Первое, что вспоминается о совместных проектах, — это «Избранные» Сергея Соловьева с Леонидом Филатовым и Татьяной Друбич. Картина снималась в начале 1980-х в Колумбии. Были еще редкие совместные проекты с Кубой и Мексикой, где в ближайшее время снимет свой режиссерский дебют опытный оператор Влад Опельянц.
Марина Любакова ярко дебютировала в 2007 году картиной «Жестокость» с Ренатой Литвиновой в главной роли. После этого сняла «Опасную связь», мини-сериал «Морские дьяволы. Судьбы». В ее фильмографии несколько документальных картин, в том числе про сценариста «Ноги», «Прорвы», «Зеркала для героя» Надежду Кожушаную. А дальше — тишина. Марина жила в Уругвае, Венесуэле, Аргентине и, наконец, написала сценарий «Маргарита», который снимет как режиссер вместе с продюсером Сергеем Мокрицким.
Оператор по образованию, он стал режиссером, снял последний российско-украинский фильм «Битва за Севастополь», а также «Черновик» по роману Сергея Лукьяненко, «Первый «Оскар» — о создании документальной картины «Разгром немецких войск под Москвой», отмеченной в 1943 году первым в истории СССР «Оскаром». Теперь Сергей стал продюсером «Маргариты», а побывав в Аргентину, сам загорелся новой идеей как режиссер.
Много лет в разных странах проходили Недели российского кино, которые были очень востребованными и где отечественные кинематографисты знакомились со своими коллегами. Одна такая встреча в Буэнос-Айресе получила неожиданное продолжение. Организацией кинонедели в Аргентине занималась выпускница ВГИКа Сильвана Ярмолюк. В Москве она училась в начале 1990-х на курсе Саввы Кулиша вместе с сестрой Марианной. У Сильваны славянские корни, но родилась она в Аргентине. Она член гильдии режиссеров Аргентины и многое сделала для развития культурных связей с Россией, привозила к нам аргентинских артистов. Это она добилась того, чтобы уругвайская певица, звезда сериалов Наталья Орейро, чрезвычайно популярная в России, получила российское гражданство.
В 2017 году Сильвана сняла документальный фильм «Володя» о моряке Владимире Журавеле, работавшем на советском рыболовецком судне, брошенном у берегов Аргентины после развала СССР. Не имея гражданства, документов и дома, он вынужден был несколько лет жить на улицах Буэнос-Айреса. Словом, Сильвана — наш человек в Аргентине. С нее все началось и в российско-аргентинской истории.
Благодаря Сильване кинематографисты узнали, насколько сильны русские корни в Аргентине. Это уникальная страна с мощной российской эмиграцией, близкая нам по менталитету, недаром в России так любят аргентинские сериалы. Сергей Мокрицкий и Марина Любакова выбирали там натуру, провели кастинг для картины «Маргарита», пробыв там два месяца. Причем Сергей приехал с одним сюжетом и нашел еще и другой — о старообрядчестве в Латинской Америке.
Мелодрама «Маргарита» Марины Любаковой рассказывает о буднях дипломатических работников в Латинской Америке. Это закрытый мир. Мы ничего не знаем о том, как они живут за рубежом, с какими проблемами сталкиваются, как воспитывают детей. Главный герой — молодой дипломат, приехавший с женой в латиноамериканскую страну и помогающий соотечественникам выживать в чужом государстве.
Мы поговорили с Сергеем Мокрицким о новых проектах и его поездке в Аргентину.
— Марина Любакова успешно дебютировала в кино, а потом словно исчезла.
— Марина не снимала несколько лет, жила в Венесуэле и Уругвае. У нее трое внуков. И теперь она возвращается в кино. Ее картина называется «Маргарита», поскольку так зовут главную героиню и так называется остров, который появится в этой истории. Марина написала сценарий про любовь сотрудника консульства и женщины, которую он вызволяет из тюрьмы. Их отношения стремительно развиваются в течение суток. В моем же фильме, к сожалению, эротики не будет, поскольку героиня — старообрядка, но будет сумасшедшая, до потери сознания, любовь.
— Как вы добирались до Аргентины?
— Через Стамбул. Раньше туда летали через Амстердам, Ирландию с несколькими пересадками. Визы россиянам не нужны.
— Вы впервые оказались в Аргентине? Какие ощущения?
— Впервые. Нас потрясающе встретили представители посольства и торгпредства РФ, сотрудники Русского дома, и это придало нам сил. Первое ощущение, что ты дома — вокруг говорят по-русски. Меня встретила наша девушка — исполнительный продюсер, работавшая когда-то у нас на телевидении.
На протяжении ста лет в Аргентине было четыре волны эмиграции русских людей. По этим волнам меня и прокатили, познакомили с разными людьми вплоть до представителей казачества. Нас приглашали в гости, угощали вином. Это русские хлебосольные люди, сохранившие лучшие качества нашего народа. Все было не так, как где-нибудь в Германии, когда надо за неделю договориться о встрече и только потом вместе съесть сэндвич. В Аргентине все происходит спонтанно. Люди отменяют встречи из-за того, что к ним приехал гость из Москвы. Это все очень по-русски.
По выходным мы ездили на русские дачи. Разговоры возникали такие: «Хочешь снимать у меня на даче?» — «А у соседа можно?» — «Можно. Я договорюсь».
Четыре волны эмиграции — это огромный пласт российской культуры, о котором у нас мало знают. Люди сохранили язык, культуру, менталитет. 90-е дают интереснейший пласт отношений эмигрантов второй и четвертой волн. Я давно хотел снять фильм о старообрядчестве, познакомившись с его представителями еще в 1982 году. С тех пор написал несколько сценариев.
— Вы носите с собой толстую тетрадь, все время в нее что-то записываете.
— В ней наброски сценария. Уже готово 20 сцен. Когда тетрадка будет заполнена, сядем и начнем печатать. Четверть сценария готова. Это современный детектив. Действие происходит в 2023 году, главные герои — русские люди в Буэнос-Айресе. Героиня — из старообрядцев, а герой — внук белогвардейца, полицейский. Сценарий еще в работе.
— Где вы впервые познакомились со старообрядцами?
— На юге Украины, в деревне Вилково, которая, как Венеция, стоит на воде. Я попал туда, когда был моряком в советском Дунайском пароходстве. И потом ездил периодически, разговаривал со старообрядцами. Меня заинтересовал быт этих людей, тип сознания, как они могли все это сохранить. В Латинской Америке — Уругвае, Бразилии, Аргентине — много старообрядческих деревень. Так родился сюжет о столкновении двух волн эмиграции — старообрядческой и белогвардейской.
— В ваших двух проектах будут участвовать русские актеры?
— В основных ролях — да. Я даже знаю кто. Юлия Пересильд. Если она не сможет, буду ее ждать.
— Как искали подходящие локации?
— В Аргентине есть районы бедняков, один из них — в центре Буэнос-Айреса, между эстакадами и железнодорожными вокзалами. Ему более ста лет. Сельское население, индейцы из Анд и прерий приезжали туда, строили один дом на другом. Район разрастался, как муравейник. Нам сказали, что туда лучше не соваться с фотоаппаратом. При этом там все социализировано, поделено на секторы. Мы нашли автора книги об этом районе, который любит его, образовывает живущих там людей. Он дал нам проводника — физически сильного человека, обладающего там властью. «Эти пять улиц под моим контролем. Мы по ним пройдем, я скажу, где можно фотографировать. А если нельзя, то нельзя. Если что-то понравится, будем вести разговор о съемке», — предупредил наш проводник. Когда прогулка закончилась, я спросил: «Мы вам что-то должны?» Он ответил: «Нет. Когда начнете снимать, тогда будет другой разговор». Никаких чаевых там нет и в ресторанах. За крошечные чаевые тебе пять раз скажут «спасибо».
В Буэнос-Айресе много барахолок, где можно найти любой реквизит. Это крытые ряды с отделом китайской культуры и конкистадоров. Там понимаешь, откуда возникла та или иная черта характера аргентинцев. В музее местных пастухов гаучо тоже начинаешь понимать корни аргентинской культуры. А как там общаются через чай матэ! Его надо пить, передавая друг другу. А когда ковид, ты сомневаешься, стоит ли это делать. Но надо держать лицо, и ты берешь калабасу с матэ, пьешь из нее этот напиток и думаешь: «Заболею или пронесет?» Если тебя пригласили на матэ — это новый уровень отношений.
— Язык изучали прямо на улицах?
— Первое слово, которое узнаешь в Аргентине, — «барбиха», то есть маска. Там до сих пор боятся ковида, и в магазин без маски не войти. Второе слово, которое тебе говорят, — это «чоро», добавляя «мото чоро». Увидев, что я ношу фотоаппарат на плече, советуют переместить его хотя бы на шею. Чоро — это вор, а мото чоро — вор на мотоцикле, выхватывающий сумки и быстро уезжающий. Так познаешь культуру и язык страны через странные слова.
Я ходил по городу один, а Марина не могла себе этого позволить. Вечером действительно лучше оставить фотоаппарат и даже мобильный телефон дома, тогда ты неуязвим. А я люблю гулять вечером. И на базаре рюкзак лучше носить как сумку кенгуру. Зато во все музеи пускают бесплатно, а они там потрясающие. Идешь в Национальную галерею и ни копейки не платишь. Надел маску — и вперед.
— В Германии я общалась с пожилым русским господином из Австралии. Такой идеальной речи я прежде не слышала.
— Вот это и интересно. Русский человек остается русским, в какой бы стране ни жил. Когда я представлялся как Сергей, то непременно спрашивали: «А как по батюшке?» «Сергей Евгеньевич». — «А я — Петр Иванович». Они непременно будут обращаться к вам по имени-отчеству. Сергей и Петя там не проходят.
— Говорят с акцентом?
— Да, и он напомнил мне речь моего мастера Александра Гальперина во ВГИКе, который говорил с акцентом начала XX века, как Утесов. Я родился в Житомирской области, и он называл меня представителем «цветусчей Украины», говорил «дожь», а не «дождь». И продолжал так говорить в 1985 году, хотя был москвичом. Мне это очень нравилось. Казака Валерия Еремина в Аргентине называют Херомин. Аргентинцам трудно произносить его фамилию. Мы поехали к нему на дачу. Я заглянул через забор к его соседу, у которого интересный с точки зрения архитектуры дом. И вдруг услышал над мутной латиноамериканской речкой, по которой плавают крокодилы и странные лодки: «Серхей!» Так меня в моей деревне звали. «Вы с юга?» — спросил я. «Да. Батя мой с Ростова», — ответил Валерий. Потом мы познакомились ближе, и он показал мне фотографии отца — настоящего казака в бурке. Все эти люди сохранили речь своих дедов и родителей.
— Будете параллельно работать над двумя картинами?
— Все зависит от того, когда сформируем финансирование. Киноиндустрия в Аргентине очень развита. Мы побывали на их продакшен-студиях — работа кипит. В Буэнос-Айресе пять крупных студий, подобных нашему «Мосфильму». Благодаря Сильване Ярмолюк нас там принимали, открывали все закрома.
— То есть ничего не надо туда везти?
— Только людей — актеров, художника и, возможно, оператора. Так будет проще общаться. И дело не в языке, а в культурном коде. Можно вспомнить опыт Никиты Михалкова, пригласившего на «Сибирского цирюльника» итальянского оператора. Но на половине фильма он вернулся к Лебешеву. Когда Михалков говорит, что нужно сделать кустодиевский свет, то прекрасный итальянец, знавший Боттичелли, с трудом понимал, кто такой Кустодиев. А Лебешеву ничего не надо было объяснять.
— Союз с Аргентиной — просто находка.
— Мы ищем новые пространства. Жизнь подталкивает к изучению непроторенных путей. Тем более что в Латинской Америке много русских людей. В Буэнос-Айресе несколько сотен театров, только театров танго около 30. Очень насыщенная жизнь. Театральная школа пришла туда из России со второй волной эмиграции, и основана она на системе Станиславского. Там играют по нашей школе, только язык другой. Когда я снимал в США «Первый «Оскар», следовало быть осторожным, не говорить комплиментов женщинам, не брать их за руку. Кричать и ругаться тоже нельзя. А в Аргентине мы стояли на студии — осветитель, директор павильона и я, и тут из павильона вышла красивая женщина, снимавшаяся в клипе о танго. Она была распахнута до пояса после танца, поскольку ногами приходится делать широкие эротические движения. Все мужики прервали разговор и, как зомбированные, глазами повели ее по коридору. Секунд десять молчали, глядя в стену, за которой она скрылась, и только потом вернулись к разговору. Мы очень похожи в своих реакциях. Если идет красивая женщина, то почему бы на нее не посмотреть. Где-то в другой стране это стало бы верхом неприличия.
— Что там, на другом конце Земли, знают про нас?
— Туда постоянно прибывают русские. Они объединяются благодаря православию. Открытие новой церкви становится большим событием. Я побывал на 50-летии храма св. Гермогена, куда приехали сотни русскоязычных жителей со всей Аргентины, хотя храм в нескольких километрах от Буэнос-Айреса. Приехали монахини горного монастыря откуда-то из Анд, индейцы. Они православные, не католики. Служба длинная. Сначала она идет на русском языке, потом на испанском. Русский дом тоже всех объединяет. Там огромная библиотека, которая постоянно обновляется. Дети учат русский язык. Я там представил свой фильм «Битва за Севастополь», и половину зала заполнили аргентинцы. Потом я отвечал на вопросы. Людей интересует современный быт России больше, чем прошлое. Думаю, что наша новая картина «Маргарита» будет им интересна, они смогут лучше понять современных русских.
