По-своему забавно, что одним из умозаключений рецензента является то, что «Слову пацана» категорически недостает той самой иронии, которая превращает, например, «Клан Сопрано» в нечто большее, чем просто телешоу. Мол, там у них Тони Сопрано-пациент дистанцируется от Тони-гангстера, и в самом сериале есть некая отстраненность, которая и превратила «Клан Сопрано» в настоящую классику. А здесь у нас сериальное телевидение сильно отстает от западных стандартов еще и потому, что ирония расценивается как нечто подрывное. Поэтому вместо психологических портретов предлагается мордобой на фоне советского китча.
Главные герои «мордобоя на фоне китча» в оценке NYT — люди пустые и бесчувственные. Персонаж Леона Кемстача назван «Джастином Бибером без татуировок», за три серии превращающимся из маленького Моцарта в Ивана Драго. Анастасия Красовская в образе Ирины Сергеевны совсем не похожа на «советских солдафонов из милиции» (автор ссылается на собственный опыт, и ему, наверное, можно верить), а Вова Адидас ничуть не рефлексирует о пережитом в Афганистане и гораздо больше взволнован тем, что, по словам Горбачева, «через два-три года мы будем как Америка».
Все эти и другие персонажи, со слов рецензента, вплетены в «безумный и инертный сюжет», а съемочные локации не дают никакого представления о том, как выглядит Казань. Вообще было бы странно, если у создателей сериала получился бы эффектный гид по Казани — с учетом того, что снимали проект в Ярославле. Но в чем, по мнению автора рецензии, чувствуется настоящая «гниль» «Слова пацана», — так это в воспевании физического насилия как единственно возможного решения в ситуации, когда моральные устои отодвинуты на второй план.
Впрочем, есть и плюсы. Последняя сцена, в которой Андрей Васильев уже в тюрьме играет на фортепиано другим заключенным, видится рецензенту самой лучшей. Андрей, по мнению автора, стал человеком нового мира, который сам и помог создать. Шоу заканчивается, начинается Россия…
При всей специфике оценок автор во многом абсолютно прав. «Слово пацана» совершенно справедливо показался (особенно публике постарше) весьма угнетающим сериалом. Многое из показанного видится очень правдивым изложением событий, но вся эта правда — о жутком прошлом, опасном настоящем и невнятном будущем для всех героев проекта. Свет и добро (они есть в любой эпохе, но иногда считаются продюсерами не телегеничными) здесь где-то на периферии, и понятно, что шансов устоять перед злом нет никаких.
Но если уж речь идет о коммерческом телевидении (у нас оно, конечно же, сильно отстает от американского, в справедливости этого замечания мало кто сомневается), то заокеанские эксперты по индустрии развлечений должны хорошо знать: проекты, претендующие на широкую популярность, делаются для того, чтобы развлечь определенным образом весьма определенную аудиторию. И здесь «Слово пацана» — пример образцового сценария, а также режиссуры и продюсирования. Иначе проект на очень локальную тему, к тому же действительно лишенный даже намека на иронию, вряд ли заинтересовал бы тех, к кому все показанное никакого отношения не имеет.
Немного умиляет, с каким упорством эксперт солидного американского издания ищет глубинный смысл там, где его, прямо скажем, не изобилие. С таким же успехом можно изучать экранизации американских комиксов и видеть в летающих мужиках в трико нечто большее, чем просто прикол для любителей такой движухи. И если уж начистоту, то признаков «гуманитарного гнилья» в некоторых кинокомиксах ничуть не меньше.
