Театральному полотну по роману-эпопее графа Толстого идеально соответствует и масштаб здания местного театра, построенного Зихой Хадидом. Оно само как произведение высочайшего искусства в окружении небоскребов. Великий иракский архитектор, чей проект в 2002 году победил в международном конкурсе, задумала его как две скалы, смытые Жемчужной рекой. А отдельно стоящий бетонный зрительный зал, что расположен в гранитном, покрытом стеклом стальном каркасе, вообще строили пять лет.
Этот исполнительский центр входит в тройку крупнейших театров страны наряду с Национальным центром исполнительских искусств в Пекине и Шанхайским большим театром. Он не имеет своей труппы и, как большинство театральных зданий в стране (в одном Гуанчжоу их около ста), используется как прокатная площадка. В большом зале на 1600 мест пройдут четыре показа спектакля из России «Война и мир». В Москве его ставят в афишу четыре раза в месяц, а в каждом из трех городов Поднебесной играют аж четыре дня кряду.
— Это трудно, тяжело? — спрашиваю я Евгения Князева. Здесь его, судя по отзывам в соцсетях, воспринимают как артиста-тяжеловеса.
— Нет, — коротко отвечает Евгений Владимирович, — мне не тяжело.
— Но согласитесь, драма — это не мюзикл, где техничность артистов, доведенная до автоматизма, решает все, гарантирует успех. А в драматическом произведении количество не может не отражаться на качестве игры...
— Дело тут не в автоматизме, потому что каждый раз получается другой спектакль. Скажешь слово по-другому или партнер посмотрел на тебя не как вчера — и ты сам уже реагируешь не как вчера. Да вот хотя бы здесь, когда в Шанхае мы играли… У меня в одной сцене есть схожие слова: «Болит, душа болит…» — и дальше, через чужой текст: «Телу тяжело, а духу еще тяжелее» — все в этом духе. А я посмотрел на дочь свою — княжну Марью (Катю Крамзину) и промахнул целый кусок. Она мне потом сказала, что я пропустил кусок текста и только про «болит, болит…» сказал. Или слышу, как у Юры Поляка (князь Андрей) голос подсел, — и сам я уже чуть ниже говорю. И спектакль чуть иначе пошел. Для меня…
Накануне семь исполнителей главных ролей в «Войне и мире» приехали в Оперный театр, где встретились с фанатами театра Вахтангова. Малый зал, рассчитанный мест на 300, забит, и, что особенно удивило, молодыми людьми.
Лев Толстой писал свой роман-эпопею почти пять лет, Туминас репетировал спектакль почти пять месяцев, а спектакль идет почти пять часов. «Случайных совпадений не бывает», — открыл встречу директор Вахтанговского Кирилл Крок.
При виде «биткового» зала даже подумалось: «Может, студентов организаторы нагнали?» — «Никого мы не нагоняли, — объяснила продюсер Файн Жин, которая много лет работала в государственной концертной организации — аналоге нашего Госконцерта. — У нас в театр ходит много молодых. А у вас, когда мы приезжали в театр Вахтангова, видели вашу публику: она старше. Но здесь, после того как ваш «Евгений Онегин» был два раза, зрители прям пошли на спектакли Туминаса, и именно молодые. Даже не знаю, с чем это связано. Здесь и «Бесы» были (реж. Юрий Любимов»), и «Маскарад», но «Онегин»… он как душу очищает. Так мне зрители говорили».
Со слов Файн Жин, роман в стихах Пушкина здесь знают больше, чем роман Толстого, — его читали меньше. Что тут же и подтвердилось, когда Андрей Ильин (он играет князя Василия Ростова) задал вопрос фанатам: «Кто из вас читал роман?» — на весь зал не более десятка рук.
Любопытно, что в Шанхае, откуда театр Вахтангова начал тур, совпавший с днем рождения русского классика, знакомых с романом зрителей оказалось больше. «Но Шанхай в культурном отношении более культурный город», — объясняют мне организаторы. И в правоте этих слов я убеждаюсь, когда фанаты начали задавать вопросы. Один из них задала молодая женщина, которая так и сказала: «А мой второй вопрос — от друга из Шанхая. Почему не главная героиня Наташа, а Вера, у которой почти нет слов, проходит через весь спектакль?» Ирина Купченко (графиня Ростова) пояснила, что это «прием режиссера, что он так видел этот персонаж — вне логики». «Это у нас называется «рисунок роли».
Ксению Трейстер, исполнительницу как раз роли Наташи Ростовой, спрашивали, как меняется ее героиня. Вопрос, адресованный Денису Самойлову, который сменил Павла Попова в роли Пьера Безухова, улетевшего в Москву после шанхайского блока, показал погруженность китайского зрителя в предмет. Молодой человек уточнил: «Пожар в Москве — это точка изменения характера у Пьера?»
Китайские барышни больше всех влюблены в князя Андрея (Юрий Поляк) — ему достается больше всех аплодисментов, его, как говорится, рвут на части, чтобы взять автограф и сфотографироваться. Он действительно великолепен в этой роли: при точеной военной выправке, красивом голосе нет-нет да и прорвется мятущаяся, страдающая душа. Юра рассказывает, как работал над ролью:
— Римас Владимирович очень нестандартно разобрал образ Андрея. Со времен школы Андрей Болконский для меня был таким романтическим героем, а режиссер сказал, что Болконский — отрицательный герой, в противовес Пьеру Безухову. Когда Андрей сказал Наташе, что ей надо ждать год, он не понял Наташу и не понял жизнь по-настоящему. Амбиции, гордость есть, но он не умеет любить. Он бы и хотел, и хочет, но не может — и от этого сам мучается и только в конце жизни понимает, что такое любить другого человека, любить жизнь. Что любовь и есть самое главное.
О своем опыте работы с Туминасом, который в Китае остается колоссальной фигурой (поставил здесь два спектакля), по просьбе участников встречи рассказывали многие артисты, но мне запомнилась одна история — ее поведал Денис Самойлов:
— Молодыми мы репетировали, не помню, что это была за работа. Одному артисту нужно было просто пройти из одной кулисы в другую, просто пройти. И тот все спрашивал, с каким настроением ему идти, ну не понимал. И тогда Римас сказал ему: «Представь, что ты маленький, идешь и держишь на голове целую деревню. И тебе надо идти так осторожно, чтобы не уронить ни одного дома, речку и не потревожить ни одного человека...»
Социальные сети в Китае, которые, как и во всем мире, многое определяют, полны отзывов о «Войне и мире». Вот некоторые из них: «Спектакль трогает душу не меньше, чем оригинальное произведение, оставшееся на сцене таким же легким, подвижным и свободным». «Я не ожидал столь легкого, фантазийного реализма, хотя, может, ему не хватает самой малой толики величия и торжественности. Андрей не так холоден и высокомерен, как ожидалось; Пьер (в данном случае Павел Попов. — М.Р.) недостаточно толст и иногда кажется слишком глупым, но я думаю, что он не глуп, а проявляет сочувствие и честность из-за своей щедрости и доброты». «Мой любимый персонаж — старый князь Болконский в исполнении Евгения Князева, это действительно шедевр!». «Единственным недостатком было то, что китайские субтитры снова вышли из строя, как и ожидалось. К счастью, на этот раз восстановление произошло относительно быстро. В целом можно сказать, что это был очень интересный и полезный вечер».
