«Мои дети — это мои фильмы, и они дорогого стоят, всей моей жизни», — говорила Лиознова. Однако у замечательной женщины-режиссера, так и оставшейся волею судеб бездетной, все-таки была та, которую она называла дочерью — без всякой натяжки и рисовки. Вот ведь как угодно было распорядиться высшим силам: на одном из этапов жизни создательница всеми любимых кинолент обрела надежного близкого друга — летчика Василия Колошенко, а после взяла под «сердечную опеку» его молоденькую дочку.
«Сказала дочь — значит, дочь!»
— Татьяна Михайловна сама попросила называть ее мамулей, — рассказывает Людмила Лисина (Колошенко). — Своим знакомым представляла меня очень лаконично: «Людуся, моя дочь». Она категорически не хотела при этом добавлять для пояснения какие-то прилагательные — «приемная» или «названная». Хотя для некоторых столь краткая формулировка звучала ошеломляюще. В данной ситуации Татьяна Михайловна проявляла свойственные ей бескомпромиссность и прямоту. «Сказала дочь — значит, дочь!»
— Знаменитая создательница художественных фильмов и летчик-испытатель, мастер пилотирования вертолетов, Герой Советского Союза… Вот уж, действительно, «гора с горой не сходятся, а человек с человеком сойдется». Как же такое могло произойти?
— Василия Петровича, моего отца, и Татьяну Михайловну познакомил их общий друг — Владимир Самойлович Марон. В штате киностудии он был директором съемочных групп, в том числе работал и на нескольких картинах Лиозновой. А с папой их свел случай в 1968 году. Тогда снимали известный советско-итальянский фильм «Красная палатка», для которого понадобился вертолет с опытным экипажем, чтобы запечатлеть сверху уникальные панорамы Арктики. Вот так и было положено начало многолетней дружбе, близким душевным отношениям двух незаурядных людей, каждый из которых «горел» делом своей жизни.
Ко времени знакомства с Лиозновой отец уже овдовел — моя мама умерла совсем молодой, когда я еще только начала учиться в вузе. Видимо, было у нас с Татьяной Михайловной созвучие душ. Она это почувствовала и в итоге не просто взяла юную неопытную девушку под свое крыло, но приняла как родного человека — свою дочь. Мамуля очень много дала мне по жизни. Скажу откровенно, наше сближение оказалось для меня не самым простым процессом, понадобилось время, чтобы привыкнуть к таким по-настоящему родственным, доверительным связям между нами. А вот Татьяна Михайловна сразу стала относиться ко мне как к настоящей дочери. Позже, уже в последний период ее жизни, доводилось слышать признания: «Людуся, у меня ближе тебя никого нет!»
— Вы знаете «железную леди» советского кинематографа как никто другой, причем «изнутри», из семейной обстановки. Были ли у этой не киношной Лиозновой какие-то закрытые для афиширования стороны поведения, поступки?
— Могу упомянуть, например, ее — как назвали бы сейчас — благотворительную деятельность. В свое время я была координатором всемирного проекта ЮНЕСКО «Дети в нужде» в России. Приходило много информации о бедствующих ребятишках. Некоторыми случаями я делилась с мамулей. И зачастую, когда после этого предстояло выехать по очередному такому адресу детской беды, Татьяна Михайловна (а ее материальное положение тогда было отнюдь не блестящим) передавала мне конверт с деньгами: «Вот, для мальчика, о котором ты говорила».
Она очень остро переживала события, происходившие в стране с началом перестройки и закончившиеся развалом Союза. Воспринимала крах СССР как громадную личную трагедию, критически относилась к новому кремлевскому руководству. В 1988-м мы с мужем работали в Берлине, а Лиознова приехала туда с показом своего нового фильма «Конец света с последующим симпозиумом». Она гостила у нас, и когда зашел разговор о нашем желании вернуться в страну, чтобы поучаствовать в создании «социализма с человеческим лицом», высказалась против такого решения: «Не надо. Не те люди пришли к власти, поверь мне».
Неоднократно приходилось в ту пору слышать от нее: «Опять обманули наш святой, наш наивный, наш доверчивый народ!» При этом нельзя сказать, что Татьяна Михайловна была безоговорочной советской патриоткой, не видела серьезных проблем, изъянов, укоренившихся в Стране Советов. Будучи кинорежиссером, она пыталась в меру своих возможностей бороться за идеалы и цели советского строя. Когда решила снимать «Мы, нижеподписавшиеся», многие отговаривали ее. Среди них был и мой отец — Василий Петрович Колошенко, предупреждавший: «Не надо, Таточка, посадят!» Ведь Лиознова покусилась на нравственные проблемы, существовавшие в рядах КПСС, впервые на большом экране заговорила о коррупции в партии (а дело было еще на рубеже 1980-х), высмеивая лицемерие, приспособленчество чиновников. В то же время она этим защищала родную советскую власть, которая взращивала таких неистовых борцов за справедливость, как герой фильма Леня Шиндин, прекрасно сыгранный Леонидом Куравлевым.
«Обманчивая легкость экранизации»
В ее режиссерском списке девять картин. Кто-то скажет: всего девять, как мало для талантливейшего мастера, проработавшего в кинематографе более полувека! Но Татьяна Михайловна признавала только «штучные» проекты, никогда не разменивалась на «поточное производство». Вдобавок каждый из ее фильмов появлялся на свет лишь благодаря тому, что тема, сюжет вызывали резонанс в душе, в мыслях этой удивительной женщины-творца. «Мои картины с уверенностью можно назвать квинтэссенцией личных переживаний, влюбленностей, жизненных перипетий», — подчеркнула Лиознова в одном из интервью.
Последнюю свою ленту — «Конец света с последующим симпозиумом» — «мама Штирлица» сняла в 1986-м, когда ей было 62 года — по режиссерским меркам время расцвета профессиональной карьеры. Однако в условиях начавшихся на просторах СССР радикальных перемен, перестройки Татьяна Михайловна предпочла оборвать свой дальнейший «роман с кинематографом». В ее интервью можно найти объяснения этому: «Я перестала снимать, потому что наступили другие времена. Почувствовала, что не могу разделить их ценности. Мои герои не вписывались в эту новую жизнь».
Хотя, оказывается, все не так однозначно. В личном архиве Татьяны Михайловны удалось обнаружить некоторые материалы, позволяющие составить довольно объемный список тех работ, которые вполне могли бы пополнить лиозновскую фильмографию, но по разным причинам не были запущены в производство. Причем относятся эти замыслы не только к перестроечным и постсоветским годам, но даже к более раннему времени.
Об одном из таких проектов рассказала сама Лиознова — в архиве нашелся машинописный экземпляр ее выступления, подготовленного для какого-то мероприятия кинематографистов во второй половине 1970-х (дата на документе отсутствует). Заголовок — «Обманчивая легкость экранизации».
Итак, предоставим слово Татьяне Михайловне.
«В последние годы в прессе, на творческих совещаниях было сломано много копий по проблемам экранизации литературных произведений… С развитием телевидения потребности его все время возрастают. Одним из залогов успеха фильма или спектакля является… добротная литературная основа. Поэтому закономерно частое обращение «голубого экрана» к хорошим книгам, особенно классическим произведениям.
К сожалению, нередко телевидение идет здесь по «живым» работам. Я имею в виду повторные экранизации после созданных не слишком давно кинофильмов… Нужно ли перечеркивать (первую картину) новой экранизацией, когда та еще не отжила свой век, морально не устарела? Такая практика, как показывает жизнь, — не самый лучший ход.
Именно поэтому я не приступаю до сих пор к работе над экранизацией романа Л.Н.Толстого «Анна Каренина» для телевидения. Выбор уже сделан, согласие я дала. Но как раз те обстоятельства, о которых я говорила выше, и заставляют меня не торопиться. У многих зрителей еще в памяти двухсерийный кинофильм «Анна Каренина», сделанный очень уважаемым мною режиссером А.Зархи. В его картине много достоинств, там есть поразительно удачные места… И потому у меня не было творческой потребности что-то перечеркивать и срочно делать заново. Надо, чтобы прошло время, выросло новое поколение, и тогда появится необходимость вернуться к экранизации книги Толстого…
К «Анне Карениной» я не приступаю и еще по одной причине — хочу заранее знать, кто будет играть главную героиню. Сколько лет прошло, как я дала телевидению согласие, а я все еще не встретила той единственной актрисы, где произошло бы полное попадание в образ. В вопросе экранизации это также один из камней преткновения…»
Лиозновская «Анна Каренина» оказалась в итоге отложенной навсегда.
В том же подготовленном ею тексте выступления Татьяна Михайловна упомянула и о другом своем намечающемся проекте. Причем, судя по формулировкам, эту работу она тогда считала уже близкой к осуществлению.
Т.Лиознова: «…я приступаю к киноэкранизации романа Ле Карре «В одном городке на Рейне» на киностудии имени М.Горького. Мне представляется возможность затронуть одну из самых серьезных, жгучих проблем современности. Меня, как советского гражданина, коммуниста, человека, пережившего войну и потерявшего во время нее всю мужскую часть семьи, очень тревожит, что новая волна «коричневой чумы» вновь стала распространяться в некоторых странах. То, что происходит в последнее время на Западе, заставляет если не горевать, то задуматься всерьез. Поэтому и хочу сейчас экранизировать книгу Ле Карре, рассказывающую о возникновении неонацизма. Думаю, что эта проблема волнует людей разных поколений…
…Считаю: с этой опасностью — коричневой чумой в новой «одежде» — нам надо быть очень бдительными. Сейчас осталось мало людей, которые воевали в Великую Отечественную войну, родилось новое поколение, которое, к счастью, не знало ее. И мы должны рассказать им со всей откровенностью о том, с чем им, возможно, придется иметь дело.
Эта работа будет двухсерийной, и я хотела бы сделать ее современной, привлечь живой материал о неофашистском движении».
Выяснить, какие «подводные течения» помешали создательнице саги о Штирлице снять еще одну картину, тоже посвященную нацизму, но уже в его современной обертке, не удалось. Увы, можно лишь пожалеть об этом несостоявшемся проекте. Вероятно, такой антинационалистический фильм Лиозновой (в силе и убедительности ее картин вряд ли есть сомнения) очень пригодился бы в наши дни.
Материалы из личного архива Т.Лиозновой дают интересные подсказки о ее работе в поздний период.
Татьяна Михайловна в середине 1980-х подготовила сценарии нескольких фильмов, объединенных, как можно сделать вывод, в единый цикл. Соавторами ее в этой работе выступили сценарист Александр Шлепянов — один из создателей советской культовой картины «Мертвый сезон» (1968 г.), и Анатолий Громыко — дипломат, ученый, специалист в области американистики, сын министра иностранных дел Андрея Громыко.
Сохранились авторские экземпляры нескольких сценариев (причем, судя по отметкам на титульных листах, часть из них перерабатывалась авторами повторно).
«Фильм первый «Лабиринт». Первая серия. Москва, 1986 г.» Начальные кадры этой картины, по задумке Татьяны Михайловны, должны показывать события, разворачивающиеся в Антарктиде на американской станции «Мак Мёрде».
Второй ленте, сценарий которой тоже написан в 1986-м, авторы дали рабочее название «Джамбо», третий сценарий, появившийся вскоре, был назван ими «День гнева».
Внимание привлек «Джамбо». Фильм задумывался Лиозновой и ее соавторами как острое политическое выступление на тему Америки — отношения к ее «высшим слоям» и простым людям. А цементировать сюжет должна была его детективно-шпионская канва. Часть событий разворачивается вокруг спасения похищенного американцами русского ученого, а также организованной штатовцами провокации со «случайным» полетом пассажирского лайнера иностранной авиакомпании в районе границы СССР на Дальнем Востоке для выявления опорных узлов советской ПВО (у этого киношного инцидента был реальный аналог: печальная история с «заблудившимся» и сбитым 1 сентября 1983 года над Сахалином южно-корейским Boeing 747).
В сценарии можно найти отсылки к проблеме, которая волновала Татьяну Лиознову еще во время съемок «Семнадцати мгновений», — сохранение исторической памяти о Великой Отечественной, небезуспешные попытки «специалистов» на Западе исказить правду о ней. Например, такой эпизод: отвечая одной из героинь фильма, дочери американского сенатора Джун, спросившей, с кем воевала Америка во время Второй мировой, — подросток, ее двоюродный брат, заявляет: «Кажется, с русскими. С кем же еще?»
К теме «приключений авиалайнера» авторы во главе с Лиозновой подступались еще годом раньше. Сохранилась довольно толстая рукопись — сценарий. На титульном листе читаем: «Планета наших детей». Фильм второй (первая серия). Авторы сценария Анатолий Громыко, Татьяна Лиознова, Александр Шлепянов. Москва, 1985 г.» Первые же строки подсказывают, что речь идет о том же самом самолете, названном «Джамбо»: «В дверях пилотской кабины появился командир, за ним шел экипаж… «Джамбо» стоял у здания аэровокзала, и теперь к его грузному телу медленно тянулись рукава телескопических трапов…»
Судя по всему, идею Лиозновой снимать политический детектив «про американцев» зарубили в кинематографических, а то и вовсе — в кремлевских — «верхах». Наступили горбачевские 1980-е, и в приоритете у руководства была дружба с Западом — любой ценой.
Уже в постсоветское время Татьяна Михайловна увлеклась идеей фильма совсем из другой оперы. Причем «опера» в данном случае — вовсе не фигура речи. Лиознова хотела сделать ленту, рассказывающую о непростых поворотах в жизни всемирно известной отечественной оперной певицы Галины Вишневской. Сама «виновница», лишь недавно вернувшаяся в страну из многолетней вынужденной эмиграции, одобрила идею. Свидетельством тому — сохранившийся документ: «Кинорежиссеру Лиозновой Т.М. Этим письмом подтверждаю свое согласие на создание фильма по моей книге «Галина». Условия работы по фильму оговорим при встрече в январе-феврале. График моей занятости у Вас есть. Г.Вишневская, 29 декабря 1991 г.»
«Тема войны всех нас волнует постоянно, но и теперь, после «Семнадцати мгновений», я считаю, что лишь прикоснулась к ней», — говорила режиссер вскоре после выхода ее сериала на экраны. И едва ли не самый последний по времени кинопроект, задуманный Т.Лиозновой, вновь оказался связан с темой Великой Отечественной. В подготовке к работе над новым фильмом помогал давний друг, опытнейший вертолетчик Василий Колошенко.
Вот что рассказала об этом Людмила Лисина:
— Они оба загорелись идеей показать на экране историю, посвященную практически никому не известному тогда подвигу, совершенному советскими моряками. Наш ледокол, достроенный накануне начала войны в Николаеве, после нападения гитлеровцев на страну оказался заблокирован неприятелем в Черном море. Но он был необходим для Севморпути — чтобы прокладывать сквозь льды путь кораблям, перевозящим военные грузы. Команда ледокола с помощью досок и фанеры закамуфлировала его под видавшее виды торговое судно. Капитан, используя ночную темноту и штормовую погоду, вывел свой корабль в море… (Имеется в виду ледокол «Анастас Микоян». Фактически безоружный, он, хотя и подвергался несколько раз атакам кораблей и самолетов противника, все-таки смог благополучно пройти Босфор, Суэцкий канал, обогнуть Африку, затем Южную Америку и через Тихий океан достиг побережья США, а оттуда добрался до советской бухты Провидения. — А.Д.) На беспримерный, опаснейший рейд вокруг половины земного шара ушло несколько месяцев. В итоге судно прибыло в Мурманск. Там после всех приключений ледокол начал проводить через Баренцево и Белое моря караваны судов, доставляющих грузы по ленд-лизу…
Папа с Лиозновой увлеченно работали, готовились делать кино. По задумке Татьяны Михайловны, съемочная группа должна была повторить путь того легендарного ледокола. А Василия Петровича она просила принять участие в задуманных ею масштабных съемках с вертолета. Однако в наступившие уже времена всеобщей коммерциализации для проекта не нашлось спонсора.
Штирлиц-единомышленник
Очень интересно узнать от самой Татьяны Лиозновой о ее «режиссерской кухне». Такую возможность дает уже упомянутая выше машинописная рукопись из архива — подготовленное выступление на форуме кинематографистов.
Т.Лиознова: «Я… не стою на позиции режиссеров, стремящихся ошарашить зрителя неожиданным (артистом-дебютантом). Это все-таки, по-моему, тенденция, не выдерживающая критики. Иногда какая-то новизна, точнее, правдоподобие, достигается, когда личные качества актера совпадают с чертами его героя. Но я думаю, что не менее почетная и трудная задача, когда берешь известного актера и открываешь в нем нечто такое, чего зритель до сих пор в нем не видел. Однако популярного исполнителя можно пригласить только тогда, когда ты знаешь про него что-то новое, чего, может быть, не знает даже он сам.
…Сергей Аполлинариевич Герасимов сказал, что многие актеры напоминают некий сосуд, который ждет, чтобы его наполнили… В общем-то артист, наверное, должен быть сосудом, а режиссер должен наполнять его. Это один из основных элементов нашей профессии — способность не навязывать исполнителю собственное мнение, собственное видение предмета, а сделать это личным решением актера, исходящим изнутри. Тут нужно быть очень внимательным и тактичным. Нельзя требовать от актера, чтобы он до конца делал то, что ты имел в виду. Режиссеру надо уметь вовремя понять: что же актер сделал своим и по-другому тебе преподносит, и уже в этом качестве его принимать, исходя из конечного результата фильма и замысла.
…Нужно находить с актером общность взглядов на предметы, начиная от самого крупного и кончая самым мелким, включая наблюдения о том, как этот человек думает и что его беспокоит в жизни, что его привлекает и что ему не нравится, что ему кажется в людях главным, неотразимым, а мимо чего он проходит. Все это надо режиссеру продумать и проанализировать во всех подробностях еще до приглашения актера на картину, учитывая способы проявления его человеческого духа, его умения себя выразить. И тогда ты получишь соавтора, единомышленника, что лично для меня является в работе главным. Хотя при этом преимущество и старшинство твоей режиссерской мысли все равно остается.
Хочу обратиться к собственному опыту и сошлюсь на фильм «Семнадцать мгновений весны». Я не припомню случая во время съемок картины, когда актеры не разделили бы мой напор. А ведь эта работа, как и предыдущие, снималась много без предварительных кинопроб исполнителей на роли.
Я придерживаюсь той точки зрения, что кинопробы — все-таки процедура болезненная для артистов. А мне хотелось бы отправляться с ними в «плавание», будучи уверенной, что они верят в меня и что наше содружество ничем не омрачится от начала и до конца съемок. Но, конечно же, моему решению о выборе исполнителя на ту или иную роль предшествует долгая и мучительная внутренняя работа, беседа с оператором, ассистентами режиссера. Мы просматриваем массу фотографий актеров, сопоставляем их в дуэтах, проигрываем всю картину то с одной парой, то с другой…»
Свой «фирменный» подход к выбору артиста на главную роль Татьяна Михайловна использовала, когда приступала к съемкам знаменитых «Семнадцати мгновений». В одном из интервью, данных несколько месяцев спустя после первого показа сериала, «мама Штирлица» объяснила: «Собираясь снимать фильм о советском разведчике, я с самого начала решила главную роль передать Тихонову… Существует несколько актеров, за работой которых я все время слежу. И, искренне радуясь их успехам, думаю, что знаю о них нечто такое, о чем они пока и сами не подозревают. И только жду подходящего сценария, который помог бы это нечто выявить. Вячеслав Тихонов — один из этих актеров…»
Интересный штрих. В середине 1990-х, когда столь актуальны были проблемы с явным фаворитом на предстоящих выборах главы нашего государства, журнал провел опрос читателей: кого бы они хотели видеть президентом России из числа персонажей наших популярных фильмов. С огромным отрывом победил Штирлиц. Это в большой степени заслуга Лиозновой. Ведь именно Татьяна Михайловна сделала из актера Тихонова такого впечатляющего героя и патриота Родины, каким показан Исаев-Штирлиц. И тихоновские мужская красота, обаяние здесь явно оказались вторичны.
«Живу как в антикварной лавке»
На поиски сценарного «эксклюзива», показавшегося интересным для создания новой картины, у Лиозновой уходило порой по нескольку лет. А столь долгий режиссерский простой был чреват очень скудным в финансовом плане существованием. Но Татьяна Михайловна никогда не ставила заработок во главу угла. «Я могла по три года ходить в одной юбке, но снимать была готова только то, от чего сердце забьется».
В итоге под конец жизни у знаменитого кинорежиссера не оказалось фактически никаких мало-мальски впечатляющих ценностей. (При этом сама она не раз повторяла, что не жалуется на материальные проблемы, потому что не одинока — рядом есть готовые помочь друзья, близкие люди.)
Главным, по современным меркантильным меркам, «активом» Лиозновой стала квартира в многоэтажке недалеко от метро «Сокол». Именно сюда пригласила корреспондента «МК» названная дочь Татьяны Михайловны и хранительница ее наследия Людмила Лисина.
— Эти двухкомнатные «хоромы» мамуля получила на рубеже 1970–1980-х гг. После смерти горячо любимой ею матери, Иды Израилевны, в 1978-м Татьяна Михайловна не могла оставаться в их старой квартире на Звездном бульваре: там все мучительно напоминало о потере самого близкого человека. Через какие-то официальные инстанции удалось добиться получения новой жилплощади: прежнюю квартиру Лиознова сдала государству, а взамен ей дали ордер на «двушку» возле «Сокола».
В 2009-м, к 85-летию выдающегося мастера экрана, популярная тогда телепрограмма «Квартирный вопрос», связанная с проблемами обустройства жилья, подготовила выпуск, который был посвящен модернизации квартиры Лиозновой. Телевизионщики сделали косметический ремонт в большой комнате, придав ей за свой счет и по своему вкусу некую «дворцовую изысканность», обновили меблировку. Однако мамуля отнеслась к таким переделкам прохладно. Она понимала, что и вся отделка интерьера, и предметы мебели хоть выглядят эффектно, однако «ненастоящие», бутафорские. Много раз доводилось слышать от нее скептическую фразу: «Живу теперь как в антикварной лавке».
Тем не менее два шкафа-витрины, например, Татьяна Михайловна использовала для размещения собранной на протяжении долгих лет коллекции своей любимой гжели. После смерти мамули я все это оставила в неприкосновенности. Здесь же находятся несколько икон, хранившихся у нее.
А из окна комнаты открывается — все-таки 13-й этаж! — прекрасный далекий вид на Москву, которым так часто любовалась хозяйка квартиры.
* * *
— Татьяна Лиознова так обозначила главное в своем творчестве: «Я всю жизнь снимаю один фильм — о преданности и верности», — сказала под конец нашей встречи Людмила Лисина. — Вспомним ее картины. «Им покоряется небо» — летчики-испытатели верны небу, в «Трех тополях на Плющихе» Нюра сохраняет верность своему мужу и семье, несмотря на соблазн возможного счастья с другим человеком, в «Семнадцати мгновениях» разведчик Штирлиц верен служению Родине…
В героев снятых ею фильмов Татьяна Михайловна вкладывала то, что требовала от себя, — делать свое дело по совести, честно. И в жизни, и в творчестве она уходила от мелкодумия. Показывала путь к высотам понимания библейских истин.
Каждому человеку дарована от рождения частица божественного огня, который разгорается только от осознания связи своего малого, личного со всем человечеством и прежде всего со своим народом. Так было с Татьяной Михайловной Лиозновой.
