Рок-поэтесса Маргарита Пушкина, к примеру, до сих пор сокрушается, что сознательно пропустила исторический ивент, хотя и обладала заветным приглосом. «Если бы я туда пошла, то там бы навечно и осталась», — на полном серьезе говорит теперь Марго. Мол, испустила бы дух от нахлынувших чувств и эмоций, найдя свое последнее пристанище где-то между Маккартни, Лениным и Сталиным. Хорошо, что не пошла, а то скольких рок-шедевров лишились бы наши музхроники…
Несколько часов, что длилось тогда магическое действо в самом сердце Москвы, потрясли не только страну, но и мир — словно мистико-ироническим эпилогом к ридовским «Десяти дням, которые потрясли мир» о Ленине и его госперевороте, названном впечатлительным американским романтиком «революцией»…
Фигура Ленина всплывала (фигурально, конечно, а не физически) 24 мая 2003 года неоднократно — особенно в репортажах западных СМИ, сильно развлекавшихся именно этой спайкой «Маккартни—Ленин». Напротив сцены как раз и возвышалась гранитная усыпальница вождя мирового пролетариата с размашистой надписью. Аллюзии и аналогии сыпались как из рога изобилия.
Во-первых, Ильич, конечно, мог бы вертеться юлой, поскольку в задумках его «прекрасной России будущего» никаких The Beatles, или хотя бы одного Пола Маккартни, да еще на Красной площади, конечно, не подразумевалось. И песенка Back in the USSR, в итоге прозвучавшая в живом исполнении над прахом вождя в центре Москвы из уст ее создателя, писалась в совершенно ином контексте, рефлексией на странные новости, дошедшие еще в 60-е годы прошлого века до битлов об их феноменальной популярности в СССР — «мистической стране, полной мрачных интриг», как сформулировал тогда эти впечатления Джон Леннон. И, конечно, во-вторых, сочетание Маккартни—Ленин навязчиво перекликалось с практически рок-библейской подписью Маккартни—Леннон, которой сопровождалась каждая «еще одна песня» из-под их пера во времена «Битлз».
Устроительница того концерта Надежда Соловьева вспоминала неделю назад в «ЗД» нюансы и атмосферу легендарного события. Судьбоносная печать ее длани, конечно, навечно останется в летописях, но в продолжение темы важно напомнить один существенный нюанс, иногда выпадающий из поля зрения, — нога Маккартни впервые ступила на Землю Русскую не в Москве и не благодаря мадам Надежде, а несколькими днями ранее в Санкт-Петербурге благодаря Всеволоду Гаккелю, тоже легендарному рок-музыканту, наиболее известному по игре на виолончели в группе «Аквариум», а также — Антее Ино, жене Брайана Ино, еще одного легендарного, но уже британского, рок-музыканта, композитора-электронщика, основателя жанра эмбиент.
Не факт, что одно без другого не состоялось бы, сэр Пол по-любому мечтал о концерте на Красной площади в рамках своего тура по знаковым местам Земли, но так как возникли еще и дела в Питере, где с помпой и пафосом праздновалось 300-летие петровского «окна в Европу», тогда еще не заколоченного, то все объединилось в один присест. Это, конечно, сильно спутало карты московским организаторам, сбило планку предполагавшегося эпичного явления рок-Христа народу именно в аэропорту «Шереметьево», и они по этому поводу выразили даже свое раздраженное «фэ» Гаккелю и Ко.
Как бы там ни было, но первым гражданином РФ, воочию узревшим сэра Пола на здешней территории, был именно Сева Гаккель.
«Мы к этому готовились несколько месяцев, — вспоминает он для «ЗД». — Мне выпала карта встречать его в аэропорту «Пулково», в президентской зоне. Я был свидетелем того, как небожитель ступил на русскую землю, единственным, кроме наземных служб аэропорта и снайперов, которые сидели где-то там вокруг. Снайперов — потому что на 300-летие Петербурга слетались первые лица всех дружественных на тот момент государств... Мне нужно было подняться по трапу на борт самолета, это был чартерный рейс швейцарской авиакомпании, забрать 25 паспортов всей группы, принести их на паспортный контроль, проштамповать. Я держал в руках паспорт сэра Пола!»
А началась вся эпопея за полгода до этого, когда Антея Ино предложила Гаккелю создать Меншиковский благотворительный фонд, задачей которого была не только поддержка и обучение одаренных детей, но и создание на базе воссоздаваемого тогда Манежа Кадетского корпуса высококлассных студий, куда бы Антея навезла всех своих друзей и приятелей — от Дэвида Боуи и Питера Гэбриэла до Брайана Ферри и Pet Shop Boys — для записей, что поддерживало бы репутацию самого фонда и помогло собирать с богатеев и прочих спонсоров денюжки на благо деток. Покровителем фонда предлагался собственно сэр Пол Маккартни. Сразу стоит заметить, что фонд не выжил, в Манеже вместо студий открыли мультифункциональный центр и дорогущий ресторан… Но начиналось все очень красиво…
Легендарный битл, тоже вдохновившись благой идеей, согласился на предложение, а затейники Антея и Всеволод задумали приурочить приезд и презентацию фонда к 300-летию Санкт-Петербурга. Пошли по инстанциям. На них поначалу смотрели, конечно, в лучшем случае как на блаженных, в худшем — как на аферюг.
«Мы с Антеей ходили на разные ковры, предлагали опции, — вспоминает Всеволод. — Предлагали Сергею Ролдугину, он был тогда ректором Санкт-Петербургской консерватории: «Не хотите ли, мы привезем вам Пола Маккартни в консерваторию?» «Я вам не верю, — говорил он, — если бы это было реально, то я сделал бы это сам». За неделю до приезда Маккартни прибыли его директора и начальник охраны, мы прошлись по всем точкам, по которым предполагалось ездить, включая консерваторию. Тогда Ролдугин и убедился, что мы — не дети лейтенанта Шмидта...»
В «Пулково» на Гаккеля от волнений и переживаний нахлынули эмоции: «Помните эти кадры, когда «Битлз» прилетели в аэропорт Кеннеди в 1964 г.? Спускаются по трапу, у них развеваются волосы на ветру, и они ручками делают какие-то знаки встречающей толпе. Вот так и сэр Пол, спускаясь по трапу, сделал такой же знак приветствия, адресованный мне! Помимо группы с ним прилетела супруга Хизер. Мы загрузились в автобус, который доставляет пассажиров к выходу. На парковке ждали десять автомобилей представительского класса с милицейским эскортом. Я сел в машину сопровождения, мини-бус, который зафрахтовали для багажа…»
С микроавтобусом Гаккелю помог его старый дружок Владимир Козлов, гитарист группы «Союз Любителей Музыки Рок» еще со времен Ленинградского рок-клуба. Настоящее рок-н-ролльное братство! В отеле «Европа» были забронированы несколько номеров, и сэр Пол в качестве своего взноса в эту благотворительную акцию сам оплатил прилет и номера в отеле. На обеденном столе своего номера Маккартни обнаружил комплимент от отеля – роскошную фарфоровую икорницу, щедро наполненную до краев русской икрой. Через мгновение икорница с нетронутым содержимым была возмущенно выставлена в коридор…
— В этот же день после небольшого отдыха мы поехали в консерваторию, — вспоминает Сева. — Предварительно разговор шел о том, что у нас будет закрытая презентация, а они предполагали вручить сэру Полу еще и диплом почетного профессора Петербургской консерватории, причислить его к ликам великих: Чайковского, Глинки, Римского-Корсакова и прочих. Когда мы приехали, там оказалась толпа человек в 200 у входа. Мы с трудом просочились внутрь, а в зале было еще человек 500, хотя изначально разговор шел о том, что там будет человек 15 профессоров (консерватории). На сцену вышла Валентина Матвиенко… Ролдугин, естественно, позвонил ей, она в то время была губернатором Петербурга. Она вышла и сказала: «Господа, я вам приготовила лучший подарок к 300-летию Петербурга, я вам привезла живого битла…» В общем, включились сильные мира сего… Суета, толкотня. Мы с сэром Полом и Хизер прошли в кабинет ректора консерватории — с Ролдугиным и Матвиенко. Везде по коридорам охрана — и «от города», и личный телохранитель Маккартни, и девушка, которая охраняла Хизер. В кабинете — шампанское, конфеты. Вдруг открывается дверь и входит главный «мушкетер» — Михаил Боярский, — естественно, в шляпе. Я выхожу из кабинета, где стоят эти охранники, комитетчики, спрашиваю: «Каким образом этот человек прошел сюда?» — «Ну как же! — отвечают мне. — Это же д'Артаньян». В общем, то ли пьеса абсурда, то ли комедия положений…»
Диплом почетного профессора, кстати, Маккартни так и не вручили. «Как выяснилось, это было как бы декларацией о намерениях, — объясняет Гаккель. — Необходима была отдельная процедура с собранием всей профессуры консерватории, чуть ли не в мантиях... Они хотели сделать это все позже. Времени подготовить церемонию на тот момент не было, поэтому решили просто объявить о намерении. Потом вся эта затея как-то сошла на нет… Когда закончилась формальная часть и мы отъезжали от консерватории, то случился реальный hard day’s night. Толпа взрослых, пожилых, седовласых, лысых битломанов кидалась прямо под колеса. Охранники, человек 30, бежали метров 100 рядом с автомобилем Маккартни, ограждая его от толпы, пока мы не оторвались. Приехали к Эрмитажу. Вышел Пиотровский (директор Эрмитажа. — «ЗД»), который провел для сэра Пола индивидуальную полуторачасовую экскурсию после закрытия музея. Именно тогда, стоя у окна с видом на Дворцовую площадь, Пол восхитился видом и сказал Пиотровскому: «Было бы неплохо на этой площади устроить концерт». На следующий год этот концерт состоялся… А моя функция на этот день была закончена. Я, конечно, рассчитывал, что меня пригласят на обед в ресторан «Дворянское гнездо» на улице Декабристов, который мы тоже выбрали, когда директора приезжали подготовить визит Маккартни. Не пригласили. Но раздосадован я был другим. На следующее утро, как я узнал, они покатались на велосипедах. А я же старый велосипедист! И вот тут я был, конечно, несколько раздосадован тем, что меня не позвали покататься на велике. Как так?!»
На следующий день состоялась та самая благотворительная акция в Манеже Кадетского корпуса, ради которой Пол Маккартни и прилетел в СПб. «Огромный зал, который к этому времени только закончили отстраивать, еще стоял стойкий запах известки, цемента, — рассказывает Гаккель. — На акцию мы пригласили 400 детей. Хотелось, чтобы в основном это были сироты и дети из малообеспеченных семей, но таких оказалось немного. Собрали детей из музыкальных школ. Одна девочка сыграла фортепианную пьесу Leaf. Квартет из музыкальной школы при консерватории сыграл еще две пьесы Маккартни. Хор 38-го интерната исполнил хоровое произведение Celebration из его «Ливерпульской оратории», а потом на втором этаже был легкий фуршет, чай-кофе, пирожки-бутерброды — вегетарианские, естественно. Там впоследствии открыли ресторан «Беллини», самый, наверное, дорогой ресторан в Европе, — с балконом, откуда открывается прямой вид на Исаакиевский собор.
На фуршет собралась вся общественность, рок-н-ролльная элита… Приехали Шемякин, Гергиев. Состоялась собственно презентация, где мы представили табличку Меншиковского благотворительного фонда, которая должна была быть водружена на стене этого Манежа Кадетского корпуса. Когда гости разошлись, сэр Пол вышел на балкон, и Дэвид Фрост (знаменитый британский тележурналист. — «ЗД») взял у него там получасовое интервью. Внизу стояла группа битломанов, которые пытались что-то петь. После чего все сели по машинам и поехали в аэропорт. Пол Маккартни улетел в Москву».
— Почему не срослось с благотворительным фондом? — переспрашивает Сева. — В итоге Манеж Кадетского корпуса, выступавший соучредителем, заявил, что им выгоднее вместо студий сделать мультифункциональный комплекс. Какое-то время я еще тянул фонд, который Антея поддерживала несколько лет, но потом тоже все разлетелось, схожего помещения мы не нашли, а продолжать заниматься просто благотворительностью было все сложнее, поскольку, когда мы пытались привлекать какие-то деньги, нам неизменно отвечали: «У вас же в покровителях Пол Маккартни, вот и обратитесь к нему»…
* * *
Тем временем концерт Маккартни на Красной площади не просто остался в памяти восторженной и благодарной публики. В энциклопедическом и богато иллюстрированном 300-страничном фолианте «Gigs that changed the world», изданном на Западе, он символически замыкает список 100 «концертов, которые изменили мир», и единственный за 30 лет из всей насыщенной концертной жизни Москвы, которая еще недавно была обязательной точкой гастрольных маршрутов для многих мировых звезд. В этот сборник не попала даже Мадонна, которая вприпрыжку за Маккартни тоже рвалась на Красную площадь, но допущена была только на Дворцовую в том самом Петербурге в 2009-м…
Такие были времена…
