- Ведь ваша любовь к рок-музыке очевидна. А как вы пришли к джазу?
- Классе в 7-8-м, когда пошла волна эдакой вседозволенности, я услышал Егора Летова и Бориса Гребенщикова* (признан в РФ иноагентом). От песен БГ я хохотал, потому что мне казалось, что он поет полную ахинею. В подростковом возрасте такое нравится. И когда я впервые услышал джаз, мне показалось, что это тоже музыкальный бред. Долгое время так думал: играй что хочешь, и чем кривее и безбашеннее, тем лучше, главное — уверенно и быстро. Мне это нравилось, но послушать джаз было негде.
Вы не поверите, но в 1989 году, если ты 12-летний ребенок, живущий в Купчино, то раздобыть джаз было невозможно. И только когда я учился в институте, я случайно услышал альбом Майлза Девиса Kind of Blue («Нечто грустное»). Это была настолько атмосферная музыка! Я представлял себе неоновые огни полуночного Нью-Йорка, опасные задворки и проникся. Именно Майлз Девис открыл мне джаз. Потом я услышал Тома Уэйтса. У него иногда есть джазовые мотивы, в частности, в альбоме Foreign Affairs («Иностранные дела»). Какие там солнечные аккорды на фортепиано! Позже мне понравился ритм барабанов, свинг, ну и понеслось… Это случилось уже после института.
А вообще путь к джазу мне представляется следующим образом. Сначала есть то, что ты случайно впитал в детстве, затем рок-н-ролл со всеми вытекающими последствиями, одним из которых является блюз. И когда блюз отпускает, годам к 35, ты справляешься с ним, в жизни возникает джаз - музыка богатая нюансами и непростая, прекрасная как сама жизнь.
- Почему вы выбрали профессию врача, а не какую-то другую?
- Родители хотели, чтобы я получил какую-то серьезную профессию. Выбор пал на врача, было хотя бы понятно, что нужно делать — лечить людей. Когда я сдал в 8-м классе экзамен по биологии, по анатомии в частности, то понял, что структура органов и их функции — это интересно. В детстве я часто ловил рыбу и меня заставляли ее чистить. Я всегда смотрел как внутри располагаются ее органы и понял, что организм — это сложная система, штука, которая работает. Было интересно, по каким законам он функционирует и как на это можно влиять да еще приносить пользу людям. Это понятная для школьника профессия по своей первоначальной задаче. Да и в роду у нас было много врачей, в том числе известных.
- Что чувствовали, когда уходили из профессии? Был ли страх потерять стабильность и не обрести ее вновь?
- Страшно было, ведь я посвятил 14 лет медицине,и тут все бросить… Около двух лет принимал решение окончательно оставить врачебное дело, и все это время совмещал одно с другим. В то же время столько было заявок на концерты, туры. Предложили поездку в Париж, ради которой мне надо было брать третий отпуск за год. Тут-то мне и сказали, что надо определяться.
- Билли, вы и сегодня в шляпе. Говорят, что у вас их целая коллекция. Какая я шляпа была первой?
Это не коллекция, скорее рабочий пул шляп. Самая первая шляпа досталась мне от отца, когда он работал инспектором Ленинградской духовной академии и семинарии, где распределял гуманитарную помощь. Это был хороший английский широкополый Стетсон. Я ее не носил, потому что в середине 90-х за такую шляпу можно было схлопотать. В Купчино были жесткие времена. Это сейчас ходи, где хочешь и в чем хочешь. А шляпа, которую я начал носить в Billy’s band, принадлежала моему первому тестю, который работал на заводе. Он был настоящим заводским работягой и с 70-х носил небольшую шляпу. Все тогда ходили в таких. Это теперь я знаю, что она называется трилби, но тогда это была обычная советская шляпа, шляпа советского заводского рабочего. Я выменял у него ее на бейсболку.
- Когда вы можете играть джаз без шляпы? Возможно ли это вообще?
- Конечно, и я это делал, когда собирал Петербургский джазовый актив (П.Д.А.). Это было нужно, чтобы разделить П.Д.А. и Billy’s band. Потом решил, что все-таки лучше выступать в шляпе, поскольку идущие на Билли Новика люди хотят, что бы он был в шляпе. Если бы у меня была бы густая шевелюра… В шляпе ощущаешь себя иначе энергетически, будто ты на коне. Настроение боевое. Что-то меняется внутри. Но без шляпы всегда исполняю песни Егора Летова. Это нужно, чтобы освободиться от какого-либо образа, ведь там главная задача — спеть его песни, сохранив мелодию и тексты без привнесения собственной личности. Важно быть просто человеком, исполняющим песни Егора Летова.
- Знаком ли вам синдром самозванца, ведь вы музыкант-самоучка?
-У меня все время синдром самозванца! Мне до сих пор кажется, что люди сдадут билеты и больше никогда не придут. Но я почти привык к этому ощущению. Не придут - так не придут.
- Вы – мультиинструменталист, играете на контрабасе, гитаре, барабанах…
- Людям нравится эта мысль, но на самом деле, я владею инструментами только на уровне аккомпанемента. Могу подыграть что угодно, но выражать музыкальные мысли с помощью инструментов я не могу.
- Будучи человеком, который сделал себя сам, можете сказать, как стать успешным музыкантом?
- Мне никто советов не давал, поэтому не знаю, помогли бы они мне или нет. Не знаю, надо ли их давать…Наверное, надо быть посмелее, но не перегибать палку. А самое главное — трудиться, возвести свою идею в идею фикс и обслуживать ее каждый день.
- Из какой музыки состоит Билли Новик? Если бы вы рассказывали о себе с помощью музыки, какая была бы программа этого «концерта»?
- Во-первых, я бы взял всю музыку, которую слушал с детства — это Юрий Антонов, Алла Пугачева, Валерий Леонтьев, то, что слушала мама. Далее - The Beatles. Я с 4-го по 10-й класс был битломаном. Потом - Depeche Mode, Nirvana, The Cure, Pantera, Metallica. Конечно, «Гражданская оборона» примерно с 6-го класса и по сей день. Тома Уэйтса открыл для себя после окончания института. Когда появился интернет, пришел тот джаз, который я искал всю жизнь, Майлз Девис, Билл Эванс, Чет Бекер и классическая музыка - Петр Ильич Чайковский. До других композиторов я пока не дорос, чтобы было желание кого-то послушать. А в случае с Чайковским оно есть. Я его фанат, у меня есть все его произведения. Выделил бы балеты «Щелкунчик» и «Лебединое озеро», оперу «Евгений Онегин», потом «Спящую красавицу», Симфонии № 5 и № 6, цикл «Времена года», квартеты.
- Раз уж мы заговорили о временах года, то что у вас цветет на даче?
- О, сейчас скумпия прямо-таки наливается алым цветом. Я понял, что в зеленых массивах меня очень радует обилие ярко-красного. Барбарис Айс-Рокет! И сосны, мои любимицы.
- Как дела у вашего Умсика? С кем он остается, когда вас нет дома?
- Котик уже старенький, кряхтит, разговаривает со мной исключительно хриплым голосом, доверительно, требует ласки. Он охраняет дом, когда никого нет. А так, у нас большая семья, все кормят и присматривают за ним. Да и соседи хорошие.
