— Отец Александр, раньше с литературой разобраться было проще: есть мужская, есть женская. А теперь, получается, еще и «батюшковская»?
— Деление это условное, часто невозможно поставить какие-то пограничные столбы: это мужская, а это женская. А по поводу священнической могу сказать следующее. Дело в том, что священник кроме того, что служит, еще и исповедует. Кроме того, что он исповедует, он еще и беседует. И часто в житейские дела прихожан приходится закапываться очень глубоко. Вплоть до таких сфер, в которые другой пишущий никак не может проникнуть. Мы видим скрытое — и можем показать человека во всей его полноте. А светскому писателю приходится надумывать, у него авторское преобладает над жизнью. Это первое. А второе — это то, что любой поступок священник оценивает исходя из христоцентризма. Судьбы его персонажей преломляются с точки зрения Заповедей Божиих. У светского писателя, вне зависимости от его гендерной принадлежности, этого нет.
— Священник, принимающий исповедь, и психолог, консультирующий пациента в трудный момент: в чем между ними разница?
— Я немного буду резок, и со мной не все согласятся, но я не совсем понимаю, что такое психология. Психея — это душа, нечто нематериальное. Но психолог, если он неверующий, воздействует на душу материальными инструментами. Да и православный психолог — тоже. Почему в семинариях не приживается психология? Эту дисциплину пытались вводить, но даже программ не составили толком по пастырской психологии.
— Почему в 1990–2000-е появилось так много поэтов-священников? Сергей Круглов, Константин Кравцов или географически ближайший к вам пример — отец Димитрий (Трибушный) из Донецка совмещают служение Богу и создание поэтических произведений.
— Поэтический талант — это дар Божий. Я лично знаю отца Димитрия, мы встречались в Москве на вручении премии «Золотой витязь». Я получил эту премию за прозу (за книгу «Монастырские яблоки и другие рассказы». — Б.С.), а он — за поэзию. Не могу сказать, что я большой знаток его произведений, но читаю периодически.Так много священников-поэтов, композиторов, художников появилось потому, что батюшка — это не только ряса, под ней бьется живое сердце и в голове могут интересные мысли возникать, могут быть интересные увлечения. А могут и не быть — есть же «требоисполнители». Все делают правильно, но служат, как говорится, «не ради Иисуса, а ради хлеба куса».
— Ваша следующая книга уже пишется? О чем она будет?
— Она пишется, но, к сожалению, медленнее, чем хочется. Я не могу сесть за стол и сказать: все, я пишу. Даже Винни-Пуху, чтобы сочинить кричалку, нужно было особенное поэтическое настроение.
Но книжка будет — новые рассказы, размышлизмы (записки). И, по всей видимости, в нее войдет большой раздел, посвященный Оптиной пустыни. Над ним мы работаем вдвоем с отцом Мелхиседеком (Артюхиным). Либо будут две книжки отдельно — оптинская и рассказы. До Пасхи все надеюсь закончить — нужно только немного времени и здоровья.
— На одной из обложек ваших книг мы видим кота. В наши дни в принципе все любят котиков — так что не могу не спросить вас о месте, которое животные занимают в творчестве.
— Кто самый верный друг? Собака или кот. Они почти не требуют ничего, но любят тебя, и защищают, и остаются до конца. Почему так? Их тебе Бог послал, чтобы все плохое из тебя вынуть. Казалось бы, бессловесная тварь, а проявление ее любви часто для тебя важнее, чем человеческие отношения. Рядом со мной сейчас Томос сидит — вислоухий кот, мне его внучка подарила. Я его так назвал не в честь того «Томоса», который «ПЦУ» Варфоломей дал, — это настоящий Томос, живой и любящий.
— Раз мы упомянули украинских раскольников, «обласканных» Вселенским Патриархом, давайте поговорим о судьбе Украинской православной церкви. Схиархимандрит Зосима (Сокур) из Никольского монастыря в Донбассе завещал в случае отхода Украины от Москвы не соглашаться на автокефалию (законную или незаконную), а идти под омофор Патриарха Московского и всея Руси. Ваш храм пребывает ныне в юрисдикции УПЦ?
— Наш храм относится к Русской православной церкви. Мы первые в Донбассе перешли под омофор Московского патриарха.
— А сколько приходов в ЛНР сегодня относится к РПЦ?
— Наша Ровеньковская епархия — это 140 приходов. Все подчиняются патриарху Кириллу. После Феофановского сборища (Собора УПЦ Московского патриархата, состоявшегося в Свято-Пантелеимоновском монастыре в киевском парке Феофания, где было принято решение о независимости от Русской церкви. — Б.С.) мы не поминаем украинского митрополита вообще. Это не значит, что мы за него не молимся, но он убран из порядка поминовения церковных иерархов.
Могу сказать, что в Луганской епархии большинство хочет перейти в РПЦ, но процесс не завершился — я не хочу это обсуждать, мы соседи, я их всех знаю и люблю.
— А какова ситуация с юрисдикцией храмов в ДНР?
— Большинство священников Донецкой епархии тоже не поминают Онуфрия. В Горловской епархии такая же ситуация. Проблема есть только с Северодонецкой епархией на территории ЛНР, там проукраинский архиерей. Но все меняется очень быстро. В одних приходах митрополита УПЦ поминают, а в других о нем забыли, считают, что он поступил неправильно.
— Почему, несмотря на публичный разрыв с российским православием, УПЦ на Украине продолжают «давить», продолжаются обыски и аресты?
— В мае им нужно было проявить твердость, но они пошли на поводу у политиков. Хотели показать себя лояльной к власти структурой. Сработали чисто мирские факторы, и они стали преобладать в церковной жизни.
Но я пытаюсь понять, почему когда нас долбили девять лет подряд, это никак не осуждалось. А когда Россия начала освобождать Донбасс, чтобы это прекратилось, чтобы не убивали женщин и детей, УПЦ объявила Россию «агрессором». И раз они нас считали Украинской православной церковью — почему к нам за столько лет никто не приехал?
То, что происходит на Украине с православием, — это не гонения, это результат «Феофании». Если бы тогда УПЦ заявила, что она в единстве с Московским патриархатом, тогда бы были гонения. А так просто идет «идеологическая обработка».
— Согласно православной историографии, Византия перестала существовать как государство, потому что пошла на унию с католиками. Все повторяется?
— Разве одна Византия здесь пример? Вспомним знаменитую Брестскую унию, когда тогдашний владыка подписал одно, а приезжал в Москву и начинал говорить другое. К чему это привело?
Механизм всегда один и тот же: духовное подчинение Западу.
«Западом наказывает нас Господь», — как говорил Феофан Затворник. Об этом же писал Лаврентий Черниговский. Зосима знал еще в 1994 году, что все так будет.
— Вы можете спрогнозировать, что будет с Киево-Печерской лаврой? Ее полностью отнимут и насильно передадут «ПЦУ»? Будет ли она через год раскольнической?
— Киево-Печерская лавра была и останется православной. Почаевская лавра довольно долго была под униатами. И ничего — обратно вернулась. Так и здесь никуда не денется.
— Ровеньки, где расположен ваш храм, — это по состоянию на январь 2023-го тыл? Или город попадает под обстрелы?
— В последнее время к нам не летит, хотя раньше бывало частенько. У нас стратегически важный город, крупные предприятия. Мы слышим только самолеты, мы с вами беседуем, а российская авиация летит к линии фронта. До украинских позиций — 150 километров. Это далеко, но при нынешнем уровне вооружений — не так далеко, как кажется. Слава Богу, ПВО работает хорошо и ничего не пропускает. По нам пытались и «Точками У» стрелять — в самом начале спецоперации. Но мужиков у нас нет — все защищают родину.
