То, что дедушка стал полевой мышью, Дима выяснил случайно. Пошел гулять, толстая седая мышь выбежал из зарослей овса и ткнулась носом в ботинок мальчика, впитавший утреннюю травяную росу. За мышью гнался проворный уж, Дима отогнал черного извивающегося охотника, пригрозив агрессору прутиком. Мышь благодарно пискнула, в ее голосе мальчику почудились дедушкины интонации. Дима извлек из кармана захваченный для птиц ломтик хлеба, дедушка с удовольствием съел угощение и поведал о реинкарнационной круговерти: выпорхнувшие из омертвелых тел души не утрачивают присущих им свойств, а пополняются противоположными, жертвы истязаний, например, обретают качества, позволяющие переквалифицироваться в палачей, палачи делаются жертвами, ролями меняются обманщики и обманутые, доктора и пациенты, покупатели и продавцы. Преследовавший дедушку уж был в предыдущей жизни его дачным соседом-врагом, пытался оттяпать часть дедушкиного земельного надела, дедушка, обороняя собственность, наехал на захватчика газонокосилкой.
Дедушка сообщил внуку: в лесу, в овраге, обитает вселившаяся в ежа бабушка Димы. Дедушка и бабушка и раньше часто цапались, теперь бабушке стоило большого труда сдерживать себя, чтобы не съесть дедушку. Ежи ведь питаются мышами.
Бабушке Дима, чтоб ненароком не набросилась на дедушку, вызвался приносить молоко и яблоки из сада.
Дедушка и бабушка открыли внуку: жаба, что прячется в болоте за оврагом, — бывшая начальница бабушки, гнобившая бабушку по служебно-профессиональной линии, теперь эта начальница жутко боится высунуться из болота, поскольку ежи поедают и жаб тоже.
На границе луговых овсов и лесной опушки порхали мотыльки, стрекозы, бабочки и комарики — дальние предки Димы. Совпало случайно, что все они оказались рядом с дачей, построенной дедушкой, обычно высвободившиеся из оков плоти души рассылаются-командируются по разным адресам, на другие континенты, а то и в космические пространства. Прабабушка Димы, мама дедушки, в шкуре кенгуру прыгала по Австралии, прадедушка, мамин папа, плескался медузой в океане. Бабушка хотела, чтобы Дима его навестил.
Второй прадедушка, папа дедушки, стал хорьком и промышлял разорением птичьих гнезд на окраине польского города Гданьск, а вторая прабабушка снова обернулась человеком и работала учительницей в начальной школе. Она была молодой перспективный преподаватель, окончила пединститут, ее направили нести знания младшеклассникам. Вместе с ней Дима — при помощи атласа, географических карт и книжек с картинками — нашел место, где в облике белого медведя бродил бывший муж этой рано овдовевшей молоденькой учительницы, он погиб в автокатастрофе. Его рывок в снега отчасти объяснялся тем, что раньше он обожал мороженое. Склонности, пристрастия и привычки принимают в расчет при подыскивании новых вместилищ. Согласно сведениям учительницы, на льдине ее бывший супруг конфликтовал с моржом, в которого перевоплотился директор школы, скончавшийся от инфаркта. Директора намеревались сделать совой, в прежней жизни он беспробудно спал днем, потом — лисой, поскольку предпочитал курятину всей прочей пище, но патрикевну, в которую его намечалось внедрить, сразил приступ бешенства, пришлось пристрелить, вакантной пребывала лишь тушка новорожденного моржонка.
Мальчик и учительница определили район плавания родственной им медузы, а кенгуру, увы, погиб в капкане браконьера, его душа успела переметнуться в скунса, однако лежавший под кактусом кенгуриный скелет реально было разыскать и сфоткаться с ним, учительница обещала снарядить Диму в экспедицию, если он получит приз телевикторины «Знаешь ли ты Австралию?». Молоденькая учительница посетила человеческое сообщество и кантовалась среди людей восьмой раз, а уж пернатой, четвероногой, насекомой перебывала столько, что и не счесть… Особенно милы были ей водная и воздушная стихии. В одной из ипостасей обнаружила себя меч-рыбой, ее поймали рыбаки и вспороли брюхо, через это отверстие душа выбралась наружу и, пореяв над волнами, впорхнула в младенца, который родился у одного из ее потрошителей.
— Бывают истории и позаковыристее, — просвещала она Диму. — Один из моих женихов стал королем Шотландии, я придушила его во сне подушкой, за это меня казнили и велели окутаться амплуа инопланетного восьмищупальцевого монстра, впоследствии меня должен был разорвать в клочья исполнявший кармический приказ бульдог, но он, сам бывший марсианин, меня полюбил и предпочел расправе надо мной голодную смерть. Я стала куропаткой, подстреленной им же, перелицевавшимся в охотника с двустволкой и начисто забывшем о своей страсти ко мне.
Однажды, в гостях у дедушки, Дима услышал разговор.
— Мы здесь чужие. Им не понять нас, а нам — их, — вздыхал дедушка. — Относятся к нам как к мышам и ежам. Не заботятся — о себе будущих. Да и о себе нынешних не шибко пекутся, неправильно питаются: удалось набить брюхо чем ни попадя — довольны, не добыли провиант — лягут дрыхнуть с пустым желудком. Детей пичкают фастфудом. Лишь бы не прилагать усилий. Хотят якобы быть лучше, дальновиднее, а не предпринимают для этого ничего. Вернее, совершают обратное тому, что привело бы к лучшему. Их устраивает все, что ни происходит. Ненавидят тех, кто говорит правду о них самих. Равнялись бы на разумность природы!
— Они хозяева и властители, планета принадлежит им, приходится подчиняться, — отзывалась бабушка. — Но, может, только с нашей точки зрения они дикари и болваны, а по их мнению, они гармоничны, галантны, просто мы забыли, какими были стоячими и вертикальными...
Утешая горюющих предтеч, Дима предложил им купленный в сельском магазинчике кусок швейцарского сыра, дедушка и бабушка усиками не повели, не соблазнились.
— Поддельный, из пальмового масла... Даже муравьи не позарятся, проигнорируют, — сморщил нос дедушка. И выдал секрет: — Проблемы в семействе. На мне ответственность за выводок мышат. Самому маленькому не хватило души.
— Такое возможно? — удивился Дима.
— Нарушена система реинкарнационных рокировок, поколеблена галактическая уравновешенность, — сказал дедушка. — Души стали строптивы, капризны, заносчивы, с червоточиной амбициозности, совсем не те цельные полновесные души, какие имели хождение раньше, миру грозит повальное бездушие… Посланница, предназначенная моему мышонку, месяц назад выпросталась из околевшего горного козла, покружила над нашей округой и ретировалась в астрал, условия ее не устроили: летом — опасность быть раздавленным комбайном, весной — ядохимикаты, зимой — холод. Я унижался, упрашивал остаться. Нет, фыркнула. Душа обязана накапливать опыт, преодолевать испытания, совершенствоваться. Существование пустого бездушного тела — это напрасное, холостое поглощение влаги и солнечной энергии… Надо тебе отправиться к Верховному Распорядителю, — велел дедушка. — Мне с короткими лапами и длинным хвостом, за который норовят ухватить коты и вороны, столь дальнее и сложное путешествие не осилить. Папа и мама растолкуют, где найти Верховного Вершителя. И учительницу подключи. Странствие не должно занять много времени.
— Время есть, — сказал Дима. — У меня каникулы.
Перво-наперво Дима принялся выяснять: кем он сам был до нынешней своей метаморфозы и какую цепочку превращений прошли родители? Но папа и мама увильнули от экскурса:
— Обременять неокрепшую детскую психику эксклюзивными данными запрещено, может не выдержать чрезмерной нагрузки.
Правда, пообещали:
— Наступит срок, приторочишься к истине, к безднам коловращения...
И коленопреклонились перед мудрецом-филином, обосновавшимся в дупле корявого дуба и являвшимся носителем души великого философа Сократа, тот ухнул-ахнул, услышав о грандиозной задаче, стоявшей перед ребенком, и напутствовал его песней нибелунгов, с которыми состоял в родстве по линии своей двоюродной тети, приходившейся кузиной Жанне д'Арк.
— Жаль, ее сожгли, душа опалена, крылья подзакоптились, иначе бы возглавила твою миссию, устремилась бы голубем, указавшим путь Ною и его ковчегу к спасительному берегу, так и быть, возьму на себя функцию наперсника, — смилостивился филин.
Молодая учительница не могла составить Диме компанию и пособить в пути: в одной из жизней, будучи дипломированной знахаршей, она порекомендовала заболевшему инквизитору средневековой Испании отвар не тех трав, которые бы исцелили, бедняга скончался в корчах, долго пресмыкался пажом при английских королях Эдуарде и Генрихе, три сезона играл в футбол в португальской «Бенфике», ему переломали ноги, теперь занимал должность топ-менеджера по рассредоточению освободившихся душ среди обитателей саванны и коренных племен амазонских папуасов, не забыл перенесенных страданий и зло мстил их инициаторше.
Домой Дима возвращался просветленный: он справился с поручением, раздобыл, выхлопотал для мышонка душу бывшего актера шекспировского театра «Глобус» (впоследствии тореадора и служки старообрядческого храма), избавил кроху от порожнего, вхолостую бытия. Но обрадовать дедушку Диме не довелось: филин слопал жирную мышь в уплату за предоставленную Диме консультацию. Где обретается воспаривший дедушка, было неясно. Бабушка-еж расправилась с ужом, из-за уничтожения мыши и ужа грянул экологический кризис. Жаба в пересохшем болоте сдохла от жажды, ее душа впрыгнула в разухабистого спекулянта древесиной, тот продал лес на экспорт, держать дачу возле проплешин и пустошей папа и мама посчитали экономически невыгодным.
Заканчивалось, умирало лето. Испытавшая стресс утраты бывшего мужа бабушка, готовясь к дождливой осени, надумала лечиться. Дима носил ей валериановые капли и стрептоцид. Летние виражи не остались для Димы без последствий. Он постиг: узорчатое хитросплетение и пчелиное взаимоопыление перелетных душ не бесцельны, а невосполнимые утраты — непременны, через смерть познается и смертью поверяется жизнь, каждая потеря единственна, неповторима, особенна и в то же время одинакова в череде ей подобных, это противоречие сотрясает разум и чувства, озаряя впечатлительного индивида сотрясающими его натуру прозрениями.
Так началось взросление Димы.
