Со стороны может показаться, что Дмитрий Маликов — явный представитель золотой молодежи, и вместе с известной фамилией ему передалась привилегия вести неспешный, расслабленный образ жизни. Но те, кто знает Дмитрия достаточно хорошо, могут с уверенностью сказать, что в его случае харизма аристократа идет в комплекте с музыкальной одержимостью и явным стремлением успеть чуть больше, чем достаточно.
В девяностых он успевал быть поп-идолом с весьма плотным гастрольным графиком и студентом Консерватории. Спустя тридцать пять лет после первого выхода на большую сцену Дмитрий не потерял интереса к поп-музыке, но вместе с этим старательно популяризирует музыку классическую. А еще руководит театральной постановкой, думает о телепроекте и иногда дает интервью.
«ЗД» воспользовалась давним знакомством с Дмитрием и обсудила с ним фамильную музыкальность, простые хиты, сложные гармонии и музыку, которую он берет в полет.
— Последние два года выдались очень непростыми для музыкальной индустрии, и большие планы строить могут разве что оптимисты. Каким ты для себя представляешь наступивший год?
— В прошлом году у меня было достаточно много релизов. Во-первых, я выпустил два альбома инструментальной музыки. Во-вторых, собрал несколько сборников своих песен, в том числе новых. В этом году работа продолжается. Скоро будет релиз новой песни. Клип сейчас снимаю. Достаточно насыщенный концертный график. Загадывать что-то надолго сложно. Но примерно до лета планы более-менее ясны. В частности, планирую быть в жюри «Славянского базара». Еще в этом году летом юбилей у моего папы. Хочется что-то ему придумать интересненькое. Сыну исполнилось пять лет. Тоже важное событие. Свой день рождения, который был у меня 29 января, я особо не праздновал. А вот пятилетие Марка мы отпраздновали достаточно шумно: и в детском саду, и дома.
— Кстати, о детях. «Уроки музыки» — целый детский проект, который ты начал несколько лет назад. И, насколько я понимаю, все продолжается…
— Да, проекту уже больше десяти лет, и сейчас я провожу очередную серию. На этот раз в Подмосковье. Раменское, Балашиха, Фрязино и так далее, порядка двадцати таких встреч. Очень много талантливых детишек с удовольствием занимаются классической музыкой, что для меня важно, потому как это и есть суть моего проекта — поддержать ребят, которые занимаются классикой. Я сторонник базового классического образования.
— Твой коллега и давний знакомый Сергей Мазаев во всех интервью подчеркивает свою твердую убежденность в том, что детям обязательно нужно давать музыкальное образование, потому что ничего, кроме пользы, в этом нет. Ты согласен?
— Абсолютно. У детей, которые получают музыкальное образование, во-первых, формируется вкус, во-вторых, развиваются когнитивные способности мозга. Ну и вообще, хорошая музыка это же прекрасно. И моя задача — повернуть образовательный процесс в сторону классики, в сторону той музыки, которая последние триста-четыреста лет на нашей планете существует.
— У тебя очень музыкальная семья, разные поколения которой многого достигли в творчестве. Но дочь вроде бы пошла по другой стезе.
— Да, дочь пошла по стезе моды.
— В музыкальную школу она ходила?
— В музыкальную не ходила. Ходила в обычную школу, у нее был преподаватель по музыке, но это для общего развития.
— В плане музыки на сыне, наверное, можешь отыграться. Он в том возрасте, когда уже можно подталкивать к инструментам…
— Ну, потихонечку. Марк мне на день рождения сыграл Happy Birthday. Очень любит фильм «Приключения Электроника», там есть песня «Крылатые качели», он уже умеет ее играть, одним пальцем, правда, но умеет. Я немножко его учу, педагог приходит. Посмотрим. Детям главное дать выбор, чтобы они могли всё попробовать, а потом уже самим определиться. Так же я говорю про музыку: получите вначале музыкальное образование, не факт, что вы все станете профессионалами, но то, что музыка изменит вашу жизнь и изменит ее в лучшую сторону, это абсолютно точно.
— Так было и в твоей юности. Ты начал писать песни еще подростком, и в этом году исполняется 35 лет с твоего выхода на большую сцену…
— Я сейчас на вашей знаменитой стене написал благодарность «Московскому комсомольцу» за то, что мой первый выход на большую сцену состоялся именно благодаря вам, благодаря «Звуковой дорожке» любимой, это случилось в Зеленом театре Парка культуры Горького 25 июня 1988 года. У меня тогда было две песни: «Лунный сон» и «Ты моей никогда не будешь». Я их спел, и меня очень удивило, что девушки, которые стояли в первом ряду и не слышали этих песен раньше, за мной пытались их петь. Я почувствовал, что есть некая тяга, и подумал: «Неужели будет хит?» Но настоящий хит получился в 89-м, когда на новогодней передаче я спел песню «До завтра».
— Я не так давно был на одном твоем закрытом вступлении, и когда зазвучала «До завтра», девушки самых разных возрастов невероятно оживились. Есть, наверное, какая-то магия, из-за которой песни, написанные явно не для долгой жизни, звучат десятилетиями. Как ты сам относишься к своим старым хитам?
— С большой любовью и благодарностью. Во-первых, эти песни сделали меня тем, кем я сейчас являюсь. Есть дурацкая шутка: вам песня строить, нам жить помогает. В моем случае я этим песням благодарен, потому что они создали мою жизнь, и экономическую базу в том числе, я себя чувствую полноценно, хорошо зарабатываю. Но и плюс ко всему эти песни принесли очень много радости людям. И хочется, чтобы новые песни так же работали. Хотя они работают иначе. И очень редко, когда новые песни могут догнать старые по успеху. То, что делаешь сейчас, может быть более качественным с точки зрения звука, но той энергетики удивительной в новых песнях уже нет и, наверное, не будет. Будет другая. Просто время поменялось, каждому времени свои песни. И мне очень не хочется оставаться совсем ретро-исполнителем, поэтому я стараюсь двигаться вперед, как бы сложно это ни было.
— На мой взгляд, некоторое противоречие заключается в том, что, обладая довольно сложными навыками, ты продолжаешь работать в индустрии, в которой ценится простота. Вот исполняешь ты со своим консерваторским образованием «До завтра» и, наверное, думаешь: «Ну это же детский сад»…
— Нет. Есть закон жанра, потому что в этом детском саду, в этих трех аккордах всегда можно найти какие-то аранжировочные моменты, мелодические, исполнительские и так далее. Если мне хочется сложного, я занимаюсь инструментальной музыкой, фортепианной. Но в песнях нужно быть максимально простым, понятным. Песня — это в первую очередь энергетика. Есть песни, которые сделаны на одном аккорде, а они все равно суперхитовые. И получается, что сегодня чем меньше аккордов, тем лучше. Я, конечно, себя буду бить по рукам, чтобы не делать сложных песен. Потому что понимаю: люди хотят простых вещей, понятных эмоций. Например, я очень люблю английскую новую волну середины восьмидесятых: Depeche Mode, Ник Кершоу, Томас Долби или Ховард Джонс. Они очень много экспериментировали с аккордами, гармониями, и мне все так нравилось, что я тоже пытался это воплотить. Но сейчас это звучит сложно.
— Наверное, артисты, которые занимаются музыкой на протяжении десятилетий, вынуждены искать ответ на вопрос: у меня есть старые песни, которые все любят и знают, но какими должны быть новые, они же, наверное, должны быть другими?
— Они должны быть абсолютно другими. Они должны впитать воздух того времени, в котором мы живем. Но не каждому это дано. И я все время обращаюсь к опыту классических композиторов, например Чайковского или Баха, которые всю жизнь писали. Того же Чайковского мы знаем и любим как одного из самых великих мировых композиторов, но у него тоже есть много проходных, неудачных произведений. И все равно он работал. Работать необходимо. И самое главное — найти правильный баланс между трудолюбием, продюсированием (безусловно, необходимо учитывать то, что происходит именно сейчас) и вместе с тем оставаться самим собой. Вот эти три момента очень непростые.
— Человеку с классическим музыкальным образованием, наверное, непросто существовать в ситуации, когда песни длятся две с половиной минуты и начинаются с припева.
— Начинаются с припева, очень много рэпа, мало чего от песни. Есть какие-то считалочки, скакалочки. Это все очень просто и примитивно. Но это работает. И главное здесь — личность артиста. Если модный трек слеплю я — это будет один результат. А если это сделает какой-нибудь подросток, который может говорить на одном языке со своим поколением, то будет совершенно другой взрыв. Вот почему здесь большое значение имеет не «что» и даже не «как», а «кто». То, что позволено молодежи, у нас, у взрослого поколения, просто не получается. Именно поэтому интересные коллаборации очень нужны. Я к ним стремлюсь.
— На мой взгляд, люди с твоим опытом, начиная сотрудничество с артистами другого поколения, должны прояснить для себя пару моментов. Первый: что я хочу от этого получить? Как это повлияет на мою аудиторию? Кому это понравится? Что это принесет лично мне? И второй: не буду ли я выглядеть взрослым дядей, который почему-то оказался на молодежной вечеринке?
— Здесь скорее первый момент имеет для меня большее значение. Стать любимцем молодежи очень трудно, скорее даже невозможно. То есть они могут обратить на тебя внимание, приколоться — «какой клевый дядька», но сделать так, чтобы молодежь пришла на твой концерт, наверное, не получится. Поэтому продюсерской целесообразности здесь нет, но творчески это интересно — попробовать коллаборацию со свежими мозгами, идеями и так далее.
— В плане шума и гама альянс Николая Баскова и Дани Милохина получился очень громким. Хотя, наверное, мы все понимаем, что поклонницы Николая вряд ли придут на концерт Милохина. И наоборот.
— Но это не значит, что этого не нужно делать.
— У тебя был дуэт с Хованским…
— Да, получилось симпатично. Он молодец, придумал всю эту историю, воплотил, снял сам ролик. У молодежи был очень большой успех. Меня на улицах подростки узнавали. Сейчас тоже узнают, но теперь я для них курьер из «Озона».
— С кем еще хотелось бы сыграть во что-то подобное?
— Я недавно снимался в одной программе вместе с Мией Бойко, мы подружились и подумываем что-то сделать вместе. Она как раз очень нацелена на молодую аудиторию и востребована, дети любят такие песни. Поэтому обязательно нужно общаться с молодыми талантливыми артистами.
— Хотя, наверное, есть ощущение, что музыку вы понимаете по-разному?
— Безусловно. У них другой подход. Они думают не о гармониях, а о конечном результате. Иногда музыкантство в поп-музыке вредит. Но просто когда я начинал и использовал какие-то сложные гармонии, то девочки того поколения воспринимали на ура все, что идет от Димы Маликова или от Жени Белоусова.
— Твой проект «Пианомания» — музыкальное предложение совершенно другого характера. Здесь все сложнее, ориентировано на небольшие залы. Ты по своей воле во все это втянулся или были какие-то партнеры-спонсоры?
— Исключительно по своей воле. Это просто веление моей души. Те самые композиторские амбиции, которые мне очень хотелось воплотить в более сложной, изощренной и изысканной музыке. Я это делаю с 2007 года. И несмотря на то, что все идет не так гладко, как хотелось бы, и действительно нет большой аудитории, Дом музыки все же собирается. Еще есть «Уроки музыки», есть спектакль «Перевернуть игру» — и это всё выходцы из «Пианомании». Недавно у меня было совместное выступление с Игорем Бутманом на его фестивале «Триумф джаза». То есть я приготовил целое отделение «Пианомания. Джаз». Это очень интересно, это то, что гоняет творческую кровь по организму. Мне очень бы хотелось сделать цикл передач на телевидении, опять же о популярной классике. Я постараюсь оставаться амбассадором классической музыки, доступной, понятной, прекрасной, которую в силу определенных причин люди забывают.
— Ты упомянул театральную постановку, она тоже имеет музыкальную подоплеку. Но театральный мир — это немножко другое…
— Совсем другое.
— Не страшновато было туда влезать?
— Я не претендую на то, чтобы встать в один ряд с театральными мэтрами. Я сделал свой небольшой театр. Пригласил очень хорошего режиссера Ольгу Субботину, которая ставит в ведущих театрах, и она мне сделала достойный продукт. Главная героиня спектакля — молодая девушка, диджей, полностью отрицающая всю классическую музыку. Но когда она узнает истории великих композиторов, знакомится с их произведениями, то понимает, как важно быть разносторонне развитой, любить разную музыку, много трудиться, потому что только когда много трудишься, можешь добиться чего угодно. Мы поставили этот спектакль в 2016 году и до сих пор играем с успехом, где-то раз-два в месяц в Москве и периодически выезжаем на гастроли.
— По поводу телевидения, которое ты тоже рассматриваешь как способ общения с аудиторией… Я видел несколько выпусков программы «Фантастика», где ты был в жюри. От этих аватаров просто глаза на лоб лезли…
— А мы еще с этими персонажами общались. Они все были в датчиках, и нужно было угадать, кто это. «Фантастика» — прорывный проект, и он, безусловно, может быть, где-то опережает свое время. Я уверен, что телевидение будущего станет именно таким. Много аватаров, голографии.
— Совсем не «Спокойной ночи, малыши!», которые заняли несколько лет твоей жизни…
— Три года.
— Я понимаю, почему ты согласился. Это удивительный шанс прикоснуться к истории телевидения…
— Конечно.
— Подозреваю, сколько иронии было в твой адрес от друзей и знакомых…
— Как раз от них иронии было немного. Мы много смеялись на съемочной площадке. Там все очень забавно, актеры давно друг с другом знакомы, у них свои шутки, и я смеялся от души. Были, правда, и сложности. Каждая реплика снималась очень тщательно, суфлера там нет, и нужна приличная память. Например, Оксана Федорова сразу запоминает весь текст. Есть такие люди, смотрят один раз на текст и могут наизусть повторить. Я, к сожалению, не такой. Я учил каждую фразу и старался говорить очень искренне, ведь дети фальшь чувствуют. Это хороший опыт. И сейчас, если я буду что-то делать по поводу классической музыки, то, думаю, этот опыт мне пригодится.
— Я где-то читал, что сейчас твоя гастрольная деятельность именно с поп-репертуаром не очень активна. Вроде бы ты не ездишь в туры, даешь концерты время от времени. Так и есть?
— Ковид сильно все подпортил. На 2020 год у меня был запланирован большой юбилейный тур. В итоге я какие-то концерты только в 2022 году отработал. Вообще, я просто не люблю надолго уезжать, но на два, три, четыре дня с удовольствием езжу и буду ездить. Сейчас к 35-летию творческой деятельности запланирован летний концерт. Правда, не в парке Горького — на ВДНХ в Зеленом театре. Думаю тряхнуть стариной и вспомнить начало своей карьеры.
— То есть поп-музыка — это по-прежнему достаточно важная часть твоей жизни?
— Безусловно. Первая статья в «МК» на «Звуковой дорожке» обо мне называлась «Слуга двух господ». И речь в ней шла о том, что я и пел песни на эстраде и учился в Консерватории. И я по-прежнему остаюсь слугой двух господ.
— Мне кажется, ты мог бы еще освоить лекции по тайм-менеджменту, как устроить жизнь так, чтобы все успевать.
— Или вместе с моей женой Еленой рассказывать, как прожить вместе долгую жизнь. У нас 21 марта будет уже 31 год, как мы вместе. Так что время летит. По поводу все успевать, я просто более-менее организованный человек. Хотя и ленюсь порой. Но нужно планировать, не суетиться и быть в тонусе. Здесь мне помогает спорт, я по-прежнему играю в футбол. Кстати, раньше «МК» делал матчи с московским правительством, и я принимал в них участие. Команда «Старко» по-прежнему существует, мы с Юрой Давыдовым периодически встречаемся, играем. Где-то полтора года назад получил приличную травму большого пальца, практически сломал, четыре месяца он у меня болел, думал, не буду больше играть. Но перестал болеть, и я пошел обратно. Видимо, есть у меня тяга к командным видам спорта.
— У тебя в телефоне есть такая штука — плейлист?
— У меня есть плейлист под названием «Самолет», в нем определенное количество песен, которые мне нравится слушать именно на борту. Майк Олдфилд, музыка Ханса Циммера из фильма «Гладиатор», «Shape of My Heart» от Backstreet Boys, «Don't Give Up» в ремиксе Чикейна. Есть песня «Взлетай» Паши Есенина, написанная для Hi-Fi. Несколько ранних вещей Бритни Спирс, One Republic, мой любимый Ник Кершоу. Какие-то ремиксы, которые даже не знаю, кто сделал. Вот такая музыка.
— Можно сказать, ничто человеческое людям с консерваторским образованием не чуждо…
— Конечно. Классического плейлиста у меня нет, но есть любимый пианист — Рихтер. Вообще, музыку я слушаю разную. Например, песня «Степь да степь широкая» в исполнении хора Сретенского монастыря меня просто пробивает на какой-то эмоциональный экстаз, слезы. Так что я очень разноплановый человек в этом отношении.
