На фоне желтых стен зала Музея древнерусской культуры и искусства коллекция икон Александра Липницкого смотрится нарядно. Здесь несколько десятков произведений, – от XV до XIX веков - которые нельзя отнести к классике иконного жанра. Все они со своей народной «изюминкой»: украшены орнаментами, порой с наивными ликами, – авторы этих образов часто отходили от канонической традиции. Не зря Александр Липницкий называл свое собрание «нарядной коллекцией».
Выставка получилась под стать иконам и характеру коллекционера – праздничной, при этом с глубинным подтекстом. В финале экспозиции зрители попадают в мемориальный кабинет: в его центре антикварный стол, за которым работал Липницкий, а вокруг фотографии, современное искусство, книги, уникальные предметы из стекла, мощные резные изразцы и наличники. Все эти вещи окружали Александра при жизни. В этих интерьерах мы беседуем с вдовой творца и летописца андеграундной культуры Инной Липницкой.
Ушел в своем стиле
– Инна, до сих пор не верится, что Александр так странно и неожиданно погиб. Удалось ли выяснить, что произошло?
– Точно никто ничего так и не знает. Нет свидетелей. Но все произошло в стиле моего мужа. Он так любил жизнь и считал себя счастливчиком. Был уверен, что ничего с ним никогда не произойдет. Поэтому он пошел на лед, хотя видел, что вода течет, начался ледоход.
В то утро внук Дима ходил на лыжах с Сашей, но в другую сторону. Когда они вернулись, Дима сказал, что не пустил бы Сашу в ту сторону, где вода. А после этого мой муж решил сходить на лыжах еще раз, уже вместе с Тирексом. Непонятно, они одновременно провалились, или пес побежал на лед, провалился, а Саша попытался его спасти. Но Саша был бесстрашным: допускаю, что, если Тирекс побежал на реку, мой муж немедля бросился за ним.
– В семье всегда был культ собак. Много их было?
– Когда мы познакомились, был Джим. Вот он на фотографии (показывает на черно-белое фото над письменным столом). Джим погиб, когда мы только поженились, – попал под машину. Потом какая-то дворняжка прибились, но скоро убежала. Потом появилась собака по кличке Узи – как израильский автомат. Такой был отчаянный пес – его пристрелили. Якобы он бросался на велосипедистов. Потом появилась Джули – она четыре раза подряд рожала щенков, видимо, устала от этого и стала агрессивной.
Однажды, а было это в начале 2000-х годов, Саша с ней гулял, и она полезла драться с соседскими псами – огромными московскими сторожевыми. Джули меньше – наполовину немецкая овчарка, наполовину дворняга. Саша буквально вырывал ее из пасти – они его тоже покусали. У него был открытый перелом… Потом появился Тирекс. Его мы взяли у друзей с соседней дачи: они очень творческие люди, строят на Николиной горе дома в стиле кубизма.
– Завели после смерти Александра собаку?
– Нет. Пока не готовы.
– Культ лыж тоже был?
– Да. Саша чуть ли не каждый день ходил на лыжах зимой.
– На даче на Николиной горе, откуда он вышел на прогулку в тот злосчастный день, ковался русский рок. Что там сейчас? Может ли она стать мемориальным местом, доступным для публики?
– Я бы очень хотела сохранить этот дом. В 1985 году Саша организовал там звукозаписывающую «Студию Му». Пока все это не тронуто. Но дом очень старый – его нужно реставрировать. Многие мне говорят, что проще сломать и построить новый, но я не хочу. Сейчас мы живем на первом этаже, а на втором – «Студия Му» и гостевая комната, где по-прежнему часто останавливаются музыканты – друзья Саши.
– Что-то в последнее время записывалось на этой студии?
– Нет. Она последние годы она как студия не использовалась. Но домашние концерты там бывают. Саша любил устраивать там музыкальные вечера на Новый год. Однако, поскольку дом хрупкий, последний новогодний концерт еще при жизни Саши проходил не в студии, а в галерее на Николиной горе. Это ведь поселок работников Академии наук и искусства, поэтому там есть такой арт-центр, где проходят выставки, детские мероприятия и концерты.
– Готовясь к этой выставке, вы, очевидно, разобрали иконы, изразцы, наличники. Насколько велика коллекция?
– Трудно сказать. Старший сын сейчас ее каталогизирует, чего даже Саша не делал. Есть иконы, работы современных художников, которые они дарили Саше или он покупал. Есть мебель и картины, которые осталась от семьи Липницких, врачей-гомеопатов. Правда, у нас сохранилось только три небольшие работы.
Липницкие собирали художников конца ХIХ – начала ХХ веков. Мы с вами сейчас сидим за рабочим столом из московской квартиры на Каретном, который достался Саше от них. У них была шикарная мебель с инкрустацией: они любили карельскую березу.
В начале 1990-х квартиру Сашиного отца ограбили. Остальное осталось вдове Давида Теодоровича – Наталье Рощиной, его второй супруге. Мы с ней дружим – прекрасная женщина. Она потом вышла замуж за известного врача и помогала нашей семье, если с Сашей что-то случалось. Как раз когда его покусали собаки, муж Натальи помог с лечением.
– Из тех украденных вещей многое найдено, в том числе портрет бабушки Александра – Анны Эммануиловны, написанный известным советским художником Артуром Фонвизиным. Александр особенно дорожил этой картиной. Портрет был обнаружен спустя пару месяцев после гибели Александра. Где он теперь?
– У нас на даче – в гостиной. Портрет очень большой. А комнатки у нас маленькие, поэтому поставили там, где места побольше.
– А от другой бабушки – легендарной актрисы Татьяны Окуневской что-то осталось в вашей семье?
– У нее особо ничего не было. После лагеря она очень скромно жила. Татьяна Кирилловна умерла в 2002 году. Она сильно повлияла на Сашу, хотя он иногда критично к ней относился. Когда я с ней познакомилась, она уже вела довольно аскетичный образ жизни. Занялась своим здоровьем. Жила по системе доктора Поля Брегга. Раз в год она голодала целый месяц, раз в месяц – три дня, и раз в неделю – один день.
Для своих 88 лет она была очень здоровая. Бегала каждое утро с нашей горы к реке, когда летом у нас жила по месяцу-два. У нас были прекрасные отношения – она была веселым человеком. Но, когда были праздники, могла много чего себе позволить: много съесть и выпить, как в прежние времена, когда ходила на приемы со своим вторым мужем, писателем Борисом Горбатовым (сценарист, журналист, военный корреспондент, лауреат двух Сталинских премий – М.М.), за которым она была замужем до концлагеря. Когда она выпивала, то раскрепощалась: могла кого-то оскорбить, флиртовать с мужчинами, веселиться. Саша всегда ее сдерживал.
Аванград: роковой и иконный
– С чего вообще началось его увлечение иконами? Говорят, дело не только в наследственности – а в семье Липницких было много коллекционеров. Александр самостоятельно пришел к собирательству. Это так?
– Страсть к древнерусскому искусству зрела в нем постепенно. Его бабушка и дедушка собирали живопись, хотя и иконы у них тоже были в коллекции. Для Саши коллекционирование сначала было не столько увлечением, сколько способом заработка. Зная в толк в искусстве, он умел находить иконы и перепродавать, а деньги тратил на записи альбомов. Первую свою коллекцию он целиком продал, и все эти деньги пошли на рок-музыку. Но потом погрузился в собирательство.
– Какая из икон была для него лично самой ценной?
– Спас Нерукотворный XVII века. В начале 1990-х, когда мы уже были женаты, он стал собирать новую коллекцию. Все началось как раз с этой иконы. Это было такое бандитское время…
И вот однажды к нам пришел человек весьма бандитской наружности – по совету знакомого дилера, который сегодня – очень известный галерист. По этому человеку было видно, что и убить может. Купил у нас эту икону. Через несколько дней звонит и говорит, мол, вы мне какое-то фуфло продали. Хотя икона прекрасная. Но, видимо, у него были какие-то консультанты, которые убедили его в обратном. Мы ответили – без проблем и вернули деньги. Саша тогда сказал, что это знак – раз она к нам вернулась, надо заново собирать коллекцию. Причем покупал иконы в народном стиле, с орнаментом, как на этой. Нетипичные.
– Иконный авангард?
– Да, наверное.
– Древние образа требуют особых условий. Как вы за ними следите?
– У нас есть прибор, который создает нужный температурно-влажностный режим. Но вообще за ними сложно следить. Перед выставкой музей Рублева отреставрировал эти иконы за наш счет.
– А что из современного искусства в его коллекции было Александру особенно близко?
– К сожалению, Саша как-то недооценивал современных художников, с которыми дружил. И все-таки у нас остались некоторые работы – художника, поэта и музыканта Олега Котельникова из ленинградской группы «Новые художники» Тимура Новикова, есть маленькая копия работы самого Тимура. Он часто бывал в нашей московской квартире – это место называли рок-салон на Каретной. Питерские музыканты часто останавливались там – группа «Кино», «Аквариум»...
– Расскажите о Цое – какие истории остались за кадром?
– Была смешная история с группой «Кино». У Саши был такой модный финский холодильник Rosenlew. Однажды, мы были на даче на Николиной горе и ушли погулять, а пока нас не было, Цой с друзьями расписали его серебряными фломастерами. Саша был старше и любил их воспитывать. Сказал: «Отмойте!» И они отмыли. Жаль, классно получилось.
Здесь на выставке есть несколько рисунков, сделанных, очевидно, Виктором Цоем. Правда, без подписи. Саша и сам не помнил, чьи это рисунки. Но, судя по выставке в «Манеже», очень похоже, что это Цой.
– Кажется, что Александра Липницкого вела судьба – он родился в интеллигентной семье и все в его жизни все само сложилось так, что он стал частью культуры, ее творцом и летописцем. Он как-то осмыслял собственную роль в истории?
– Не знаю, он об этом не говорил… Семья такая… Отчим (Виктор Суходрев, переводчик генсеков от Хрущева до Горбачева – М.М.) регулярно ездил с дипломатическими миссиями в разные страны – привозил западные пластинки, которые Саша слушал взахлеб, первые альбомы Beatles и Rolling Stones. У одного из первых у Саши появился магнитофон, на котором он смотрел западные фильмы. Мать дружила с известными музыкантами и артистами – и с Владимиром Высоцким, с Аллой Пугачевой. Он с детства в жил в этой среде. С Петей Мамоновым они познакомились в школе и вместе создали группу – оба очень любили рок.
– Так случилось, что Александр Липницкий, Петр Мамонов и Герман Виноградов ушли из жизни один вслед за другим. Кажется, вместе с ними закончилась эпоха андеграунда. Чувствуется это сейчас, спустя год после его смерти?
– Пока это не так ощутимо. Последние спектакли Мамонова такие проповеднические, и было непонятно – то ли он артист, то ли священник. Мне больше нравилось то, что он делал в «Звуках Му».
Саша не был таким религиозным, они не общались с тех пор, как распалась группа. Петя распустил группу, когда бросил пить. Когда пил, это был один человек, а когда бросил, стал другим. Тем более, это случилось под воздействием гипноза. Человек, мне кажется, меняется под воздействием гипноза. Как многие алкаши, он потом начинал, но снова под воздействием гипноза бросал. С Германом они с Сашей последние годы были очень близки. В «Отзвуках Му» пели Петины песни из старого репертуара, но интерпретировали их по-своему, импровизировали.
– Музыкант без слуха и голоса – это феномен. Как Александр умудрялся держать уровень?
– Музыку в «Звуках Му» писали Петя Мамонов и клавишник Паша Хотин. А Саша даже не знал нот – до последнего. Он на своей бас-гитаре разучивал партии по схемкам, которые сам придумал. Заучивал. На этапе формирования группы Саша очень помог материально – это он покупал гитары, клавиши, кормил и поил, на дачу в студию возил на своей машине. Он больше организатор и спонсор.
– С Гребенщиковым они поддерживали отношения?
– В начале 1990-х Саша тесно дружил с Гребенщиковым. «Русский альбом» 1992 года создан под его воздействием. Как раз тогда Боря увлекся православием, они вместе с Сашей ездили по всей России – дарили монастырям иконы. Мой муж считал, раз он зарабатывает, то нужно платить налог. А через несколько лет Гребенщиков увлекся буддизмом и стал часто ездить в Тибет, они стали меньше дружить.
– Кстати, а как вы познакомились?
– У меня дом неподалеку от Николиной горы, тут и познакомились.
– Он быстро вас покорил?
– Не сразу. Мы познакомились в 1986 году, а вышла замуж за него в 1987-м.
– Каким был Александр Липницкий в бытовом плане?
– Пока в доме гости – он здесь. Только друзья за порог – и он тоже шел на какую-нибудь творческую тусовку. Саша постоянно бывал на разных выставках и концертах. А я больше времени проводила на даче с детьми. В свободное время Саша постоянно читал – любил быть в курсе всего. Правда, детям не привил любовь к чтению, к сожалению. Он, конечно, занимался и детьми, но больше с тем, что сам любил – лыжами, теннисом, футболом. В футбол лет до 60 регулярно играл.
– Пошли ли дети по стопам отца?
– Старший сын Володя занимает организацией выставок в галерее WE ART на Николиной горе, которую я открыла 15 лет назад. В свое время я устраивала там выставки известных современных художников – Ольги Солдатовой, Карины Филипповой, Егора Острова, Дарьи Кротовой и Жоры Литичевского, Александра Акилова и других. Сейчас Вова делает там выставки художникам своего поколения. Младший сын Сережа окончил Международный университет и работает в сфере кинопроизводства. Дочь Аня окончила факультет дизайн интерьера в Московском художественно-промышленном институте. У нее двое маленьких детей, поэтому пока не работает.
– Часто ли вы возвращаетесь к своей семейной хронике. Пересматриваете «Еловую субмарину», может быть?
– Как-то у нас не заведено.
– Как отмечаете юбилей мужа?
– Устраиваем концерт на Николиной горе. Играют музыканты из старого состава «Звуков Му» – клавишник Паша Хотин и барабанщик Леша Павлов. И будут разные группы из числа Сашиных друзей.
