На этот раз подробнее остановимся на актуальном. В жизни Бурлакова сейчас царит проект tAISh c солисткой Таис Логвиненко. Дерзкая по-мальчишески и по-девичьи романтичная музыка звучит достаточно нонконформистски, чтобы выглядеть ярко на фоне попсы, и при этом довольно качественно, что выгодно отличает ее от основного потока музыки, которую в наше время продуцируют начинающие музыканты. Не удивительно, ведь она успела поработать с настоящими профессионалами музыкальной индустрии, пока извилистыми путями настойчиво и целенаправленно прорывалась в заветные продюсерские сени Бурлакова. И водовороты жизни, надо сказать, прибивали ее к самым крутым берегам…
— Вы же отбили Таис у Игоря Матвиенко?
— Я ее не отбивал, он и сам не знал, что с ней делать дальше... История простая: Таис в 2012 году прислала мне демо-песенку «Я не буду забыта», ей было лет 13, я подумал тогда, что она очень наглая... Не ответил, так как был Новый год, некогда. Тогда она в январе прислала еще одну песню, и я ей написал: извините, вам 13 лет, давайте маму или папу, потому что я не буду с ребенком разговаривать. Тогда они назначили встречу по Интернету... я сразу сказал, что подпишу с ней договор после того, как она окончит школу и проучится два первых курса в вузе. Потому что я должен точно понимать, что человек взрослый, определился и никуда не сбежит. Но она решила сделать все по-своему. Окончив 10-й класс, она подала заявку на телешоу «Главная сцена». Ее взяли, купили ей билет туда-обратно. В итоге она дошла до финала, а дальше с ней подписал договор Игорь Матвиенко. Год его продюсерский центр пытался с ней работать, снимали ей квартиру в Москве, а потом ее просто отпустили. Она приехала ко мне в слезах, тогда я все же предложил ей вернуться домой, поучиться в вузе и через два года приехать снова. Но она не поехала домой в Кишинев, осталась в Москве, стала сама себе снимать квартиру, работала аниматором, в «Макдоналдсе», как-то год продержалась, через год сама поступила в Щепку, и на втором курсе я с ней подписал договор, как и обещал. Мы начали работать и... И началась пандемия.
— Удары судьбы...
— Но надо быть готовым и надо благодарно принимать любые вещи. Пандемия — сиди дома, пиши песни. Мы тогда полностью записали второй альбом. Мне неинтересно, что артист уже написал, мне интересно, сможет ли он в будущем написать лучше, я вижу в нем потенциал на будущее. И сейчас вижу, что Таис развивается и может удивлять, двигаться дальше. Когда мы с Таис познакомились, не было песни «Лови», не было «Мы не предатели», у которой, кстати, интересная история. Представьте, они с ребятами идут из Щепки домой, дело около полуночи, так как у них там репетиционный процесс допоздна. И вдруг ребята отпихивают ее куда-то в щель между домами, она ничего не понимает... а мимо идет волна людей в форме и цепляет всех подряд, и ребят ее тоже тогда забрали, а она осталась, поскольку ее отпихнули. После этого появилась песня «Мы не предатели».
— Ее карьера все время натыкается на какие-то препятствия.
— Так и есть. Например, в 2020 году мы сделали потрясающий проект «Музыкальный батальон». В нем 17 артистов из десяти стран, каждый на своем языке, по одной фразе исполняют песню «10-й наш десантный батальон» (из хрестоматийного советского кинофильма «Белорусский вокзал». — «ЗД»), в том числе там поет и Таис. Это была очень заметная история.
— Помнится, даже видео завирусилось.
— Многие люди до сих пор пересылают его друг другу к 9 Мая... После этого вроде все у Таис стало налаживаться, но случились события февраля прошлого года, и снова замедлилось развитие карьеры. Потом она забеременела, но это только добавило глубины ее творчеству. Конечно, ей пришлось учиться жить и творить в новом физическом состоянии. Например, она привязывала подушку на живот и с ней пробовала играть на гитаре. Это помогло: когда пришло время новогодних концертов, довольно заметный к тому времени животик никак не мешал ей быть эффективной на сцене. Ребенок дает возможность переосмыслить жизнь, ты становишься другой, ты перерождаешься. Надеюсь на то, что дальше ее песни будут еще интересней. У нее поменялись жизненные ориентиры, то, что было важным раньше, постепенно стало исчезать из песенного материала. На первый план вышел более светлый, терпимый взгляд на жизнь и... страх за будущее. Она всегда была для меня идеалом первобытной женственности в музыке, и сейчас к этому прибавился такой же неистовый материнский инстинкт, не терпящий опасности. В том смысле, что она готова встать между этой опасностью и своим творением, не отступая ни на шаг. Но все, что она писала во время беременности и после родов, станет уже частью третьего альбома. Вообще, она молодец, родила сына, родственники настаивают на том, чтобы она взяла паузу в работе, но она боец, продолжает работать.
— Какие личностные качества вообще важны для артиста, чтобы он стал звездой?
— У меня есть специальный список качеств гениального артиста, сейчас в нем 34 пункта. Например, артист должен быть уверен в себе на 1000%, это не самоуверенность, это природная уверенность. Я всегда привожу в пример Земфиру — человек абсолютно уверен в себе. Представьте, когда мы с ней познакомились, это было в начале августа 1998 года, я спросил: «А зачем тебе это надо?» Я был продюсером «Мумий тролля», «Туманного стона» и «Deadушки», а она какой-то непонятной девчонкой из Уфы. И она мне ответила: «Мне Бог дал голос, не твое собачье дело».
— И как вы на это отреагировали?
— Я из тех людей, которые боготворят талант. Что бы ни случилось с Земфирой, буду предан ей просто потому, что это гений. У меня спрашивают, как тебе новый альбом Depeche Mode? А мне пофигу «как», я их просто люблю. Это все равно что перестать любить человека просто потому, что он чуть-чуть постарел. Нет, я буду любить с каждым днем все больше, потому что мы же любим то, что внутри. Так же и с артистом. Второе важное для артиста качество — это когда он не может пройти мимо несправедливости, у него врожденная реакция на несправедливость. Еще важно, чтобы человек был впереди всех в своем мироощущении, отвечал на вопрос, который ты еще только думаешь, как задать. Есть люди, которые отражают реальность, — вот Дэвид Боуи был человеком, который отражал реальность, он всегда был на полгода впереди эпохи, он ее формировал. А был Марк Болан (T.Rex), который был на три года впереди, и у него из-за этого не все получалось. Такие люди нам всегда подсказывают, что будет в будущем. Мы слушаем «Бордерлайн» Земфиры, а туда уже заложено все, что будет дальше. Далее, мне кажется, для артиста важен следующий момент: не быть мужчиной или женщиной — то есть понимать и выражать все человечество, без разделения на пол. Не быть старым или молодым, жить как бы вне времени, вне территории, вне пространства. Ты одновременно и в 1951-м, и в 2001 году находишься.
— И как вы понимаете, есть ли у артиста такие качества?
— Прежде чем подписать договор, играю с артистом в настольную игру, которую придумал сам. В нее укладываются 20 лет жизни артиста, и она показывает, как он будет вести себя в той или иной ситуации от состояния «никому не известный» до «легенда».
— Вы, наверное, насмотрелись того, как слава меняет человека?
— Все очень просто — есть простой мальчишка, у него клевая мама, он видит, что мама приносит какие-то кассеты, интересуется ими, а потом начинает что-то придумывать самостоятельно, играть, изображать какую-то группу. И у кого-то это получается хорошо, а у кого-то не очень. У Ильи (Лагутенко) это получалось хорошо. У него изначально в тексты была заложена гладкая фонетика, какую бы невероятность он ни писал, все гладко, кайфово получалось. «Еще не выпито вино, мы не нашли бутылки дно» — кайф! И вот это все, эти потрясающие песни пишет тот мальчишка. Жена рвет его паспорт, чтобы он не уезжал, такой он красавец. И вдруг у него все получается! Он начинает смотреть на себя со стороны: видит себя по телевизору, на пресс-конференции, видит, как на него безумно смотрят влюбленные люди… И появляется звезда. В какой-то момент он понимает, что тому мальчишке жена паспорт порвала, а звезду все девочки любят, и он просто переходит в постоянное состояние звезды. Я считаю, что у творческих людей должна быть контролируемая творческая шизофрения: есть человек, а есть творческая единица, и они должны существовать раздельно. Один пишет песни, другой исполняет, кайф, когда это один человек. Но когда человек зависает в состоянии исполнителя, артиста, он уже не пишет таких песен, как раньше. Потому что те песни писал обычный человек, тот мальчишка. И все, нам уже кажется, что альбомы стали скучными и что-то не то. Просто потому, что нет того мальчика, а есть звезда.
— Поэтому первые альбомы всегда самые лучшие?
— Не у всех. Они лучше только у тех, кто не ходил в музыкальную школу и не учился музыке. Есть авторы-меломаны, как Лагутенко, они всю жизнь слушали музыку, и у них в голове очень много кассет, файлов. Так как он не музыкант, он воссоздает это все как обыватель, не повторяя точно мелодию. А есть авторы-композиторы, как Земфира, которые понимают музыку. Есть авторы-композиторы, которые воруют мелодии, возможно, и неосознанно, так как плохо учились музыке. Есть такие, которые придумывают что-то новое. У меломанов обычно первые два альбома хорошие, а дальше они начинают повторяться, потому что не могут музыкально развиваться. Поэтому, если у тебя случился успех, нужно идти учиться и писать хорошую музыку, чтобы тебя слушали дальше. Звезды же думают, что раз уже есть успех, то все, так всегда и будет. Земфира из тех, кто может писать интересную, новую музыку. Очень жду от нее альбома академической музыки, у меня ощущение, что ей тесно в рамках рок-музыки, в рамках трех минут и четырех-пяти инструментов. Она гораздо больше.
— Но музыканты сами себя загнали в эти рамки. Если вспомнить тот же Pink Floyd, The Rolling Stones, Doors… Они не загоняли себя в радийные форматы, писали длинные рок-симфонии, не переслушаешь, там чего только не было! Это был подлинный музыкальный ренессанс.
— Да, на альбомах иногда было по две песни.
— Потом те, кто был уже после них, с помощью радиостанций и как раз индустрии, которая стала выставлять свои стандарты, втиснули себя в те рамки, что мы сейчас воспринимаем как правило. На самом деле ограничений больше нет, хоть сто песен запиши на пластинку, все равно она цифровая...
— У нас во Владивостоке были озера, на берегах которых мы в конце 70-х обменивались пластинками. Там был такой уважаемый меломан дядя Слава в кожаной куртке и очках. Для нас он был дядя, а на самом деле ему было лет 30. И он еще тогда нам говорил: «Чего вы пришли, музыка уже закончилась!» Теперь уже я, как меломан, считаю, что в 67-м году музыка закончилась. Что все песни были написаны до этого времени, а в 1967 году началась эпоха аранжировок.
— Тогда у «Битлз» вышел альбом Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band.
— Это великая пластинка, которая совершила музыкальный «водораздел»: до и после. У меня есть топ-10 любимых альбомов, вот она в него входит. Дальше, с 67-го года, началась эра аранжировок. Очень много каверов стало возникать на те песни, что уже были. Sly And The Family Stone — это идеальная и гениальная аранжировочная группа: песен нет, а слушать хочется, потому что там наворотили, наворотили всего... или вот мы слушаем Роя Орбисона, нам безумно нравится, просто потому, что он поет Pretty Woman.
— Что вы думаете про эпоху хипстеров? Честно говоря, я считаю трагедией то, что случилось в инди-музыке в 10-е годы.
— Хипстеры и не дали нам музыки, именно песен нам они не оставили. С ними история очень простая — они имитаторы. Сначала, в 2007 году, все вдруг стали имитировать Deep Purple и Led Zeppelin. Была потрясающая группа TOTR, например, я был на их живом концерте в 2008 году, это было прекрасно: я увидел на сцене молодого Яна Гиллана, Роберта Планта... настолько влюбился в них, что даже помог им, договорился, чтобы они выступили перед своими кумирами — группой Deep Purple в Санкт-Петербурге. Но они не могли создать свое, они имитировали уже созданное. Была группа On the Go, я их слушал и понимал, что они наслушались Genesis и делают нечто подобное. И на Западе тогда было то же самое: масса коллективов-имитаторов. Они все имитировали то, что было сделано до этого... В начале 80-х тоже имитировали, но то, что было в 50-х... тот же Depeche Mode или Stray Cats, но они это делали изящно и все-таки писали свои песни. Новые имитаторы, в 10-х — уже просто имитировали, просто создавали звучание. В то же время появились все эти шоу типа «Голос», я называю их «люди-синтезаторы». Нажимаешь на кнопку — он издает звук, а что за этим звуком — непонятно, песен нет, все песни чужие.
— Столько было апломба, такие они были крутые-раскрутые в ярких пиджачках, шумовая волна... и что теперь? Ничего не осталось.
— В любом случае что-то хорошее да осталось. Кстати, начало нулевых было неплохим! Мы получили The Strokes, мы получили Franz Ferdinand, которые, конечно, загнулись, но в любом случае это было ярко.
— «Загибались» они красиво.
— Да. И The Killers живы до сих пор! Вообще, это счастье, когда ты в юности влюбляешься в группу и проживаешь с ней всю жизнь. Как я влюбился когда-то в Duran Duran и Depeche Mode, и они со мной всю жизнь живут. Вот 2023 год, они выпускают альбом, и весь мир сходит с ума! А я в 1981 году одним из первых на своей дискотеке в городе Владивостоке поставил Depeche Mode. В 91-м году появилась Nirvana — тоже кайф! Но сравнить The Killers с Nirvana мы не можем, правильно?
— Не можем.
— Вот чем отличается великая группа от хорошей группы?
— Чем же?
— У великой группы всегда есть последователи, подражатели. А хорошие — они уникальны. У «Битлз» было много последователей, у «квинов» (Queen) не было, они были уникальны, никто не мог такого повторить. По музыке Queen были хороши, но в 70-х их никто серьезно не воспринимал, их считали попсой. Это в середине 80-х, когда MTV появилось, на них стали больше обращать внимания. Когда появился Radiohead, я подумал: что за жалкое подобие Pink Floyd! А в медиа их считали жалким подобием Nirvana, когда их Creep (в 1993-м) только вышел, их же никто в Англии не хотел воспринимать. Английская группа, которая играет американскую музыку — для англичан это приговор. Но зато они завоевали популярность в Израиле, и тогда на них обратили внимание и дома. Потом они OK. Computer выпустили.
— Гениальный альбом.
— Да, но для меня это было вроде Wish You Were Here (от Pink Floyd 70-x). Зачем мне второй такой альбом? Я считаю, что у каждого поколения свой Dark Side of the Moon… В любом случае, если повспоминать, в начале нулевых что-то интересное было, и там было эмо.
— Эмо — целое движение. Потом к нам пришла мода на дворовый рэп, стремный R’n’B, а дальше-то что...
— С другой стороны, в 2014 году в России появился стриминг, на Западе это случилось чуть раньше. С тех пор музыканты и расслабились: ты можешь сидеть, ничего не делать и получать деньги. Даже не очень известные проекты получили возможность как-то выживать со стримингов, поэтому старания пробиться стало меньше. Но если вернуться к тому, чем отличается талант от гения, то мне очень нравится определение от Даниила Крамера — к гению всегда хочется вернуться.
* * *
Мы еще долго рассуждали на любимую тему — почему в мире музыки все так, как есть, и как так вышло… Очередную порцию пищи для размышления нам по традиции подкинет время, а начало этой увлекательной беседы можно найти на сайте mk.ru.
