Антон работал у Славы Полунина в «Лицедеях», участвовал в «Поп-Механике» Сергея Курехина, выходил на сцену Мариинского театра в роли Дроссельмейера в балете «Щелкунчик» в постановке Михаила Шемякина. Его театр DEREVO был чем-то нереально прекрасным в 90-е. Теперь Антон снимает кино.
По сюжету минутная стрелка поссорилась с часовой, образовалась гигантская дыра. Мальчик Давид должен спасти мировые часы. Ради этого он отправится в путешествие, попадет в деревню Ленивых и село Обжор. Его путь полон испытаний. Он встретит человеческие пороки, стрелки часов и ноты, которые помогут ему достичь цели.
Фильм о том, как мы меняемся год от года, а наши шутки, сарказм, повадки влияют на что-то в Горнем мире, Царстве Небесном. Антон уверен, что маленький мир и большой тесно связаны. В его фильме два клоуна на арене в шутку ломают время. Оно останавливается. Этот эпизод снимут на острове Ольхон на Байкале, куда Антон поедет преподавать. Там осталось от гастролеров живописное дырявое шапито с надписью «Золотая Орда». Довелось его увидеть прошлым летом. Это нечто инфернальное. Вокруг ни души. Только ткань полощется на ветру. Вместе с часами исчезают такие понятия, как «торопиться», «придерживаться графика», «делать все по порядку». «Что-то замедлилось, и мир вернулся к ощущению вечера, заката, рассвета, урожая, осени… Люди стали жить как раньше», — говорит Антон Адасинский.
Главного героя — мальчика Давида — играет сын режиссера Давид Адасинский. Он считает, что часы надо починить. Он пройдет по всему миру, найдет дыру, соберет сломанные стрелки, встретит другого мальчика, роль которого играет второй сын режиссера, Артур Адасинский. Этот герой был в сломанных часах маленькой стрелкой. У мальчиков возникнет диалог: «Надо ли часы ремонтировать? Может, так поживем?» — «Люди привыкли все по часам». — «А ты за людей не решай. Сам думай».
Антон Адасинский приводит слова писателя Борхеса, который сказал, что ничего не знает, поскольку ему неизвестна даже дата собственной смерти. «Мы не знаем, сколько нам осталось. Может, завтра будет или послезавтра наступит финал, — рассуждает Антон. — Аннушка, растительное масло… Когда думаешь об этом, то начинаешь ценить секунды. Главная цель фильма — вернуть людям ощущение времени. Не может быть пустого прожитого дня, а тем более жизни. Помните фразу рано умершего писателя Николая Островского? Он был еще парнем, в принципе. Мы его слова знаем наизусть со школы, но нехудо их повторить. Он говорил, что жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Нас тошнило от книги «Как закалялась сталь», но ведь он прав».
А начинался «Билет на Божественную комедию» с «Фауста» Александра Сокурова.
— Ко мне в гримерную пришел режиссер Александр Сокуров и почему-то сел на корточки, стал смотреть на меня снизу вверх, — вспоминает Антон. — После спектакля я был в гриме. Он сказал: «Антон, сделайте какую-нибудь гримасу». Я сделал. «Приходите завтра на кинопробы», — сказал Сокуров. Получилось так, что я снялся у него в «Фаусте» в роли Мефистофеля. Это была замечательная работа. Я увидел, как делается большое и настоящее кино. Сокуров — гигантский человек, монстр в хорошем смысле слова. В какой-то момент я понял, что мы снимаем в «Фаусте» «Божественную комедию» Данте, фрагменты грехов человеческих. Они не вошли в фильм, но это снималось, и снималось круто. В конце нашей работы я спросил у Сокурова, почему бы ему не снять тяжеловесную Библию для миллионов людей по Данте. Он ответил, что не готов. Мы всем составом сговорились и каждый день к нему ходили и уговаривали снять «Божественную комедию», говорили, что готовы пол подметать, делать бутерброды, только возьмитесь. «Фауст» закончили, а мантра, что надо снимать Данте, осталась. Я понял, что Александр за эту работу не возьмется. Что-то его не пускает. И решил, что надо делать самому. Я получил за Мефистофеля премию «Ника». А взялся за него, невзирая на испуг знакомых, говоривших, что не надо играть дьявола — плохо кончишь. А у меня все закончилось хорошо, потому что родились два парня, близнецы Артур и Давид. Это была награда покруче «Ники». Дети росли, а я думаю, что надо торопиться, и начал что попало снимать. Вдруг пришло сообщение с небес — сделать мюзикл с детским хором. Мы сделали его за три месяца, и из него родился фильм. Я понял, что не стоит грозить пальцем, быть назидательным и читать мораль. Мне в этом сильно помогали дети.
Поработав с Сокуровым, Антон Адасинский осторожно принимает предложения других режиссеров. По его словам, после Мефистофеля ничего играть уже не нужно. Разве что Иисуса Христа. Сниматься ему понравилось, поэтому он с радостью соглашается поработать в сказках, средневековых драмах, картинах про викингов, там, где добро побеждает зло. Если вдруг на площадке возникает напряжение с режиссером, то Антон просто уходит. Дважды это делал, потому что жизнь одна и терпеть то, что ни в какие ворота не лезет, он не собирается.
Антон мечтал о том, чтобы его друзья и знакомые, имеющие какой-то вес в этом мире, сказали на камеру слова из «Божественной комедии»: «Любовь, что движет солнца и светила». Тогда бы она воцарилась. Некоторые из тех, кого он записал, между собой не ладили, но, произнеся фразу Данте, возможно, подружатся.
