Прежде чем появились многие из этих работ, их авторы погружались в тему, выезжая на пашни и заводы, спускаясь в шахты. То есть перед нами не какие-то выдуманные заводы или обобщенные образы рабочих, а очень конкретные предприятия и люди. Есть более или менее удачные работы (с точки зрения техники, концепции и исполнения), но все они живые. Тут не соцреализм, а скорее новый виток индустриального искусства, ростки которого взошли в России на заре ХIХ веке (крестьянские сюжеты Венецианова и Тропинина), расцвели на волне передвижничества, приобрели мощь и масштаб в начале века ХХ вместе с революцией в промышленности и искусстве, а главное — в умах. После распада СССР к самой заезженной теме социалистического государства долго не могли подступиться. И все же это случилось — во многом благодаря Уральской биеннале, где площадками часто становились предприятия и заводы. Однако тут индустриальное искусство не в непосредственной близи действующего производства и не среди руин заброшенных предприятий, а в классических музейных залах.
Предполагалось, что выставка займет залы, где можно сделать круг и прожить день в рабочем ритме, погружаясь в трудовой процесс и делая паузы на отдых. Но по техническим причинам пришлось в последний момент перенести экспозицию в соседние залы — 16 и 17. Поэтому закольцевать трудовую тему не вышло, но разделы остались такими, как было задумано. В проекте четыре раздела — «Труд. Действующие лица», «Сцена первая/последняя», «Процесс», «Пауза». Столько же номинаций: в каждом из блоков лучшие работы поощряли первым, вторым и третьим местами. Всего на выставке около 200 работ, причем малоизвестных авторов. Все они прошли большой конкурс: их выбрали из 1,5 тысячи присланных в этом году заявок из 400 городов России. На обложку каталога и афишу попала одна из работ-победителей — ассамбляж 26-летней художницы из Тюмени Анастасии Люлиной.
Нижняя часть холста задрапирована тканями, так что платье девушки, держащей в руках петуха, объемное и рельефное, а сама девушка напоминает образ Мадонны, столь часто воспроизводимый в искусстве. В стилистике портрета есть намек на Петрова-Водкина — он читается в ее чистом глянцевом лице с красным оттенком, голова героини покрыта белым платком, как и у «Мадонны» художника-авангардиста. Но невыразительный серый фон портит впечатление. Есть на выставке более тонкие вещи, причем в очень разных стилях.
Например, супрематический натюрморт Евгения Михайлова и Софии Орловской, где рядом с четкой, объемно выписанной геометрией можно найти чайник и серп. Или нежная «Голубая керамика» Мариям Алибай, где девушка старательно натирает блюдо, сидя в залитой синим комнате, рядом с большим окном, откуда через легкую занавесь в помещение проникает теплый свет. Или забавная миниатюра Марии Давыдовой под названием «Отдых русского человека»: во всех деталях из проволоки, пластика и природных материалов сделан дачный домик, окруженный множеством грядок. Сам дачник исследует чудаковатое растение, выросшее на тропинке близ посадок, на которые явно потрачено много сил и времени.
Любопытна картина «Сбор урожая» Катерины Фехер: облака и рожь на ней словно написаны под осознанным или бессознательным влиянием Николая Рериха. Завораживает «Внутренний двор» Анастасии Нестеровой, где заводская проходная экспрессивно написана на контрасте фиолетового и желтого и, несмотря на безлюдность, кажется какой-то родной. Сурово и авангардно смотрится картина пермячки Марии Колывановой: на холсте, повторяющем заводскую стену, на которой висят натуральные каски с портретами рабочих. Это и абстракция, и инсталляция, и реализм. Авангардна и работа Алексея Чепашова: на черном-черном холсте черная с золотыми отблесками клеть, из которой виднеются каски рабочих. Они спускаются в шахту — как в бездну. Бездна выписана черным так, словно по ней течет нефть, а клеть вылеплена пальцами так, что видны отпечатки автора. То есть природное и рукотворное отражено в технике — довольно свежо и тонко. Всматриваешься в детали, творческие решения, в сюжеты и... отдыхаешь. В общем, приятно посмотреть, как другие работают.
