Виктория Печерникова — уже хорошо известный и талантливый режиссер, ставившая спектакли в Бийске, Калуге и Москве, поработавшая в «Школе современной пьесы», «Et cetera», «Сфере» и Театре на Таганке. От количества учебных заведений и курсов, которые она окончила, рябит в глазах. Тут и оперное отделение школы Галины Вишневской, и актерский факультет Института современного искусства, и Московский институт открытого образования со специальностью «руководитель детского театрального коллектива». Плюс к тому — режиссерская группа факультета музыкального театра и параллельный курс Дмитрия Бертмана в ГИТИСе, там же — режиссерский факультет и мастерская Олега Кудряшова…
Пьеса «Человек в закрытой комнате» стала известна благодаря фестивалю «Любимовка». Ставили ее не раз, и не так давно в Театре им. Моссовета появился очень яркий спектакль Павла Пархоменко — тоже ученика одного из лучших педагогов ГИТИСа Олега Кудряшова. Татьяна Загдай написала историю про тридцатилетних и предварила пьесу словами о том, что ее поколение — это дети отцов, потерявших свою страну и не нашедших себя в изменившемся мире. Она о людях, чье детство пришлось на 90-е.
Пьеса хороша уже потому, что дает возможность для множества толкований, позволяет импровизировать, поэтому и спектакли получаются такие разные. У Пархоменко, к примеру, среди героев появляется Пушкин, а у Виктории Печерниковой — «бабки», как она их называет: некие существа, отвечающие за род, они как слуги просцениума постоянно на подхвате, с набеленными лицами, как в японском театре Кабуки. Среди «бабок» — не только актрисы, но и два актера. Все они в черном: то ли монашки, то ли бабки Бабарихи. Лица у них мертвенно бледные — не лица даже, а рыла. Жутковатый народец, названный в театральной программке нейтральным словом «обитатели». Они-то и становятся путеводной звездой трагического роуд-муви в стиле 90-х, поэтически дополненного обрядовыми традициями Русского Севера.
Главная героиня Жанна, она же Анька (ее сыграла Ирина Швец), приезжает из Москвы на свою малую родину, чтобы похоронить отца, с которым не общалась больше десяти лет. Имя и фамилию сменила, чтобы окончательно освободиться от кошмара прошлой жизни, от папаши-алкоголика, которому не было дела до нее. При жизни им толком и не довелось поговорить. Отец любил крепко выпить и жил своей отдельной жизнью, а тут, став покойником, расчувствовался. Так начинается путешествие Ани в детство, череда воспоминаний о давних душевных ранах и обидах.
В праздники в захолустном городке все закрыто. Тут практичные старухи оттягивают собственную смерть — в праздники не умирают, ждут понедельника, когда откроются ритуальные и медицинские учреждения, и можно будет отойти в мир иной по-человечески. Это только папаша Ани не рассчитал свой уход. Устроил дочке «праздник».
Мертвого отца сыграл великолепный актер Виктор Чариков, запомнившийся еще по «Мертвым душам» в поставке Олега Липовецкого, где всего три актера сыграли всех гоголевских персонажей. А появляется впервые папаша Виталий Семенович в виде тряпичной куклы в человеческий рост, в цветастой рубахе, которую выносят «бабки». Максим Макаров играет друга детства Костика. Когда-то с ним Аня дружила, и теперь он единственный, кто согласился отвезти ее с мертвым отцом на заднем сиденье — по медучреждениям и в крематорий. У Костика — условный срок, но он готов рисковать, лишь бы иметь хоть какой-то заработок.
Художник Александра Новосёлова придумала метафоричное решение. На сцене — занавеска, которая периодически открывается и закрывается, настоящий автомобиль-развалюха советских времен, вполне себе «птица-тройка» с тремя пассажирами, один из которых — покойник.
Спектакль начинается и заканчивается словами о том, что самое главное в нашей жизни — время и кому ты его уделяешь, ведь можно изменить все, но назад не вернуть. Нам буквально вдалбливают и даже прописывают это в программке, что ребенку необходимы любовь и внимание родителей, а недолюбленность сказывается всю последующую жизнь. Травмы и обиды прошлого определяют наше будущее, но важно уметь прощать и принимать родителей такими, какие они есть. А мы часто к этому не готовы. Жанна-Аня, уехавшая в столицу в поисках лучшей жизни, так и осталась провинциалкой. Деревню привезла с собой в Москву. А оказавшись в родном захолустье спустя годы, неожиданно прониклась состраданием к тому, от чего пыталась сбежать.
