Первое ощущение от «склепа» размером в два этажа — оторопь. Здесь спокойно, как на кладбище, а цвет морской волны, в который выкрашены стены, заставляет вспомнить крылатую латинскую фразу — memento mori. Здесь нельзя не задуматься о том, что все мы тленны, и все же после смерти о человеке остается память, которая, бывает, переписывается и мифологизируется. На выставке можно убедиться в этом на «натурных» примерах. Экспозиция позволяет не только увидеть, как выглядели исторические персонажи на самом деле, но и оценить работу мастеров, выполнивших слепки. Вот, например, посмертная маска Петра I — золотая и украшена венком из лавровых листьев. Император должен был оставаться великим даже после смерти. А умирал царь тяжко — агония длилась 8 дней, что читается в слепке, что зафиксировал отечность лица.
Вот посмертная маска Владимира Маяковского — от нее мурашки по телу. Точнее, масок две. Первую сделал скульптор Константин Луцкий, но неудачно. Он содрал кусок кожи с левой щеки поэта, да и слепок вышел невыразительным. Зато Сергей Меркулов, который оказался в комнате Маяковского спустя несколько часов после трагедии, сделал весьма искусный и точный слепок. Каждая морщинка отражена в скульптуре. Кстати, именно Меркулов довел искусство посмертной маски до совершенства (в отличие от Луцкого, перед тем как наложить пропитанную гипсовым составом ткань на лицо, Меркулов смазывал кожу усопшего вазелином). В слепке отпечатались и посмертные повреждения щеки, но больше потрясает свернутый набок нос. Впервые эта маска была показана в 1990-х и стала сенсацией — многие решили, что травма свидетельствует о насильственной смерти. К тому же пистолет нашли в правой руке, хотя считалось, что поэт был левшой. Впоследствии доказали, что Маяковский владел правой не хуже, чем левой, а нос был сломан, потому что после выстрела он упал лицом в пол.
Другая поразительная маска снята тем же Меркуловым с лица Веры Мухиной. В ней совсем другая энергетика. Тонкий греческий нос, спокойное лицо, на маске есть даже натуральные ресницы, так что Мухина напоминает спящую красавицу, пусть и не юную (умерла в 64 года). А ведь будущий автор легендарной скульптуры «Рабочий и колхозница» 22-летней девушкой попала в страшную катастрофу: на санках на всем ходу врезалась в дерево. «Глаза залило кровью, показалось, что треснул череп. Я провела рукой по лбу и лицу. Рука не нащупала носа. Нос был оторван», — вспоминала она. Мухиной наложили десять швов, потом она ездила в Париж, чтобы сделать пластику и «вернуть лицо». Перенесла 7 операций (по другим данным — 9). На одном из самых известных портретов кисти Михаила Нестерова видно, что нос кривоват. Что, впрочем, не помешало ее личному счастью. Главное, что тот тяжелый опыт закалил характер девушки, а еще в Париже она смогла посетить мастерские скульпторов, поучиться, впитать новаторские тенденции французского искусства. Так что, если бы не история с носом, может, и не было бы великой Мухиной. Но к концу жизни от юношеской травмы почти не осталось следа. Муж, врач-новатор Алексей Замков постарался? Кстати, считается, что именно он, создатель первого в мире промышленного препарата гормональной терапии «Гравидан», который помогал чуть ли не от всех болезней, был прообразом профессора Преображенского из повести Булгакова «Собачье сердце».
Лицо Валерия Чкалова, который скончался в результате жуткой катастрофы, заметно отличается от фотографий и выглядит неестественно растянутым, а посмертная маска Максима Горького необыкновенно аккуратная и умиротворенная. Особое место на выставке занял художник Василий Чекрыгин — его посмертная маска была передана в дар Третьяковской галерее в прошлом году искусствоведом Андреем Сарабьяновым. Имя автора слепка неизвестно, да и в биографии самого художника, который трагически погиб в 25 лет, попав под поезд, много белых пятен. Только недавно его мистическую графику начали показывать и осмыслять специалисты, заново открыв гений художника, который соединил в своих рисунках идеи авангарда с классическими европейскими традициями. Маска Чекрыгина показывается среди черно-белой графики, изображающей искаженные лица и тела людей. В 1920-х он писал муки жизни — за секунду до смерти.
