В 2005 году фильмом «Чайка» Маргарита Терехова дебютировала как режиссер. На тот момент у нее был только скромный опыт театральной режиссуры. Терехова говорила, что сыграла Аркадину вынужденно, когда за три дня до начала киноэкспедиции отказалась сниматься другая актриса. Имени ее мы тогда не знали. Главные роли сыграли дети Тереховой. Анна получила роль Нины Заречной, хотя была старше чеховской героини. Да и сама Маргарита Борисовна тоже не пара Тригорину — Андрею Соколову, хотя Аркадину у нас почти всегда играли зрелые актрисы. Сыграй она Аркадину раньше, это могло бы быть мощно. А в 2005-м она чуть опоздала или не сумела использовать возраст как плюс. Треплева сыграл сын Тереховой — Александр, фигурирующий в титрах под фамилией Тураев (по отцу). Сделано это было, чтобы никого не раздражать засильем одной фамилии. Еще в 1996 году Терехову «прокатило» Госкино, не дав ей денег на фильм. Только в 2002-м ей удалось получить финансирование на «Чайку».
Главную роль в российско-французской картине «Поездка к матери» Михаила Косырева-Нестерова сыграла Адель Экзаркопулос — будущая звезда «Жизни Адель» режиссера Абделатифа Кешиша. В 2013 году она была еще неизвестной актрисой, но уже готовилась к Каннскому фестивалю, где ее настигла слава. Героиня Адель живет во Франции, ее брат по матери — в России. Они встретятся, когда их мамы не станет. С экрана звучит знакомый голос, но зритель сомневается, что он принадлежит Маргарите Тереховой. Как это возможно? Она же давно не снимается из-за болезни. Но титры убеждают: Терехова сыграла мать одним только голосом, так и не появившись на экране. Режиссер Михаил Косырев-Нестеров рассказал «МК» о знакомстве и работе с Маргаритой Тереховой.
— Как вас свела судьба?
— По-моему, это было в 1987 году. Я был студентом ВГИКа, учился в мастерской Игоря Таланкина. Мне нужно было сделать курсовую картину, и я решил пригласить Маргариту Терехову. На что мой мастер сказал: «Ты вообще с ума сошел? Рита (так он ее называл) — человек сложный, вряд ли она будет сниматься у студента. Ну, попробуй». Я нашел домашний телефон Тереховой и позвонил. Она сняла трубку. «У вас есть какая-нибудь другая картина?» — поинтересовалась она. «Есть, учебная». — «Закажите зал. Если мне картина не понравится, я с вами ничего обсуждать не буду». Сказала резко и категорично. Я заказал зал. Во ВГИК приехала Терехова. Это было такое событие! Она там ни разу не была. Посмотрела мой первый десятиминутный фильм и сказала: «Давайте сценарий».
Мы вышли из ВГИКа, сели на какие-то ящики. Она там же прочитала сценарий, где-то 15 страниц, и сказала: «Я буду сниматься». Так я заполучил очень легко, как мне показалось, Терехову. Узнав про это, Таланкин сказал: «Если падать, то лучше с высоты». Он рассматривал Терехову как очень высокую планку. А дальше она тряслась с нами на всех пыльных подмосковных дорогах, брала с собой сына Сашу. Он тогда был совсем маленький.
— Трудно было?
— У нас были большие проблемы с пленкой. Произошла авария в Чернобыле, а Шостка находилась неподалеку. Черно-белую и цветную пленку нам во ВГИК давали из шостковской некондиции. Едем снимать Терехову, потом смотрим материал, и все идет в корзину. Но Маргарита Борисовна всю свою энергию отдавала работе. Вячеслав Амирханян примерно в то же время делал картину «Посредине мира» в духе «Зеркала» Андрея Тарковского, связанную с поэзией Арсения Тарковского, где снималась Маргарита Терехова. У них были посложнее отношения. Они конфликтовали. Со мной ничего подобного не было. Я увидел человека принципиального, очень резкого. К Тереховой можно было относиться двояко: не принимать (не все могли выдержать такой характер и категоричность) или принять со всеми недостатками.
— Можете найти объяснение, почему она в вас поверила? Это теперь звезды снимаются у начинающих режиссеров, а тогда было иначе.
— Мне было года 23. Я был стройный, с волосами еще, а не лысый, как сейчас. Для нее имело значение, как выглядит режиссер, как он общается. Она всегда тяготела к более молодым. Прошло больше 15 лет, когда она затеяла «Чайку» и взяла именно оператора Григория Яблочникова, который снимал мою курсовую картину, и моих художников по костюмам пригласила. Она всех их взяла в свой проект, хотя могла себе позволить оператора и художника любого ранга. Просто с людьми, которые младше, ей было легче. Она была азартна, энергична. Она же еще и влюбчивая. Все, что ей казалось близким по возрасту, она уже списала из своей жизни — ей это было неинтересно. Такой характер. У нее были большие разочарования в коллегах, сверстниках, и она не хотела с ними контактировать. Я уже позднее это понял.
— Какую роль Терехова сыграла в вашей короткометражке?
— Роль небольшая. Она сыграла тетю, живущую в деревне, которую навещал главный герой, приехавший из города. Картина строилась на японской и китайской поэзии. В ней практически не было текста. А Тереховой близка такая стилистика. Мы снимали один-два кадра в день. Она любила такой подход. Маргарита Борисовна любила студенческую атмосферу, она великолепно читала стихи. Порывистость и импульсивность ее актерской природы сродни поэзии, которую не объяснишь рационально, можно только почувствовать. Наша картина с сюжетом без особых действий, наполненная визуальным рядом и внутренним психологизмом, была ей близка. Может быть, она напоминала ей собственные приоритеты в кино. Терехова обожала Тарковского, он был ее кумиром. С одной стороны, он ее сделал, с другой — создал много проблем. Тарковский всегда боролся с системой, коллегами — об этом Терехова много рассказывала. И сама была категорична. Маргарита Борисовна вспоминала заседание худсовета на «Мосфильме», когда принимали «Зеркало». Ее туда пригласили. Коллеги Тарковского говорили: «Андрей, мы тебя за философа не держим. Объясни, что за кино ты сделал». И тут поднялся старый режиссер Арнштам и поинтересовался, почему все говорят, что ничего не понимают. Ему все понятно. Объявили перерыв. Шедшего с палочкой по коридору Арнштама догнал Владимир Наумов, прижал к стене и спросил: «Скажи, вот что ты понял в этом фильме?» Так рассказывала Терехова. Она тоже воспринимала творчество как борьбу. Где не надо было бороться, там все равно боролась. Ее «Чайка» тоже — сплошная борьба. А потом болезнь наложила сильный отпечаток, усилила ее категоричность.
— После первой совместной работы вы продолжали общаться?
— Мы же очень подружились на картине. Маргарита Борисовна — человек хлебосольный, очень щедрый. Она приглашала к себе домой, всегда кормила всю группу. Звездизма в нынешнем понимании у нее не было. Нельзя даже сказать, что я работал с мегазвездой. Потом наше общение прервалось. Она позвонила в середине 90-х, когда решила делать «Вишневый сад».
— В кино?
— Да, она заразилась Чеховым. Первым ее замыслом был «Вишневый сад», не «Чайка». Она хотела пригласить на роль Лопахина Радия Судакова, с которым снималась в моей курсовой. Он из Нижнего Новгорода, окончил Щукинское театральное училище. А потом ее замысел перерос в «Чайку». Она запускалась с ней очень сложно. Не знаю, можно ли об этом говорить.
— Это давно не тайна. Маргарита Терехова об этом рассказывала еще перед выходом фильма в интервью и на пресс-конференции.
— Вице-премьер Валентина Матвиенко распорядилась дать ей деньги. Они где-то встретились, и Терехова рассказала, что не может найти финансирования. Матвиенко удивилась, что ее любимая актриса оказалась в такой ситуации. Деньги для нее нашлись. До того, как Маргарита Борисовна мне позвонила, у нее сменилось два или три продюсера, с которыми она не могла сработаться. Потом она вспомнила про меня, позвонила: «Я тебя просто прошу — возьми мою «Чайку», доведи ее до конца». Так в 2000-х связь с ней возобновилась. Хотя она изредка звонила и приглашала на спектакль по Лорке. А когда работы нет, то чего грузить друг друга?! Она дала мне кучу кассет: тогда же на кассетах был весь материал. Я всю ночь смотрел и думал: «Ну вот, попал». Но не мог ей отказать, понимал, какие проблемы есть в материале, в том числе связанные с тем, что в главных ролях снимались ее дети. Но когда мы погрузились в «Чайку», я понял, что она делала картину про саму себя, потому что Аркадина — это, конечно, Терехова. Стало понятно, почему она взяла детей — Сашу и Аню — на главные роли, а все ее за это осуждали. Говорухину, скажем, это не понравилось. Но это была их жизненная ситуация: Ани — как актрисы со всеми вытекающими последствиями, с крестом, который она несет, и Саши — как писателя. То, что с ними происходило, я увидел во время озвучания. Они все — выписанные Чеховым персонажи. Настолько схожая оказалась ситуация в их семье. Я был поражен такому совпадению с проблемами, поднятыми Чеховым. Терехова это интуитивно понимала.
— После показа Маргарита Борисовна нам сказала, что, возможно, для того и родила детей, чтобы они сыграли «Чайку», что она бы за нее не взялась, не будь на земле Анны и Александра.
— Так и сказала? Она сначала говорила, что сама не хочет играть. Предложила роль Аркадиной Ирине Купченко, которая потом, по ее словам, не смогла сниматься. Позже и я понял, что Терехова сама хотела сыграть, и это все перевесило. Дело не в том, что Купченко по каким-то причинам не смогла участвовать, у Маргариты Борисовны подспудно возникло это желание. Тогда же начались проблемы со здоровьем.
— Появились первые симптомы?
— Учитывая, что у нее характер непростой, мы поначалу подумали, что это его проявления. В том, что она делала у Тарковского, чувствовалась воля, хотя там героиня мягче. А в «Собаке на сене» все, что в ней было, получило выход. Она же и в жизни была такой. Если платье не поглажено костюмером, могла его швырнуть в лицо. И это никому не нравилось, но, по сути, она была права. Платье должно быть поглажено. Все придирки Тереховой были по существу, но форма была очень экспрессивная. Мы думали, что ее заносит. Она забывала то, что делала вчера, и начинала что-то переделывать. Монтировал картину мой сокурсник Коля Викторов, сын режиссера Ричарда Викторова. Мы смотрели вчерашний материал, и она спросила, куда делся крупный план Ани. Коля ответил, что вчера она сама его вырезала. Терехова попросила все вернуть. Смотрим дальше. И вдруг она говорит: «Откуда взялся крупный план Анечки?» Тут уже я сказал: «Маргарита Борисовна, вы же пять минут назад сказали, что его надо вставить». «Я? Ничего я не говорила», — услышали мы в ответ. Что это было?
Я никогда не общался с людьми, у которых Альцгеймер. Только после окончания работы мы поняли, что это огромная проблема, когда человек забывает то, что было полчаса назад. При этом она помнила то, что происходило давно, и ярко описывала. Начались жуткие мучения с «Чайкой». Почему она бесконечно ее перемонтировала, возвращала то, что было вчера? Это был не художественный поиск, а абсолютное забывание. Но этот нескончаемый процесс продлевал ей жизнь. Мы сделали перезапись «Чайки» на «Мосфильме». Она посмотрела уже готовую картину. Все вышли с облегчением. Она подошла ко мне. Мы обнялись. Маргарита Борисовна зарыдала. Я спросил: «Почему вы плачете? Все же нормально. Вы сделали то, что хотели». Потом у нее начался резкий регресс. Как только она лишилась работы, цель в жизни исчезла, а другой не появилось. Все! Мы ее потеряли.
— А ведь ей тогда было лет 60?
— Да, она была в том возрасте, когда ничего такого и не ждешь.
— В 2002 году мы вместе ездили в Звенигород на вечер в честь Любови Орловой, и она была такая прекрасная!
— А «Чайка» была в 2003-м. Переход был незаметный. Я обнаружил цикличность этого заболевания. Иногда она приглашала в театр, водила меня по пустому театру им. Моссовета. Мы выходили на сцену, где горела дежурная лампочка, и Маргарита там кружилась. Она заходила в гримерку, хотя практически не играла, пока работала над «Чайкой». Ее тянуло туда.
Она мне столько дала в понимании природы актерского мастерства! Никакой ВГИК, как бы я его ни любил, не мог дать такого. Я спрашивал, почему она не преподает. Терехова же владела техникой безупречно. Она была очень образованным человеком, но считала, что энергия идет не из головы, а снизу. И если нет сексуальной энергии, то нельзя быть актером. «А где искать таких? Кто приходит поступать? Зачем я к ним приду?» — так она рассуждала, поэтому и была равнодушна к преподаванию.
— Как пришла идея привлечь Маргариту Терехову в картину «Поездка к матери», которая, скорее всего, и завершит ее карьеру?
— Я думал, чьим голосом озвучить мать. Позвонил Ане Тереховой, поделился своими мыслями. Она рассказала, что приходил к ее маме один известный режиссер, хотел записать интервью. А через полчаса вышел и сказал: «Аня, прости. Это невозможно. Твоя мама не держит нить повествования». Но мы решили попробовать. Я приехал. Маргарита Борисовна меня тут же узнала. Мы обнялись. Но спроси ее, как меня зовут, она бы не ответила. Я взял с собой Колю Викторова. Он записывал звук. Она уже не помнила имен, но визуально узнавала, как будто мы вчера расстались. В течение трех дней мы сидели у нее в комнате и записывали. Коля снимал еще и на видео. Маргарита Борисовна не давала нам уйти без того, чтобы не накормить. Мы гуляли, как в обычной жизни, понимая, что это не может продолжаться долго. Она физически быстро уставала.
— Это ваша последняя встреча?
— Нет, мы к ней приходили вплоть до ковида — я, Юля Анохина, которая о ней книгу пишет, общались с людьми, которые за ней ухаживали. Когда ковид начался, решили не рисковать. Не дай бог заразить. Вы бы не узнали сейчас Маргариту Борисовну! Она сильно похудела. Только в глазах есть что-то знакомое. Перед тем как началась предпоследняя стадия болезни, исчезло все, что в ней было категоричного, экспрессивного, тяжелого для многих людей, которые ее не любят или не знают. Сейчас более светлого человека трудно себе представить.
Для меня общение с Тереховой — как комета. Ее время прошло, но осталось впечатление вихря, который тебя куда-то уносит. У нее был прекрасный фильм «Только для сумасшедших» эстонского режиссера Арво Ихо, где она как актриса в последний раз по-настоящему воплотилась. Ей сложно было после Тарковского угодить. Она обожала оператора Георгия Рерберга за «Зеркало», но упрекала за то, что говорил о ней не как об актрисе, а как о портрете, который сделал. Ей казалось, что Рерберг ценил больше ее внешние данные. Но она понимала, что, если нет любви, не будет и образа. Для нее оператор иногда был важнее режиссера, ведь его глазами зрители видят лицо актрисы. Она это понимала, и правильно делала.
Актер Андрей Соколов сыграл в «Чайке» Маргариты Тереховой Тригорина.
— Марго — это великая эпоха, — говорит он. — Я считаю, что, несмотря ни на что, она счастливый человек. Столько видела, через многое прошла. Сейчас болеет, и это беда. У меня о ней сохранились только светлые и восторженные воспоминания как об актрисе, режиссере и женщине. Ярчайшая звезда на небосклоне. Очень профессиональная. Все засматривались ее картинами «Собака на сене», «Д'Артаньян и три мушкетера», «Благочестивая Марта». Это человек, которому многое было дано. И слава богу, что она реализовалась, хотя окончательно реализованных актеров крайне мало. Их по пальцам можно пересчитать.
— До приглашения на роль Тригорина вы были знакомы?
— Да, поскольку мы с Аней Тереховой работали. Друг о друге все всё знают. Какие-то представления всегда есть. У меня к ней всегда был интерес. Оказалось, что и ей тоже было интересно то, что делаю я. Когда появилась возможность поработать вместе на «Чайке», я был только за, тем более что сыграть предстояло такую роль! Это ее опыт. Тем он и ценен. Помню историю с Васей Пичулом, когда он начал снимать «Маленькую Веру». Это тоже была его первая большая работа, и ничего страшного не произошло. А Маргарита — человек творческий, мыслящий. Я понимал, что в любом случае это будет интересно. Пусть это будет со знаком «плюс» или «минус», но это не будет никогда ни о чем. Она человек очень азартный, болеющий за дело, ищущий. Возможно, не всегда точно могла что-то найти, но в результате добивалась того, чего хотела.
