Из бывшего промышленного здания на тебя несется тройка красных коней размером с два этажа, напоминающих одновременно известные строки из «Мертвых душ» и «Купание…» Петрова-Водкина. Сразу ясно — мы на территории искусства. Мастерскую «Ядро» в креативном пространстве Красноярска «Индустрия», которое собирает вокруг себя талантливых авторов, занимают сразу несколько художников. Среди них и Гриша Шаров, создатель уникального фестиваля «Один за всех», который сделал Братск одной из точек притяжения регионального искусства. Такого, как там, нет нигде. Свой первый фестиваль Гриша провел четыре года назад «с нуля», методом проб и ошибок выводя искусство на улицы небольшого города. Художники присылали ему эскизы — он исполнял их сам. Был сезон, в рамках которого Гриша воспроизводил работы уже умерших авторов, как например Паши183, посвящение которому не так давно сделал Бэнкси.
Авторские работы Шарова тоже популярны. Помимо «Спортсменов», которые, особенно после сериала «Слово пацана», стали символом гоп-культуры, есть мурал «Святые девяностые» с узнаваемыми ликами телекомпании «ВИД» и «Оффлайн» — переосмысление «Тайной Вечери» Леонардо да Винчи.
Полтора года назад Гриша переехал в Красноярск, причина простая и прекрасная — любовь. Но все равно ездит в Братск, где живет мама, и по три-четыре месяца делает фестиваль «Один за всех». Мы застали его в красноярской мастерской за работой. На станке он печатает типографской краской серию с ограниченным тиражом, где на черном выделается белая надпись: «Вы дождетесь, а вы дождетесь». Игра слов — часть авторского стиля, Гриша любит пошутить как в искусстве, так и в жизни. Гостей встречает благодушно, подает чай с печеньками. Разговор льется сам собой.
«Гоп-культура меня отвращает»
— С чего все началось?
— Мне лет 17 было, мы дружили с Сашей Скулом (тоже родом из Братска, известный рэпер, один из основателей группы «Бухенвальд Флава», скончался в 2022 году. — М.М.). Устроились в рекламное агентство Братска — делали дизайн вывесок. Как сейчас помню, заплатили 500 рублей за макет. Однажды пришли ребята и сказали, что нужно сделать временную вывеску для кафе и магазина. У них был эскиз. Говорят, мы потом поменяем на классную, нам на два месяца буквально. В итоге она 12 лет висела. В России все временное, как известно, постоянно. А с Сашей Скулом мы долго работали, потом как-то судьба развела, я переехал в Иркутск. Работал там в дизайн-студии. Один чувак там говорит: тут ко мне ребята пришли разбираться, потому что я девушку увел. Надо выйти на разговор. Я говорю: «Ну пошли». Выходим — и в него сразу стреляют из травмата. Благо была зима, он был в пуховике, так что отделался легким синяком. С этим чуваком, который стрелял, пришел Саша Скул. Так мы снова увиделись. Потом Саша Скул переехал в Москву, я тоже. Два года назад он умер.
— До этого ты работал в театре?
— Да. В разных. Кого только не играл — от Шарикова до Смешарика. «Ежик, пойдем на рыбалку» (мастерски изображает Кроша). Помню, что на гастролях мы давали по шесть спектаклей в день, а в костюме ты после каждого насквозь мокрый. На один день надо было брать шесть футболок с собой.
— Когда ты переехал в Москву?
— В 2013-м и жил там до 2016-го.
— Почему уехал из столицы?
— Нужно было вернуться в Братск — маме помочь.
— В Москве работал в Студии Артемия Лебедева?
— Да, занимался граф-дизайном, менеджментом проектов.
— Тогда и начал заниматься искусством?
— Да, там началось. Всякие смешные штуки делал. Увидел у подъезда надпись и дописывал. Однажды шел мимо гаражей, там какое-то было неказистое здание, и вдруг на нем появилось объявление: «Каратэ-клуб закрылся». Купил черный пояс и траурной лентой повесил на объявление. Даже не фотографировал. Просто мне было прикольно, что я каждый день хожу мимо и тут такая шутка. Персональная. В другой раз увидел надпись «Лена, поправляйся!». Подумал, что Лена, наверное, уже поправилась, и дописал сверху логотип «Макдоналдса». Пожелание здоровья поменяло смысл: поправляйся — то есть полней. Я тогда еще не понимал, как все это делается. Однажды в четыре ночи вышел в свой подъезд в тапочках с трафаретом. Начал рисовать. Вдруг слышу — кто-то кашляет за спиной. Поворачиваюсь, а мужик снимает меня на телефон с очень серьезным видом. Я понимаю, что он, наверное, вызвал полицию. Я поворачиваюсь и в этих тапочках выхожу на улицу. На дворе октябрь месяц. Ушел в темноту, часок погулял. Вернулся — тишина. Из таких шуток и вырос стрит-арт.
— Серьезно занялся стрит-артом, когда вернулся в Братск?
— Ага. В Москве пытался заниматься театром. В Братске понял, что никаким театром заниматься уже не буду. И стал пробовать…
— Когда сделал что-то большое в первый раз?
— «Спортсмены» были первой большой работой (Гриша посадил на корточки фигуры Казимира Малевича с картины «Спортсмены» 1930–1931-го. — М.М.). Это 2017 год. Вдруг оказалось, что это кому-то надо, что это всем интересно. Начались дискуссии про гопников.
— На волне популярности сериалов вроде «Слова пацана» работа опять в тренде. А ты правда гоп-культурой вдохновлялся?
— Меня она максимально отвращает. Просто я жил в этой среде все детство. Братск в целом не самый благополучный город, а там еще есть ужасные районы, как везде. И я в таком жил. «По каким ты понятиям живешь?» — спрашивали там. Район на район ходили, но это было в 90-е, когда я ребенком был. Я в таком не участвовал. Таких банд, как в «Слове пацана», не было. Были просто «крутые» и «некрутые».
«Не хочу загонять себя в рамки»
— Сколько всего в Братске работ ты сделал? Сколько твоих и сколько повторов?
— За один сезон я делал по 20 работ, прошло четыре сезона. В итоге сделал где-то 70–80 чужих и столько же своих. Правда, мои не только в Братске, я еще в других городах делал. Но осталось там не так много.
— Закрасили?
— Какие-то работы были из фанеры — их сломали.
— Есть ощущение, что пришла слава и что-то изменилось? Как ощущается признание? Может, закрашивать перестали?
— У меня было ощущение, что наоборот — больше закрашивают. Работа могла спокойно существовать на улице, а потом я выкладываю фото в соцсети — и ее тут же закрашивают. На следующий день — раз и нет. Иногда делаешь работу и кажется, что она такая остросоциальная, вот сейчас ее закрасят. А она стоит два года, и никто ее не трогает.
— Какая например?
— Оммаж на «Тайную вечерю». Там ребята за столом сидят, все в телефонах, а вместо Иисуса там роутер. Как будто доставку еды заказывают. Это был 2018 год. А в Братске до сих пор нет такой услуги — доставки еды. То есть можно заказать в какой-то маленькой пиццерии, но централизованного сервиса, какие есть в Москве, там нет. Тогда много было дел про оскорбление чувств верующих, хотя я ничего такого в виду не имел. И понеслось: «я верующий, меня это задевает», начали в личку писать, говорить, мол, надо написать на него. В итоге работа два года стояла, и никто ее не трогал.
— У тебя есть свой стиль?
— Это в рамки себя загонять — искать стиль. Я не заморачиваюсь. Единственное, когда я рисую фигуры, они у меня угловатые. Полосочками. Простыми формами.
— Разве узнаваемость для художника не важна?
— Она важна, наверное, для продаж. Но меня это особо не волнует. Я никак не поменялся с тех пор, как начал делать фестиваль. Ну если только опыта набрался. Приятно, когда тебя знают. Но решать, что я буду рисовать только так, а вот так не буду, я бы не хотел. Я не выдаю работы плотным рядом, как некоторые художники, у которых есть определенный стиль и каждую новую мысль они легко в него загоняют. Каждая история — оригинальная.
— Уличное искусство кормит?
— Ну, так… Вот я печатаю тиражную графику на станке — серию «Вы дождетесь, а вы дождетесь». 33 штуки всего, с индивидуальными номерами на обороте, — продаю по 3 тысячи. Чтобы получилось 99. Мне понравилась эта нумерология. У меня один чувак уже купил 10 штук. Остальные еще печатаю.
— Что ты имеешь тут в виду?
— Это про полярность. Мы в таком поляризованном обществе: одни чего-то ждут одного, а другие — принципиально другого. В итоге одни получат что-то хорошее, а другие получат в смысле по голове. Все дождутся. У меня нет решения, что кому достанется.
Когда стрит-арт перестает быть
— В Братске есть еще уличные художники или ты там и правда один за всех?
— Какой-то чувак появился, который всю жизнь занимался оформухой, а теперь собирается проводить стрит-арт-фестиваль, на что получил грант. Только стрит-арт перестает быть стрит-артом, когда выходит из нелегального поля.
— Тебя когда-нибудь задерживали за стрит-арт?
— Пару раз приезжала полиция, когда я рисовал, но мы как-то договаривались, и они уезжали. Один раз вообще смешно было. Я выставил проектор ночью, чтобы сделать логотип фестиваля. Я ночью не люблю рисовать, потому что совсем понятно, что ты тут делаешь. А днем всем все равно. Но тут по проектору надо было выставить свет, чтобы контур обвести и потом рисовать. Вдруг приезжает машина, и из нее вываливают пять доблестных сотрудников с автоматами наперевес. И начинают со мной грубо говорить.
— А ты что?
— А я логотип выклеивал скотчем, чтобы на следующий день закрасить. У меня с собой даже краски не было. Они говорят: «Что ты тут делаешь? Все, поехали…». Я отвечаю: «А за что?» «Ну, ты же рисовать сейчас будешь…» — «Но у меня даже краски нет». — «Понятно…» И уехали ни с чем. Пару раз такие истории случались. Однажды мне тетенька из администрации города звонила — мол, нам тут пожаловались на ваш рисунок. Что вы хотели им сказать? А это была фестивальная работа, когда я повторял рисунки уже ушедших авторов. Я говорю: «Знаете, автора уже нет, а я точно не знаю, о чем тут, его не спросить, но, думаю, ничего плохого он не имел в виду». Там был черно-белый рисунок группы The Prodigy. Тетя потом еще долго ходила на телевидение, рассказывала, как это плохо, про дурное влияние Запада. Но мне больше не звонила.
— А маме нравятся твои работы?
— Она нормально относится. Но говорит, чтобы я был осторожней.
— В Братске люди начали разбираться в уличном искусстве? Есть такое, что люди увидели повтор работы Паши183 и такие: «О! Я его знаю!».
— Я же не стою у каждой работы, не знаю. Но в целом я вижу, что к фестивалю есть интерес, есть обратная связь.
— Как из Красноярска смотреть за Братском?
— Я приезжаю туда на 3–4 месяца и делаю фестиваль. Тут у меня отношения. Красноярск — интересный город, тут большое сообщество очень разных уличных художников. Мне интересно.
* * *
На прощание Гриша подарил мне авторский стикер. Это как рукопожатие. Явление даже выделяют в отдельное направление — стикер-арт. Оно уже часть культуры и этики стрит-арта. А еще быстрый и удобный способ оставить свой след в городской среде. И не только в ней — стикеры можно клеить где угодно, а главное, раздавать. Когда уличные художники встречаются, то обязательно обмениваются своими авторскими наклейками. На открытии выставки «Стрит-арт столицы» в красноярском музейном центре «Площадь мира», где представлены работы художников «уличной волны» из 10 городов, авторы вместо приветствия менялись своими наклейками. У Гриши Шарова на выставке отдельный стенд — Братск специалисты уже тоже выделяют в отдельное явление, состоявшееся силами одного человека.
