«Корабль в море. Буря. Гром и молния…» — первые строчки последней пьесы Вильяма Шекспира автор этих строк читает с листа, сидя в деревянной лодке и любуясь на металлическую скульптуру «Гроза». Из воды торчит четырехметровая скульптура, напоминающая надломленную посередине Шуховскую башню. Сергей Катран спаял ее специально к премьере. Арт-объект содержит в себе несколько метафор. С одной стороны — это молния, исходящая не с неба, а из воды. С другой — палец, указующий ввысь, как будто ждущий, что сверху явится ответ. «Меня вдохновила известная сцена из «Сотворения Адама» Микеланджело, это надводная скульптура — ее надо «читать» вкупе с отражением в воде», — поясняет автор.
Вода работает как зеркало, и, опуская на воду взгляд, понимаешь, что в ней заложен оптимизм: если у итальянского мастера Возрождения пальцы Бога и человека тянутся друг к другу, не встречаясь (что исследователи трактуют как невозможность соединения божественного и человеческого), то у современного художника, напротив, — божественное вырастает из человеческого (или наоборот). На фоне такой декорации участники действа плывут на остров Нега, и там разыгрывается сцена, где неаполитанский король Алонзо, его брат Себастьян и сын Фердинанд, герцог Миланский Антонио терпят кораблекрушение. Финальные строчки: «Тонем! Тонем! Тонем!..» — выкрикивают, уже причаливая к заросшему осокой берегу, после чего некоторые из участников импровизации уходят под воду в прямом смысле слова — благо водичка теплая.
В несколько ходок лодка доставляет на остров 20 с лишком человек. Каждого на берегу встречает актриса Людмила Корниенко, она проводит ритуал очищения: остров Нега принимает только тех, кто оставил за бортом проблемы и сосредоточился на чистом, как нетронутая природа, искусстве. Все заботы и боли надо проговорить под пристальным взглядом фигурок, которые собственноручно сделали из тканей и веревочек еще на том берегу участники спектакля (это духи острова — такие есть в пьесе Шекспира). Потом умыться речной водой из ведра — и путь в негу открыт.
Постепенно вокруг слабо тлеющего костра собирается вся компания. В это время из кустов вдруг раздается мужской голос, мерно, четко и спокойно читающий «Откровение Иоанна Богослова». Динамик в руках режиссера — Веры Левченко. В этот момент два всемирно известных текста (одному 1000 лет, другому 400) образуют парадоксальную параллель: если вдуматься, то и там, и там, несмотря на катастрофу, хороший финал.
«Теперь ты будешь Мирандой», — говорит Вера и протягивает мне текст. Роль ее отца — волшебника Просперо (законного герцога Миланского, которого сверг родной братец), достается Сергею Катрану. Читаем под томные звуки библейского «Апокалипсиса». Катран постепенно превращает рассказ Просперо о предательстве брата почти что в рэп. После заклинания мага — «Ты хочешь спать. То будет сон благой. Ему сопротивляться ты не в силах» — падаю на плечо «отца». Листы второй сцены отправляются в огонь, а действие переносится в другую локацию, где на ветке уже ждет следующая часть сценария.
Здесь за Просперо читает уже блогер, Дмитрий Фронт, сидя на дереве; через пару сцен Миранду я отдам другой «актрисе», а Просперо достанется актеру и режиссеру Руслану Маликову. В спектакле на грани хеппенинга нет правил, участники жонглируют ролями, место действия все время меняется, переносясь то в заросли осоки, то на полянку. Целый остров становится сценой, где разворачивается драматическая любовь Миранды и Фердинанда, где Алонзо, его брат и Антонио сходят с ума, где бродит дикарь Калибан (играет мопс по кличке Жаба), где летает бесплотный дух воздуха Ариэль...
Финальная сцена проходит по колено в воде: из большого чемодана, служившего участникам спектакля весь день столом, за которым разворачивалась одна из сцен, появляется скелет. Это еще один «привет» Шекспиру — только уже его Бедному Йорику из «Гамлета», напоминающий, что у всех есть свой скелет в шкафу. Но главное, что любая буря может кончиться хорошо, и даже оказавшись в ее эпицентре, в самой отчаянной ситуации, можно найти в себе силы и проявить смекалку, чтобы взглянуть на бренность бытия иронично-шутливым взглядом Йорика.
