В дворцовых лабиринтах Эрмитажа, под завязку заполненных людьми, не так-то просто найти нужный зал. Кажется, что ты не в главном музее страны, а в московском метро в час пик. Выставку «Рождение современного искусства: выбор Сергея Щукина», о которой говорят как об «эпохальной», разместили в бывших конюшнях Екатерины II. Манеж Малого Эрмитажа несколько столетий использовался по назначению, а позже в качестве хранилища — вплоть до 2014 года. Последнее время пространство, по всему выбивающееся из общей парадной дворцовости, используется для выставок. Манеж неожиданно выбрасывает тебя из пышных интерьеров в лаконичный куб с высокими потолками. С лестницы «Выбор Щукина» виден как на ладони — условные комнатки в розовых тонах, завешанные первостепенными шедеврами, как новогодняя елка игрушками. Конструкция из фальш-стены напоминает лабиринт с «узким горлышком» на финише, где финалиста ждет легендарный «Танец».
«Разве можно испортить Матисса?» — думаешь, глядя на испорченного Матисса. Показать его культовый «La Danse» на безликой бледной стене, перекрыв обзор на него пестрой «солянкой» из скученных шедевров. Посыл кураторов был вроде прост: воссоздать особняк Сергея Щукина по плану, повторить его личную развеску, тем самым окунув в мир Щукина, чья страсть к собирательству перевернула отечественную историю искусства. Только вот оказалось, что особняк Щукина не помещается в конюшне императрицы.
Богатая и насыщенная обстановка дома в Большом Знаменском совсем не соотносится с конструкцией в розовых тонах. Представьте, если бы дворец запихнуть в коммуналку, тут то же самое. Щукинские любимые комнаты — музыкальный салон, кабинет Сезанна, аванзал Матисса, комната Пикассо, большая и розовая гостиные — перетасованы как в тетрисе. В каждой искусственной «комнате» картины плотно, в несколько рядов, занимают все свободное место, не давая глазу сосредоточиться на чем-то одном. Вдруг весь Пикассо или Сезанн обрушивается на тебя волной и смывает все впечатления. Задержать взгляд на конкретной детали нереально, впрочем, зрители этим и не утруждаются. Самая популярная форма созерцания живописных хитов — через фронталку своего телефона. Фотографии реальных комнат из дома Щукина в Эрмитаже вывешены на обратной стороне искусственных стен, куда простой зритель редко забирается — нужен центральный интерьер выставки для яркого селфи.
Сосредоточиться на чем-то еще — задачка. Если забыл, как назвал автор вон ту картину в правом дальнем углу, то будь любезен поискать ответ в экспликациях мелким шрифтом вон на том псевдокамине. Немногие готовы к такому ребусу. И все же взгляд выхватывает в развеске черно-белых «ворон» — это копии картин, которые музейщикам не удалось сохранить или они по каким-то причинам не могут быть показаны здесь. Мелкий шрифт тут с пояснениями не предусмотрен.
Да, во времена Щукина было принято тесно вешать картины: ему, как предпринимателю, хотелось все показать. Сегодня такой театр условности смотрится нелепо и неудобно. Как смотреть тот же «Танец» Матисса, если его не видно ни с одной точки: издали обзор перекрыт стенами.
Кстати, параллельная выставка Пушкинского музея «Брат Иван», где показывается морозовское собрание, тоже решена в историческом ключе. Кураторы строили залы, тоже как бы представляя воображаемый музей московского коллекционера, каким бы он мог быть сегодня. Только в ГМИИ больше пространства, воздуха между полотнами, и там есть архивный штрих — письма, заметки, каталоги Морозова, который придает условной «реконструкции» документальности. В «Биографии коллекции» — проекте 2019 года, посвященной собранию Щукина, Пушкинский тоже ссылался на особняк коллекционера в Большом Знаменском. Но свой «Музыкальный салон», устроенный в Белом зале главного здания, тогда украсили флагами из тканей, которые производили мануфактуры Щукина. Они как бы разрядили атмосферу выставки. В огромном же Эрмитаже лучшие полотна Гогена, Пикассо, Ван Гога, Моне, Писсарро, Дерена, Матисса в куда более стесненных условиях.
Наверное, неправильно мечтают наши музейщики. Надо как Ирина Антонова — сразу представить коллекции Щукина и Морозова в домах, где они собирались, тогда погружение будет оправданным. Но нет, одно здание занимает Минобороны, другое — Академия художеств, а им не до воображаемых музеев. Жаль. Поэтому зрителям придется довольствоваться условным воображением. В коммунально-розовых тонах.
