Народ приезжал на похороны Шатунова со всей страны, прощание длилось три дня, в огромных очередях люди хором исполняли хиты «Ласкового мая», розы на кладбище привозились грузовиками.
Вспоминают об артисте по случаю его дня рождения не только преданные поклонники, но и коллеги по сцене. Певица Наталья Гулькина не только не раз выступала в сборных концертах с Юрой Шатуновым — они как-то провели целый месяц на совместных гастролях в Германии, что очень сблизило их. У Натальи сохранились интересные воспоминания о тех временах, которыми она любезно поделилась с «ЗД».
Своего рода всплеск «шатуновомании», на пике которой артист ушел из жизни, по мнению Гулькиной, свидетельствует не только о месте, которое Шатунов как артист занял на сцене, но и об особом значении времени, когда, по сути, зарождалась новая российская поп-музыка. Сама из того времени и тренда, Наталья не унывает.
- Как вам кажется, волна этой ностальгии по музыке 90-х не пошла на спад после ухода Юры Шатунова?
- Мне кажется, что эта волна как началась много лет назад, так и не снижается. Те, кто вырос в 90-х, живы и здоровы, они нарожали детей, а те уже и внуков. Благополучно собираясь семьями на всех своих праздниках, шашлыках, они, естественно, включают музыку 80-х и 90-х, времен своей юности. Конечно, молодежь сейчас слушает другое, но они и не тусуются обычно с родителями. Пока мы все живы и здоровы, из моды эта музыка не выйдет. О ней забудут, может, когда пройдет много-много лет и вся жизнь уже будет совершенно другой. А пока нашу песню не задушишь, не убьешь…
Если я в Сочи, например, то на море я до обеда, а вечером у меня обязательно концерт. Из Сочи в этом году ездила в круиз по турецким городам, он как раз был посвящен музыке 90-х. Мы выступали с Таней Ивановой из «Комбинации» и Владом Сташевским. Гуляли по разным городам, знакомились с людьми, у меня появилось много интересных новых связей... Откровением для меня стал Стамбул, он оказался совсем не таким, каким я его представляла. Там колоссальный прирост рождаемости каждый год, они все время надстраивают какие-то «скворечники» на свои дома, жить негде, суета… Конечно, и богатые районы есть, где все в порядке, но основное впечатление у меня — бардак на улицах.
- Это музыкальное путешествие не напоминало ваши былые совместные туры с группой «Ласковый май»?
- Тогда был другой формат концертов, это были длинные туры. С 90-го по 94-й год мы очень много ездили по Германии, практически оттуда не вылезали. «Ласковый май» был одной из самых востребованных групп, в том числе для эмиграции. Они были, конечно же, номером один. Так же как и «Мираж», его солистки, которые ездили отдельно. Я, например, ездила с группой «Звезды». Были популярными «Фристайл» с Вадимом Казаченко, Виктор Салтыков. Эти артисты были самыми востребованными, на них прокатчики всегда могли собрать публику.
Так как в Германии дороги хорошие, люди ехали на концерты за несколько сотен километров. Собирались большими компаниями и проезжали по 300–500 км, это было большое приключение для них, с фотографиями совместными, с воспоминаниями… Эмигранты ведь все дружат, им было важно узнать, как на родине люди живут, они рассказывали, что у них все так сонно, размеренно… Я понимала, что это не мой, конечно, менталитет. И для меня было странно, что Юра там осел в итоге.
- Видимо, ему такой спокойный менталитет, наоборот, пришелся по душе…
- Он очень много ездил по Германии, так сложилось, что там он и познакомился со своей будущей женой, в итоге там и остался. А что касается совместных концертов, то у нас было так: прокатчик выдавал нам график на 25–35 концертов в месяц, там были расписаны города и концертные залы. Концерт начинался, и мы все шли по очереди.
Открывает его, допустим, «Сладкий сон» со своей любимой песней «На белом покрывале января». Следом я иду со своей программой на 40 минут. Закрывает концерт Юра Шатунов. И получалось часто так, что я приезжаю чуть раньше, а он чуть позже. Я уже закончила выступление, собираюсь уезжать, а он только на сцену выходит. Часто только и успевали друг другу «привет–пока» сказать. Но когда был длинный тур и мы вместе ездили в автобусах и жили в одном отеле, мы больше виделись и могли пообщаться.
Меня все время удивляло в нем то, что он мог выходить на сцену в том, в чем приехал. Вот он ехал в футболке в автобусе, а потом в ней же вышел на сцену. Я ему часто выговаривала: «Юра, почему ты не можешь найти красивую майку, рубашку?» А он смеялся: «Прекращай, это не важно, это никому не нужно, нужен я. Хоть голым я выйду».
- Он был весельчаком или грустным Пьеро в жизни?
- Скорее, он на все смотрел с легкой иронией. А я его все за рубашку ругала, свою тему продвигала. Кстати, когда я преподавала, то всегда учила будущих артистов, что не надо надевать мальчикам перья на все места, но и выступать в том, в чем приехал, тоже не вариант... И вот уже несколько лет назад в Питере, тоже на большом концерте, зашла к Юре, а он стоит в какой-то майке со стразами. Я говорю: «Боже мой! Не может быть! Ты услышал мои молитвы! Ты надел красивую рубашку!». Он опять смеется: «Отстань от меня со своей рубашкой!».
- Действительно, у него ведь не было никакого особого сценического стиля. Только в самом начале «Ласкового мая» они все ходили и выступали в джинсах-варенках жутко модных...
- Кстати, подобная ситуация произошла однажды с «Блестящими», еще Жанна Фриске была жива, царство ей небесное. Мы катались по Башкирии со сборными концертами, девочки были все в джинсе, подъехали к стадиону, а концерт уже идет; и их милиция не пропускает: «Какие же вы «Блестящие», посмотрите на себя, как вы выглядите!». И тут мы с Суханкиной подъезжаем — все в пайетках, раскрасивые… Охрана говорит: «Вот это артистки! Проезжайте!». Мы долго смеялись тогда по этому поводу. Но в итоге девочек, конечно, пустили, был большой скандал. После этого они все время в блестках стали выходить на сцену.
- То есть не только ваши студенты и Шатунов, но и другие коллеги по сцене стали объектами вашей педагогики?
- Грешила… Еще вспомнила про Юру такую тему! Однажды, уже сильно позже, мы работали в Санкт-Петербурге. Я уже выступила со своей командой, выхожу — и он навстречу: «Опять цыганский табор! Чего у тебя народу столько?» — набрасывается то ли всерьез, то ли в шутку. Я, конечно, поясняю, мол, у меня балет: девочки, мальчики танцуют. Он и говорит: «Какая ты добрая, всем деньги раздаешь!». «А ты, получается, злой, что ли?» — шучу я; ну и он, как обычно, смеется: «Конечно, мы с Аркашей (Кудряшевым, директором Шатунова. — «ЗД») не хотим ни с кем делиться». Он ведь действительно всегда выходил один, без балета и музыкантов. Если только на каких-нибудь площадках организаторы сами не ставили балет.
Тогда он разрешал: мол, да ради бога, пусть танцуют, они мне не мешают. Но своего коллектива у него не было никогда. Он считал, что это нерационально, не надо разбазаривать деньги, лучше копить. Если так посмотреть, то да, можно и дом построить, накопив. А когда у тебя коллектив, то всю зарплату делишь на части. Вот такая у него была коммерческая жилка.
- Может, это аукалось трудное детство? Он ведь убегал из дома, скитался, в интернате жил, в детском доме оказался... Потому и Германия ему приглянулась своим спокойствием и уютом...
- Вполне возможно... Но вот он не считал нужным возить музыкантов, ездил с минусовкой (музыкальная фонограмма без голоса. — «ЗД»), один. В Германии на гастролях я бегала каждое утро минут по 45, фигуру поддерживала. А Юра надо мной всегда прикалывался: «Делать тебе нечего». А я ему отвечала: «У тебя от природы фигура, красота, молодость, а у женщин все это намного быстрее улетучивается в непонятном направлении. Поэтому приходится бежать». В один прекрасный день встречаю его в лобби отеля, он спрашивает: «Ну что, опять побежала? Смотри, мне сегодня сон приснился, что ты заблудишься! Не ходи в лес далеко». А я и не собиралась ни в какой лес, я боюсь в незнакомой местности далеко бегать.
В итоге он либо сглазил, либо как в воду смотрел, либо просто вещий сон. Я бегу, а дома вокруг все одинаковые. Красивые такие, как пряничные домики. И что удивительно, там было очень много животных на улицах. Нигде такого не встречала — кролики везде играют в пятнашки, носятся друг за другом. Носились они вокруг меня в огромном количестве, и я настолько увлеклась этим зрелищем, что в какой-то момент не поняла, сколько времени прошло и как найти гостиницу, — вокруг эти одинаковые домики…
В итоге случайно увидела девочку на велосипеде, которую заметила еще у нашего отеля, и поняла, в каком направлении нужно двигаться. Прибегаю вся в мыле, а они уже грузятся в автобус — оказалось, прошло 2,5 часа. Он ржет опять: «Мы уж и не знали, где тебя искать. Слушай меня в следующий раз, я всегда говорю правду!».
- Ощущение, что у вас с Юрой сложились за годы чуть ли не родственные отношения...
- Да, у нас, как оказалось, было много похожих жизненных ситуаций, это действительно как-то объединяло... Помню, мы как-то выступали вместе в Дюссельдорфе. Он подошел и спросил, как у меня обстоят дела с авторскими правами. Я рассказала ему свою душещипательную историю про то, что авторам — всё, а исполнителям, которые сделали сочинения авторов хитами, — ничего. Он сказал, что его тоже Разин достает, и они (с Аркадием) думают уже с ним судиться.
Еще раз мы на эту тему разговаривали с ним в Питере лет шесть назад, когда он наконец-то в майке со стразами уже выступал. Юра сказал, что нашел хорошего адвоката и намерен вернуть себе все права. Мне ведь тоже постоянно присылают «письма счастья», где написано, что я якобы никто и звать меня никак. Все то же самое, что у него было: ни на что мы не имеем права: ни исполнять эти песни, ни зарабатывать на них — ничего. А потом я узнала, что он все права отвоевал, хотела обратиться к нему и попросить его адвоката, но уже не успела. Все случилось с ним слишком быстро...
- С Шатуновым в середине 90-х произошла какая-то странная история: его резко перестали показывать по телевидению, ходят слухи, что даже какой-то заговор против него был. Вы в курсе?
- Не только против него. Меня тоже не показывали, ни в одном «Голубом огоньке» за всю свою жизнь я не приняла участия. Да нас всех, восьмидесятников-девяностников, просто взяли и отодвинули в сторону в одночасье. И всё! Потом, когда волна ностальгии по музыке 80–90-х стала мощным коммерческим фактором, вроде бы стало полегче, но, например, на ток-шоу Юра сам не хотел идти, хотя его постоянно звали посидеть на скамейке и обсудить новости светского характера. А многие артисты туда ходят не из-за того, что им нравится кости перемывать кому-то, а из-за того, что каналы платят за участие в программе и хоть как-то можно продержаться.
Юра на такие ток-шоу не ходил. Что касается музыкальных программ... Нас как будто туда не пускали. Но он не переставал гастролировать, и я тоже. У нас с ним очень похожие истории и в плане авторских прав, о чем я уже упомянула... Очень жаль, что многим артистам миллион роз дарят уже после того, как их не стало, тогда как человеку нужно успеть сказать добрые слова, пока он с нами и ему это действительно нужно.
* * *
В последние годы жизни Юра Шатунов активно гастролировал и регулярно радовал своих фанатов высокобюджетными видеоклипами. Последним клипом стала работа на песню «Не спорь со мной» — о тщетности конфликтов в отношениях и необходимости беречь любовь. Большую часть картинки Шатунов, одетый в полностью черный костюм, гуляет по лунной дорожке далеко в космосе на фоне огромной луны или стоит на фоне экрана с изображениями различного состояния неба. В комментариях многие поклонники называют это видео пророческим. Люди пишут: «Такое чувство, будто он поет нам с небес».
