О Петре I разрешили шутить… при Горбачёве
Вспоминается шутка, возникшая, судя по упомянутым в ней событиям, примерно в 1970 году: "В СССР прошел конкурс на лучший политический анекдот в честь 100-летия со дня рождения Ленина. Третья премия - 3 года общего режима. Вторая - пять лет по Ленинским местам. Первая премия - встреча с юбиляром". На самом деле, в Советском Союзе анекдоты рассказывали, о рассказчиках особо антиправительственных вариантов сообщали в НКВД и КГБ, но при этом существование этого жанра научным сообществом фактически не признавалось.
"Анекдотом в советское время боялись заниматься, и вообще за это сажали. Но факт остается фактом: великий фольклорист Владимир Яковлевич Пропп говорил, что русского анекдота просто нет", - замечает Ефим Курганов. "Оттепель" в вопросе признания, причем не фольклорной, народной формы бытования анекдота, а его литературной, зачастую имеющей конкретного автора исторической версии, началась только с приходом к власти Горбачева. "Хотя мой анекдот не народный, я был первым, кто в Союзе этим занимался", - признается наш собеседник.
- Я со студенческих лет собирал анекдоты, ничего не собираясь с ними делать. А мой шеф, знаменитый советский пушкинист Вадим Вацуро, сказал: "Нет, вы должны написать диссертацию". Я написал, защитил, а он продолжал стоять на своем: "Теперь нужно издать". Для научного труда мне хватило и тридцати текстов, а для сборника нужны сотни. Собрать их - очень трудоемкое дело. Но я собрал. А Вадим Эразмович стал предлагать ее в разные издательства. Но все отказывались. "Анекдот? Нет, мы не можем. Вот вы где-нибудь напечатайте в другом месте, а мы переиздадим". А это был 1986 год!
- Казалось, уже пришла свобода…
- Свобода свободой, а анекдоты никто не печатал. Потом оказалось, что в издательстве «Художественная литература» лежала заявка на такую книгу, ее сделали историк Арсений Рогинский и литературовед Никита Охотин. Но дальше заявки у них дело не пошло. Тогда Рогинского из нее выбросили, и вписали меня. А у меня все было готово. И вышла книга.
Так увидело свет уникальное издание, проложившее дорогу всем последующим - "Русский литературный анекдот конца XVIII - начала XIX века". В 1990 году ее выпустили миллионным тиражом, так что она попала в домашнюю библиотеку каждого уважающего себя книголюба. В соцсетях в XXI веке популярен сюжет про Петра I и его распоряжении вешать каждого, кто украл больше, чем стоит веревка, а между тем растиражировал его сборник-первопроходец, составленный Кургановым:
- Государь (Петр I), заседая однажды в Сенате и слушая дела о различных воровствах, в гневе своем клялся пресечь оные и тотчас сказал тогдашнему генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому: «Сейчас напиши от моего имени указ во все государство такого содержания: что если кто и на столько украдет, что можно купить веревку, тот, без дальнейшего следствия, повешен будет». Генерал-прокурор, выслушав строгое повеление, взялся было уже за перо, но несколько поудержавшись, отвечал монарху: «Подумайте, Ваше Величество, какие следствия будет иметь такой указ?» — «Пиши, — прервал государь, — что я тебе приказал». — Ягужинский все еще не писал и наконец с улыбкою сказал монарху: «Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных?» (источник: Бантыш-Каменский Д. Н. Словарь достопамятных людей русской земли. СПб., 1847. Ч. 3).
В поисках русского Мюнхгаузена
- Ефим Яковлевич, многие большие нумизматические собрания начинались с необычной монетки, случайно попавшей в руки. А что стало началом вашей коллекции, которую вы собираете всю жизнь?
- Я в юности писал дипломную работу. Она была исторического плана, и мне приходилось исследовать записки и мемуары. И вот мне стали попадаться анекдоты, а я их стал записывать. Один меня очень заинтересовал. Он взят из воспоминаний Александра Яковлевича Булгакова, московского почт-директора, об Отечественной войне 1812 года. Булгаков приводит такой случай: однажды на каком-то обеде сидел Дмитрий Евсеевич Цицианов, а рядом с ним - один помещик. Цицианов рассказывал, какой большой у него в имении урожай от пчел. А сами пчелы - как воробьи.
- Как, - спросил его сосед по столу, - А какие же у вас ульи?
- Как какие? Обыкновенные!
- Но как же пчелы в них влетают?
- Эй, батюшка, - сказал Цицианов. У нас в Грузии отговорок нет. Хоть тресни – да полезай.
Все это для меня имело продолжение. Я стал интересоваться, кто это такой – князь Цицианов? Он никогда нигде не служил, о нем никаких сведений не было и документов не сохранилось. Но было известно, что он рассказывал свои невероятные истории, за что его называли «русским Мюнхгаузеном». И я принялся искать о нем анекдоты, один нашел у Пушкина в «Евгении Онегине», потом в поэме «Домик в Коломне», а затем у Гоголя. Я видел, что устная литература проникала в литературу письменную. Но сведения обнаруживались мной буквально по крупицам в течение нескольких десятилетий. В итоге у меня вышла книга "Русский Мюнхгаузен", куда вошли все цициановские небылицы, а также биография этого "сказителя" анекдотов.
- Способны ли выдумки Цицианова по абсурдности тягаться с вытаскиванием о Бароном Мюнхгаузеном себя самого из болота за волосы?
- В 1978 году в статье, помещенной в академическом "Временнике Пушкинской комиссии", я доказал, что Цицианов стал одним из героев "Евгения Онегина":
Автомедоны наши бойки,
Неутомимы наши тройки,
И версты, теша праздный взор,
В глазах мелькают, как забор.
Александр Сергеевич сделал авторское примечание в конце своего романа в стихах, что это «сравнение, заимствованное у К**, столь известного игривостию изображения. К... рассказывал, что будучи однажды послан курьером от князя Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу». Никто не знал, кто этот К. Юрий Лотман считал, что это знаменитый остряк Копьев. Но К. это князь. И я нашел такую же запись в мемуарах Смирновой-Россет, которая была потомком Цицианова. Откроем ее "Дневник. Воспоминания":
«Я был, говорил он (Д.Е. Цицианов – Е.К.), фаворитом Потемкина.
Он мне говорит:
– Цицианов. Я хочу сделать сюрприз государыне, чтобы она всякое утро пила кофий с калачом, ты один горазд на все руки, поезжай же с горячим калачом.
– Готов, ваше сиятельство.
Вот я устроил ящик с конфоркой, калач уложил и помчался, шпага только ударяла по столбам все время: тра, тра, тра и к завтраку представил собственноручно калач.
Изволила благодарить и послала Потемкину шубу.
Я поехал и говорю:
– Ваше сиятельство, государыня в знак благодарности прислала вам соболью шубу, что ни есть лучшую.
– Вели же открыть сундук.
– Не нужно, она у меня за пазухой.
Удивился князь, шуба полетела, как пух, и поймать ее нельзя было…».
Неудивительно, что Цицианов был при жизни страшно популярен. Вяземский говорил о нем, что он был лгуном, относящимся к своего рода таким поэтам, в которых "часто в них более воображения, нежели в присяжных поэтах". Но потом все это рассеялось и забылось, как будто его и не было. Рассказы Цицианова никто не записывал, они произносились устно, а потом забывались, поэтому реконструировать что-то было очень трудно.
Откуда есть пошёл анекдот
- От сборника к сборнику вы захватывали все большие отрезки истории России, но всегда останавливались на царях. Последним из тех, о ком вы собрали анекдоты, был Александр III? Почему не пошли дальше? Разве Ленин или Сталин чем-то хуже российских самодержцев?
- Вообще, анекдот, согласно определению, «домашняя история царей». Монарший двор всегда имел тайную, закулисную сторону. Иерархия сложилась так - сначала царь, потом его окружение, а потом писатели. Те, кто на виду у всех. По поводу анекдотов о советских вождях - есть несколько, но доказать достоверность невозможно. Это уже не собиралось, но вот вам пример. В Кремлевском дворце была встреча писателей, а отдельно Сталин проводил собрание. И там был Сергей Михалков, который подошел к Сталину, недоевшему чебурек, и попросил: «Дайте мне на память». Это реальный случай. Его зафиксировал поэт-иммажинист Анатолий Мариенгоф. Когда исследователь Борис Аверин нашел сведения об этом в архиве, там был подпись, заклеенная папиросной бумагой, указывающая на то, кто именно это рассказал. Аверин отклеил и посмотрел, что так написано. Оказалось, Агния Барто.
- Попадание в анекдоты раньше было царской привилегией?
- В 1997 году я выпустил (опять-таки первую в России по данной теме, - И.В.) книгу «Анекдот как жанр». И там попытался разобраться, что это вообще такое. Слово анекдот – греческое. Оно означает «неопубликованное, неизданное». Но не просто неопубликованное, а то, что нельзя напечатать на момент активного существования. Причем греки такого жанра не знали.
- Над чем тогда они смеялись?
- В книге Диогена Лаэртского приведены биографии античных философов. И в том числе история о том, как Диоген грелся на солнышке, и к нему подошел Александр Македонский и спросил: «Что мне для тебя сделать?». И Диоген ответил: «Не заслоняй мне солнце». Эту вещь сегодня вполне можно посчитать анекдотом.
В VI византийский историк Прокопий Кесарийский написал книгу тайную историю об императорах – и спрятал ее. Свой труд он никак не назвал. Но в конце X веке составители византийского словаря «Суда» разведали, что такое сочинение было, и они его тоже никак не назвали, но пометили, что оно τὸ ἀνέκδοτоν, неизданное, буквально - анекдота). Только в XVI веке эту рукопись издали под названием «Анекдота». Так появилось слово, но опять-таки не термин. И только в конце XVII века историк Антуан де Варийас выпустил «Флорентийские анекдоты», назвав их отдельным жанром.
Кстати, некоторые рассказы Кесарийского (из его памфлета, направленного против императора Юстиниана и его супруги, - И.В.) об императрице Феодоре, которая была в молодости проституткой, оказались настолько неприличными, что их во время издания во Франции из книги убрали. Но антиквары и ученые в переписке друг с другом их цитировали, но они опять-таки оставались ненапечатанными. Принцип «нельзя напечатать» сохранялся.
Разрешённые и написанные без разрешения
- Давайте снова вернемся к Петру I, кажется, из всех императоров более других любившему увеселения. О нем много есть шуток, одна из самых популярных - про то, как он Меньшикова выгнал со словами: «Ступай вон, щучий сын, и чтоб ноги твоей у меня больше не было!». А светлейший князь ушел и вернулся через минуту, зайдя в кабинет на руках.
- Я вас разочарую, почти все эти анекдоты поздние, и они императору приписаны. Например, в некоторых упоминается шут Петр Балакириев. Но он никогда шутом при Петре не был! Какие-то шутовские проделки он делал при Анне Иоанновне! "Анекдоты" о Петре стали рано издаваться, первым это сделал немец, приглашенный в Петербург, будущий академик Якоб Штелин. Но я напомню - анекдот это неофициальная, закулисная и реальная история, часто неудобная. А если ты повествуешь, какой замечательный был правитель и какие благородные поступки он совершал – это что-то совсем другое.
- Если "испортить" цитату из Мандельштама, анекдоты следует разделять на разрешенные и написанные без разрешения?
- Да. И первые настоящие анекдоты стал собирать Пушкин. До этого были просто переписанные и переделанные официозные рассказы. У Александра Сергеевича есть незаконченное произведение Table-talk (застольные разговоры), написанное в 30-х годах XIX века. Причем он работал почти профессионально - часто указывал даже, от кого услышал тот или иной анекдот. Все анекдоты, как писал Вольтер, бывают истинные и ложные. Есть французское слово faux - "ложный". Так вот о Пушкине много faux-анекдотов, я даже могу сказать точно, когда они начали распространяться. В 1899 году был столетний юбилей поэта и в русской прессе стали появляться многочисленные "фейки".
Но вот настоящая история.
В Одессе графиня Воронцова, жена губернатора, в которую Пушкин был неудачно влюблен, спросила как-то у свиты: «Какую сегодня комедию дают в театре?». Пушкин подскочил и крикнул: - Ну, конечно «Верную супругу».
Но вымысла намного больше. Например, про то, что якобы в приятельской беседе знакомый Пушкину офицер по фамилии Кандыба, пристал к поэту:
- Скажи, рифму на "рак и рыба"
-Дурак Кандыба, - ответил Пушкин.
-Нет, не то,- сконфузился офицер. Ну, а "рыба и рак?"
-Кандыба дурак.
Я могу вас заверить - никакого Кандыбу Пушкин не знал! Подобных придумок было так много, что Хармс специально сочинил "Анекдоты о Пушкине" - как пародию на эти журнальные публикации:
- Пушкин любил кидаться камнями. Как увидит камни, так и начнет ими кидаться. Иногда так разойдется, что стоит весь красный, руками машет, камнями кидается, просто ужас!
Мемуары современников Пушкина – единственный надежный источник историй о нем. А в целом культура анекдота в нашей стране уничтожила революция, после 1917 год он стал невозможен. Моя миссия – как-то это культуру возродить. Проблема в том, что любой устный текст не имеет окончательной редакции, поэтому очень важен авторитетный источник. А просто анекдоты неизвестно откуда - им цены мало.
- А что вы скажете о пласте анекдотов на тему 1812 года? Александр I, Кутузов, Багратион - частные герои комичных россказней.
- Почти все анекдоты о Наполеоне и Кутузове – подделки. Но встречаются настоящие. У Петра Вяземского, участника Отечественной войны, есть "Старая записная книжка". Там указано, что Александр I не уважал Кутузова, потому что тот проиграл битву под Аустерлицем. Но считалось, что главнокомандующим должен был быть русским, а не Барклай-де-Толли. Откуда мы знаем, что Александр презирал Кутузова? Когда он назначил Михаила Илларионовича, он проводил его по коридору, и, возвращаясь назад, сказал в присутствии генерал-адъютанта: "Да, я его не хотел, но такова была воля общества, вот, получайте, что хотели".
Может быть, это не очень смешно. Но это свидетельство очевидца, приведенное в реальном литературном документе, то есть подлинный анекдот.
- Но почему исторический анекдот в принципе так важен?
- Практически вся проза Гоголя вышла из анекдота! В основе "Мертвых душ", "Ревизора", многих Петербургских повестей лежит анекдот. И раз мы вспомнили Николая Васильевича, то скажу, что он был великим русским анекдотистом. Но все его истории были настолько неприличными, что люди боялись записывать даже название. Самая известная – о том, как Николай Васильевич ходил в публичный дом. (Замечу, что пересказать этот «случай» даже в XXI веке невозможно, не рискуя оскорбить чувства верующих, - И.В.). Ее мне удалось восстановить по нескольким источникам. Но не одно собрание сочинений Гоголя они не включались.
- Как ваши находки комментируют гоголеведы, например, Игорь Золотусский?
- Никак. Анекдоты просто игнорируются.
- Можно ли считать бесспорным их принадлежность к Гоголю?
- Это точно Гоголь. Был такой писатель Нестор Васильевич Кукольник из Нежина. У него была плохая репутация, он создавал официозные драмы, которые нравились Николаю I. Я случайно обнаружил в архиве Пушкинского Дома рукописный сборник неприличных и политически неприемлемых анекдотов, составленный Кукольником. В частности, он записал то, что слышал от Гоголя. В Нежинском лицее Кукольник и Николай Васильевич были однокурсниками. В том числе Кукольник приводит вариант повествования о борделе. А всего в разных местах я выявил 5 или 6 вариантов. Причем Гоголь каждый раз, когда это рассказывал, так хитро строил выступления, что в начале никто не мог даже представить, насколько плохо все закончится. А потом уже было поздно. В то же время Жуковского, когда он хотел выдать что-то неприличное, выгоняли из салона, потому что знали, ЧТО он расскажет. А Гоголю удавалось всех перехитрить.
- Жуковского выгоняли из приличного общества? Но за что?
- Пожалуйста - вот вам цитата. Гневное возмущение в высшем обществе вызывала такая история о немецком писателе-сентименталисте Жане-Поле Рихтере:
- Великий герцог Кобург-Готский пригласил Жан-Поля провести у него несколько дней. Он написал ему собственноручно очень милостивое письмо. После очень обильного обеда, не найдя никакой посуды и тщательно проискав во всех коридорах угол, где он мог бы облегчиться от тяжести, он вынул письмо великого герцога, воспользовался им, выбросил его за окно и преспокойно заснул. На другой день великий герцог пригласил его к утреннему завтраку на террасу, где он должен был восхищаться цветниками и статуями: «Самая красивая – Венера, которую я приобрел в Риме», и дальше – «Вы будете в восторге»». Но, о ужас! Подходят к Венере – у нее на голове письмо великого герцога, и желтые ручьи текут по лицу богини. Герцог гневается на своих слуг, но надпись «г-ну Жан-Полю Рихтеру» его успокаивает".
- И такие вещи звучали за обедом или ужином?
- А серьезный анекдот в принципе невозможен! Удивить - вот его цель. Откройте книгу "Крылов в воспоминаниях современников". И там вы найдете такой анекдот, самим Иваном Андреевичем рассказанный. Он гулял или, вероятнее, сидел на лавочке, в Летнем саду. Вдруг… (его прихватил живот, в первоисточнике эта подробность опущена - И.В.). Он в карман, а бумаги нет. Есть, где укрыться, а нет, чем… На его счастье, видит он в аллее приближающегося к нему графа Хвостова. Крылов к нему кидается: «Здравствуйте, граф. Нет ли у вас чего новенького?» – «Есть, вот сейчас прислали мне из типографии вновь отпечатанное мое стихотворение», – и дает ему листок. «Не скупитесь, граф? и дайте мне два-три экземпляра». Обрадованный такою неожиданною жадностью, Хвостов исполняет его просьбу, и Крылов с своею добычею спешит за своим делом…
Историки показывают известных личностей в официальной ситуации, а анекдот - «дезабилье», то есть голыми. И это гораздо интереснее любой фантастики. Как писал Достоевский, «нет ничего фантастичнее реальности». В арабской традиции есть родственный анекдоту жанр навадир, в переводе это слово означает «крупинки золота на металле», или другое переложение – "словесная редкость". И за такими редкостями я "охочусь".
