Распространенная опечатка в соцсетях: обсценную лексику неискушенные комментаторы называют «обесцененной». И они, сами того не понимая, правы: у нас принято трагически недооценивать мат. Причем грешат этим как ненавистники «грязноротости», которые всем матерщинникам готовы вымыть рот с мылом, так и те самые студенты да старшеклассники, которые даже на свидании ни одной реплики не скажут без универсальных непечатных «артиклей».
Александр Сергеевич, нынешний именинник, не одобрил бы. И не потому, что «сниженная лексика» — некоторые эпиграммы и сказка для взрослых про царя Никиту не дадут соврать, — а потому что не в цель и не к месту. Примерно как саблей сосну рубить. Устанешь, пока дерево свалится. А самое-то главное — вдруг враги, а сабля затупилась?
Мат, конечно, лексика черная, в том же значении, как черная магия. Поэтому глубоко верующие люди не приемлют его, как и волхвования, ни в каком виде: вера подразумевает отказ от обращения к сущностям «с той стороны». Но все-таки общество, состоящее из носителей языка, шире сообщества верующих людей, поэтому для «светских» русских это опасный, но сильный и в некоторых случаях допустимый инструмент.
Как, например, деревенские мужики и таежники смешили лешего, который завел их в знакомом вроде бы лесу в непонятное место и не дает выйти? Да вот теми же самыми словами: старики рассказывают, что если загнуть с выдумкой, в пять-семь этажей, то где-то в деревьях засмеется леший да и откроет дорогу. Оценил, значит, крепкое слово.
У Леонида Соболева, отличного бытописателя военно-морского флота столетней давности, есть рассказ под названием «Индивидуальный подход» — о том, как рассказчик, комиссар на советском военном корабле, пытался перевоспитать привыкшего к многословным загибам боцмана. Так тот ему целую теоретическую базу подвел, и ведь справедливую:
«...Или, скажем, бодрость духа. Ее соленые слова, знаете, на какую высоту подымают? Вот упал человек за борт, ошалел, пока шлюпка дойдет, у него все гайки отдадутся. А пошлешь ему с борта что-нибудь необычное да повеселее, смотришь, и спас человека: поверху плавает и сам ругается для бодрости. Или на скучной работе: дерет, дерет человек кирпичом палубу, опротивело ему... Или растерялся матрос, не за то хватается — чем его в чувство привести? Очень много могу привести вам примеров, когда плотный загиб пользу приносит. Только во всех этих случаях, обратите внимание, обычная брань не поможет. Я и сам против тех, кто три слова сызмальства заладил и так ими и орудует до седых волос».
Литература литературой, а в жизни примерно так же. Ветеран Великой Отечественной войны, покойный военврач Анатолий Дмитриевич Волков собрал на фронте огромную коллекцию военно-полевых частушек, почти сплошь матерных. И вспоминал, как на фронте частушки пели вслух, в репродуктор: своим для смеха, немцам для агитации. Сам Волков, кстати, с детства мат не любил, но озвучивать пришлось — однополчане заставили для пользы дела.
— Немцы сначала затихли, а потом кричат: рус Иван, давай еще! — рассказывал Волков автору этих строк. — Немыслимо: мы кроем на все корки их Гитлера, а они просят добавки! В эти дни между окопами даже не было перестрелок...
Самый знаменитый советский «киномат» тоже связан с войной: помните, как председатель колхоза в одноименном фильме (Михаил Ульянов) наводит порядок на собрании? «Бабы, заткните слух!» — и не озвученная тирада, от которой вороны слетают с берез... Тоже ведь военная привычка: на фронте в атаку бойцов поднимал самыми сильными словами, какие только существуют, а тут в мирной жизни это понадобилось.
Иначе говоря, мат штука не то чтобы полезная, но иногда спасающая жизнь. Как оружие. Стоит ли иметь такое оружие в доме? Да, это лучше, чем его не иметь, но если только оружие надежно заперто в сейфе. А матерящиеся через слово подростки, считай, ходят по улицам, размахивая ножами-топорами-пистолетами.
Причем силу мата они — те, кто вообще об этом рассуждает, — осознают. Недаром, когда друг перед другом старшеклассники выпендриваются знанием «больших и малых загибов», они порой приговаривают примерно следующее: «А самый большой загиб знали только три человека в истории: Петр Первый, Пушкин и Есенин».
Смешно, но ведь уважительно! Понимают, стало быть, силу боевого слова. Теперь нужно всего лишь овладеть правилами обращения с этим оружием. Ведь на самом деле все предельно просто: по-серьезному применяем только в боевых условиях, а «учебно-тренировочно» — в равных компаниях (и, буду старомодным, с людьми одного пола и возраста).
А что будет, если привыкнуть этими словами просто разговаривать? Да, в общем, наверное, ничего такого: язык — он всякое переваривает. Примеры перед глазами: когда-то страшный, но сдувшийся английский «фак» и украинские видео, где через слово вставляемый мат уже никого не цепляет. Соль языка «потеряет свою соленость». А это, знаете ли, растрата стратегического ресурса!
