Опыт создания музыкальных спектаклей на основе классической литературы у театра под руководством Розовского немалый. «Милый друг», «Капитанская дочка», «Пляшущие человечки» или «Золотая рыбка» для детей с Малой сцены. Но в спектакле по Пушкину канонический текст сказки звучал без изменений; Розовский же от первоисточника в значительной мере отступил, что не стало шагом в сторону, но движением к зрителю, в данном случае — к детям.
«Превращение» театра на два с половиной часа в цирк «У Никитских ворот», введение в список действующих лиц клоунов (точнее — клоунесс) также делалось с учетом основной аудитории. Чтобы удержать внимание юных зрителей, спектакль насытили прямыми обращениями и вопросами к залу: «Ребята, делать то-то и то-то нехорошо», «Как вы думаете, что значит это слово?»… Формат взаимодействия с миром взрослых — вопрос-ответ — они хорошо усвоили еще в садике и школе. И если театр для себя они только открывают, «интерактивные элементы» помогут не превратить происходящее на сцене в картинку на экране, которая где-то там, по ту сторону.
Театр лучше, чем телевизор или монитор ПК, — потому что они только вещают и не хотят знать, что ты об этом думаешь. Театр лучше, чем телевизор, — потому что здесь к тебе в руки прилетает разноцветный вращающийся мяч. Театр лучше, чем телевизор, — потому что границы между тобой и чудом нет.
Эти три первых «театральных урока» от Розовского — самые важные. Плюс ко всему Марк Григорьевич заставил Каштанку и сопутствующих ей персонажей говорить стихами, петь и танцевать под музыку Максима Дунаевского, написавшего мелодии к шлягерам из «Трех мушкетеров», «Мэри Поппинс, до свидания» и мультфильма «Летучий корабль». Причем анималистические герои — сама собачка Каштанка-Тетка, «помесь такса с дворняжкой», гусь Иван Иваныч, кот Федор Тимофеевич и свинья Хавронья Ивановна — у Розовского очеловечены буквально и характерно.
Каштанка (Алиса Тарасенко) в результате превратилась (не переставая при этом быть собакой) в девчонку-непоседу с рыжими волосами, от голода и отчаяния соглашающуюся пойти к незнакомцу домой. Кот (Никита Сюсюкин) стал манерным искусствоведом. Гусь (Иван Арнгольд) обернулся непризнанным гением мхатовской школы. Ну а свинья Хавронья (Наталья Денисова) — молодящейся артисткой с розовой сумочкой, кричащей на каждом углу, что она звезда, и пишущей мемуары о своей «жизни в искусстве». Узнаваемые типажи, не так ли? Роли удались на славу.
Всего этого у Чехова, конечно же, нет. Как сделать так, чтобы по сцене-арене гуляли животные невиданной красы и говорили так, чтобы было понятно родившимся не в брежневские или перестроечные времена, а после 2010 года? Проблема достаточно серьезная. Да, Розовский дает цитату: «Каштанка, насекомое ты существо. Ты супротив человека что плотник супротив столяра», но перед этим детям объясняют, кто вообще такой столяр, что такое станок, как работать рубанком! Объясняют и показывают. А дальнейшая речь — это смесь старинного и современного языка, в духе реплик бродячих собак: «У тебя есть колбаска? А если найду?», «Я хочу хайп ловить», «Египетская сила» или надсадная строчка из монолога со сленговым словечком: «Офонарела я совсем под этим фонарем». На уровне звукового сопровождения современная нам эпоха вторгается ритмом песни «We Will Rock You» британской группы Queen.
И да — практически весь спектакль — позитивный. С цирковыми фокусами. С шутками. Трагические моменты (такие как болезнь и агония Ивана Ивановича) обязательно перемежаются с радостью и весельем. Оправданна ли такая интерпретация повести, от которой хочется кричать и выть на Луну почище Каштанки, а не прыгать и скакать? Да, оправданна. Потому что детям со смертью соседствовать непросто, они не верят в нее. Когда гусь умер, погас свет, и актер, его изображающий (рука — шея с гусиной ладонью-головой, на ногах — ласты для подводного плавания), встал, чтобы удалиться, — сидящий в третьем ряду мальчик разглядел в полумраке контур и зашептал: «Иван Иванович не умер, вон он идет». Но когда трагедия все же стала фактом, послышались восклицания: «Бедный Иван Иванович!»
«К нам в дом пришла...» — произносит актер. «Смерть», — заканчивают фразу ребята. «Но больше всего я хочу...» — рассуждает Каштанка, когда ей выпала судьба вернуться к Столяру (Владимир Давиденко), — «Домой», — снова звучит, как эхо, подсказка. Значит, все понято и усвоено. В том числе последний «урок» — жизнелюбия и оптимизма: «Жить нельзя одной — я говорю себе «не ной». Он позволил победить все, в том числе «грустную грусть» и конечность земного существования, ибо «клоун не умирает, клоун вечно живет». А финальная песня (слова Розовского, музыка Дунаевского) вообще стала «гимном радости» и вечного возвращения к родному очагу:
Чувство дома нам знакомо,
Нет теплей родного дома.
Как же хорошо мне в нем!
Здравствуй, мой любимый дом!
