Прослушав речь Чулпан, я почему-то не сильно поверила ей. Реально усомнилась в том, что случившееся с ее бывшей коллегой по театру на Чистых прудах действительно так задело ее, отчего сердце заболело, мозг взорвался. Чистота ее помыслов как-то не вписывается в новый контекст жизни артистки: нет, не 84-летняя Ахеджакова, а она, Хаматова, волнует себя больше всего, о себе ее боль. Ахеджакова — повод напомнить о себе: чтобы не забывали, чтобы не расслаблялся театр «Современник» и родная страна.
Но что мы слышим? Диво дивное, чудо чудное: оказывается, из-за Ахеджаковой Хаматова пришла в «Современник», Ахеджакова — синоним «Современника», его олицетворение и лучшее, что в нем есть.
Ну, допустим, мы все умерли, допустим, не родились в тот момент жизни, когда даровитая по линии техничности выпускница ГИТИСа, поработавшая в РАМТе, по приглашению Галины Волчек оказалась на Чистых прудах. И не работали там вовсе Олег Ефремов, Галина Волчек, Лилия Толмачева, Игорь Кваша, Евгений Евстигнеев, Олег Табаков, Валентин Гафт, Нина Дорошина, Людмила Иванова, Татьяна Лаврова, Алла Покровская, Марина Неёлова, Авангард Леонтьев, Елена Яковлева, Ольга Дроздова, Инна Тимофеева, Алена Бабенко, Влад Ветров, Сергей Юшкевич… С ними-то что делать? И каково еще живым и продолжающим работать получить такой пендель свысока? Прямо-таки амнезия поразила заступницу, походя оскорбившую своих бывших коллег и театр, который ее сделал той Чулпан, которую знали и любили еще до… Важное уточнение: уважали профессиональную артистку, а не профессионального борца со всеми вытекающими отсюда побочками.
Но когда артист или артистка переходит в категорию политического борца, он(она), похоже, забывает все и живет политической повесткой дня, все под нее и верстает. А сегодня у нас на повестке — Лиечка Ахеджакова, лишенная спектакля. А значит, надо «топить» вроде как «за» нее, а на самом деле против режима. Завтра будет что-то другое.
Ну а Лии Меджидовне заступничество Хаматовой точно как медвежья услуга вышла. Троллинг какой-то из лучших политических побуждений. Недоверчивые к своему мнению зрители в недоумении спрашивают: мол, действительно ли секретарша из «Служебного романа» — «гениальная русская актриса», как уверяет Хаматова, или мы чего-то не понимаем? Или мы не можем отличить главной роли от роли из второго или третьего плана? Или нас держат за дураков, не понимающих, кто сделал Хаматову в «Современнике» (это Галина Волчек) и Ахеджакову в кино (это Эльдар Рязанов)? Что Лия Меджидовна, если говорить о профессии серьезно и без вранья, — однозначно яркая, запоминающаяся актриса, в большой палитре нашего искусства вообще и «Современника» в частности. И этой краске режиссер нужен как воздух. Слабейший спектакль «Первый хлеб» малоизвестного польского режиссера (уже не идет по причине, что на него плохо покупали билеты) это показал: нужен ей режиссер, нужен. Но это разговор о профессии без вранья, а не о политике, заложницами которой окончательно стали Чулпан Хаматова и Лия Ахеджакова.
А в ней действуют совсем другие законы, приемы, схемы, хорошо отработанные теми, кто занимается не театром, а политтехнологиями. В результате этих схем, исполненных уже в образе и с актерской подачей, у аудитории формируется очередной миф о гениальных актерах, вся гениальность которых — в политиканстве, о честных режиссерах, вся честность которых — в сожженных документах.
А что касается спектакля «Игра в джин», то вопрос к дирекции «Современника»: стоило ли блокировать спектакль, который все-таки приносил доход театру, дела которого третий сезон не очень из-за писем трудящихся? И не крамольная эта «Игра в джин», не антипатриотическая: старая добрая американская пьеска про двух стариков в пансионе для пожилых и философским посылом о конце жизни. Тот, кто принимал решение о закрытии (в отсутствии худрука, очевидно, директор Ю.Кравец), хранит молчание — наверное, в надежде, что шум вокруг Ахеджаковой сам как-то рассосется. Пусть этот поступок останется на совести тех, кто его совершал, а также в истории театра «Современник».
