Ну и, конечно, историческая миссия, которая выпала на долю Scorpions, навечно впечатана в рок-летописи — именно их 10 аншлаговых концертов в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) в 1988 году были первыми стадионными шоу западной рок-группы в истории СССР, открыв абсолютно новую эпоху свободы и интеграции страны и ее музыкальной сцены в современный мировой культурный процесс. И какие бы зигзаги история ни совершила позже, та отправная точка большого и замечательного путешествия остается непреложным фактом истории.
С Клаусом Майне я встречался несколько раз, мы в том числе проводили пресс-конференции группы Scorpions в Москве, а были времена, когда эти приезды и концерты были столь регулярными, что группа совершенно заслуженно признавалась подлинными народными артистами, пусть и неформально, но именно что по истинно народному признанию и людской молвой. Этот штамп очень любили использовать и журналисты в своих репортажах, рецензиях и хрониках, иногда с долей иронии, но это была та самая добрая ирония, которая только подчеркивала истинный смысл определения.
Мы много общались и говорили о музыке, детстве, Клаус рассказывал, что с самого раннего возраста он проявлял интерес к музыке в целом, но в первую очередь к вокалу. В 10 лет родители, заметив увлечение мальчика, купили ему первую гитару. Тогда же он начал брать уроки вокала. Но методика одного из его учителей по вокалу меня очень заинтересовала — когда Клаус не мог взять ноту, преподаватель не сильно, но чувствительно укалывал его иголкой. Это была, конечно, оригинальная метода со стороны педагога, но, мягко говоря, не очень приятная для ученика. «Вот с тех пор я и стал так визжать, что теперь весь мир вздрагивает. Спасибо этому педагогу!» — юморил Клаус, рассказывая хохму из своего детства.
Однажды сестра подарила юному Клаусу пластинки Элвиса Пресли и Литтла Ричарда, и для парня это стало поворотным моментом его жизни, навсегда влюбив в рок-н-ролл и определив затем всю его дальнейшую судьбу и профессиональную карьеру. Когда я показал ему 11 оригинальных негативов Элвиса Пресли, которые мне подарила жена Бари Уайта после его смерти, у Клауса широко раскрылись глаза, он не мог понять, как такие редчайшие фото и негативы могли быть «спрятаны» в России, а не находились где-нибудь в Музее рок-н-ролла или в частной дорогой коллекции на Западе. Ну а в подарок я ему все же отдал винил «Рок-Архив», выпущенный в 80-е годы, — с красной обложкой, воспроизводившей негатив с Элвисом Пресли, чему он был очень рад, так как для коллекционеров это был подлинный раритет. Таковым, кстати, остается и до сих пор.
Еще факт его биографии: в начале 80-х во время записи альбома Blackout Клаус серьезно травмировал голосовые связки, уже собирался уйти из группы, но его друг детства и по совместительству гитарист Scorpions Рудольф Шенкер уговорил его все-таки остаться в группе: мол, сходи к докторам, вдруг вылечат. Запись альбома отложили. Клаусу сделали операцию, но через какое-то время рана снова воспалилась, после чего пришлось сделать еще одну операцию. То, что сейчас уложилось в несколько строк текста, было настоящим жизненным испытанием на протяжении долгих месяцев. В итоге голос к Клаусу вернулся, рану залечили, пластинку записали, и, что, полагаю, очень важно, именно альбом Blackout считается одним из успешнейших в творчестве группы.
У меня в студии есть стена, вся увешанная фотографиями моих друзей-музыкантов — немые, но очень выразительные и красочные свидетельства наших встреч, рабочих или дружеских, совместных поездок, фестивалей. Я в шутку называю ее Стена Плача или Иконостас. Увидев на этой стене фото Брайна Мэя и Роджера Тэйлора, Клаус рассказал о своем восхищении Фредди Меркьюри, о большой любви к группе Queen, о том, что в 2009 году на концерте в память о Фредди Меркьюри (к 20-й годовщине его смерти) Клаус спел Love Of My Life. В пронзительной балладе тогда удивительно сошлись в одной точке мощь и чувственность самого Клауса и великого Фредди.
Конечно, не обойти воспоминаниями не только знаменитые 10 ленинградских аншлагов в СКК, но и легендарный «Фестиваль мира» 1989 года на Большой спортивной арене в Лужниках, что для российской публики стало подлинным и неслыханным праздником. В те времена перестройки все менялось очень быстро. Отменился не только запрет на выступление Scorpions в Москве (из-за чего они давали свои премьерные концерты годом ранее только в Ленинграде), но и впервые приехали прежде немыслимые в здешних «интерьерах» Ozzy Osbourne, Bon Jovi, Сinderella, Aerosmith, Skid Row, Motley Crue, Scorpions…
Клаус Майне с невероятным вдохновением и восторгом рассказывал мне о своей встрече с Михаилом Горбачевым, который провел им закрытую экскурсию по Кремлю, о том времени перемен, которые так восторженно встретила Европа, о надеждах на новые лучшие времена, что стало и лейтмотивом самого, пожалуй, главного хита в истории Scorpions — лирико-эпической баллады Wind Of Change («Ветер перемен»).
«Фестиваль мира» стал по-настоящему уникальным событием. Оззи Осборн поливал водой первые ряды зрителей, что для советских людей, привыкших к выступлениям чопорных ВИА в одинаковых костюмах с тщательно выглаженными стрелками, было совершенно невероятно... Забавно, что за звук на этом фестивале отвечали именно техники Scorpions. Клаус вспоминал тогда, как Оззи ругался на них после того, как во время концерта внезапно выключились мониторы. Теперь все это стало просто веселой историей, а мир вокруг снова меняется. То, что музыка объединяет, я говорил много раз, но рок-н-ролл реально сближает народы, страны, континенты, поэтому и наш (мой и моих коллег) девиз на все времена остается — Peace Loves Music!
