Худрук ДМТЮА Александр Федоров предваряет премьеру небольшой речью:
— Ровно 100 лет отделяет нас от исторического периода, воссозданного в спектакле. Дети эпохи Гражданской войны, оказавшиеся на улицах, — сироты, беспризорники, воришки… Их называли «дефективными» — многие были калеками, у кого-то были нарушения психики, а кто-то уже прочно встал на криминальный путь. Детей определяли в специальные интернаты на перевоспитание. Методы были разными — знаменитый педагог Антон Макаренко ставил на труд. Руководитель школы-коммуны имени Ф.М.Достоевского Виктор Сорока-Росинский (прототип Викниксора) делал ставку на творчество и культуру.
Александр Федоров и сам воспитывает не первое поколение детей-актеров, делая ставку на театр и музыку, вот уже лет 35. Может быть, поэтому спектакль получился таким искренним. Понятно, что ребята, приходящие учиться в Детский музыкальный театр, — отнюдь не беспризорники, однако особенность пубертата именно в том, что подросток, даже самый благополучный, в любой момент может «спрыгнуть» в девиантное поведение. Как ему помочь? Этот вопрос, великолепно раскрытый в книге Г.Белых и Л.Пантелеева, затем в не менее культовом фильме Геннадия Полоки, получил адекватное выражение в мюзикле.
На сцене Петроград: видеопроекция на заднике — все узнаваемые строения Питера. Посреди сцены огромная дверь. Образ, придуманный сценографом Егором Федоровым, точен: это дверь между двумя мирами — ШКИДой, где детям дан шанс на обретение самих себя, и той жизнью, которую они выберут. И вот на сцене прямо из зала появляются «дефективные»: «По приютам я c детства скитался, не имея родного угла. И когда я совсем потерялся, меня в ШКИДу судьба привела», — поет Мамочка (Даниил Громыко), цитируя песню, написанную к фильму 1966 года Сергеем Слонимским. А дальше…
После знаменитой «Матильды» — бродвейского шедевра, в котором играющие, поющие и танцующие дети ошеломляют своим недетским профессионализмом, впервые возникло ощущение нереальности от происходящего на сцене. Ну, хорошо, когда двое детей классно играют, здорово, когда десять, но когда их шестьдесят… Массовки здесь нет. Каждый ребенок наделен индивидуальностью, особенностями, манерой поведения. Это подчеркнуто хореографией Николая Андросова — «говорящая» пластика соединяет динамичный оригинальный танец с драматической выразительностью. Как положено в мюзикле, здесь много синхронных движений, но, как это бывает только в очень хороших мюзиклах, безупречный синхрон еще ярче выявляет характер каждого маленького артиста. То же — в костюмах Елены Бочковой: дети одеты в униформу, мальчики — в бежевые холщовые брюки и свободные свитера, девочки в блеклые сиротские платья. Но как они при этом по-разному выглядят! Изначально не калиброванные, не похожие друг на друга, они ведут себя на сцене как уникальные личности.
Главные герои — Артем Скосарев (Янкель) и Алина Бжедугова (Тоня) — лирическая пара, ребята с прекрасными вокальными данными, позволяющими им петь сложную, принципиально не эстрадную и не попсовую музыку Алексея Шелыгина. Музыкальная стилистика мюзикла, которую весьма условно можно отнести к симфороку, на самом деле намного ближе к опере, чем к легкому жанру. Хитрый метро-ритм, неквадратность структур, жанровая неоднозначность номеров, современные гармонии, синтез речитатива и кантилены: юные артисты присваивают все это с удивительной естественностью, за которой — огромная работа педагогов.
Ребята абсолютно органичны. Ни в ком нет и тени того «наигрыша», фальши, которые часто бывают свойственны детям на сцене. Цыган (Нико Галдава) — резкий, вспыльчивый, Артист (Иван Юшин) — блестяще владеющий искусством пародии, Нина (Мария Назарова) — мечтательная и нежная, неподражаемо харизматичный маленький Кузя (Даниил Рахманкулов), пухленький «ростовщик» Слаенов (Тимофей Смирнов). И если мерить актерскую игру знаменитым «верю — не верю», надо признать: взрослым актерам, играющим педагогов, есть что «подворовать» у младших коллег.
Зал полон. Мюзикл смотрят дети и взрослые — это идеальный пример «семейного спектакля». У взрослых часто появляются слезы на глазах. И дело не в сентиментальности, а в театральных решениях. Например таком: после объявления шкидовцами бузы, Викниксор (Дмитрий Пивоваров) в отчаянии. Его ария «Мой дом» полна истинного трагизма. Но буза не прекращается. И вот тогда он просто заводит граммофонную пластинку — притихшие дети прислушиваются к звучанию голоса, поющего Una furtiva lagrima, шедевр Доницетти. «Одна слезинка украдкой…» — так буквально переводится эта фраза, и вдруг становится понятно, почему школа носит имя Достоевского — ведь это именно он написал слова о «слезинке ребенка».
Финал спектакля — хор, в котором поэт Лев Яковлев зарифмовал происходящее на сцене с сегодняшним непростым временем: «Я с кровати встаю и слышу в ночи под Петроградом стрельбу. Я не буду свою жизнь влачить, я буду стоять в строю! Ты хочешь меня, оскаленный век, согнуть, как подкову, в дугу. Но я буду вверх идти и вверх… И я вырасту! Я смогу!»
