— Расскажите, как транспортная блокада Калининградской области оценивается литовским обществом? Насколько это болезненная проблема?
— Проблема эта острая, и оценивается она очень по-разному. Кто-то считает, что так России и надо, кто-то — что это глупость, способная нанести огромный урон нашей экономике. Литва полностью идет в русле Евросоюза и НАТО и первой часто проявляет инициативу во многих вопросах. И раз курс сейчас такой — то таким он и будет. Хотя уже кое-кто из официальных лиц на Западе начал говорить о смягчении условий транзита. Но Вильнюс пока склонен занимать жесткую позицию.
— Русскоговорящее население в литовском государстве сталкивается с некими формами дискриминации на фоне политического кризиса?
— Я русский по языку, у меня паспорт литовский, по-литовски я говорю, есть друзья-литовцы. Не знаю, кого больше сейчас — русских или литовцев, хотя круг общения вообще минимален. К выходцам из России, обладателям российских паспортов действительно могут относиться настороженно — работодатели или некие идеологические группы. Об этом мне сложно судить. Я могу сказать только, как чувствует себя в Литве нелитовец, пользующийся в основном русским языком. Я особых перемен не почувствовал, дискомфорта тоже. Мои соседи относятся ко мне, как относились до этого, на улицах враждебности не встречаю. Хотя в СМИ можно прочесть, что где-то есть склоки (на языковой почве. — И.В.), митинги. Но не они определяют существование.
— Сохраняются ли в новых условиях литовско-российские культурные связи?
— В последние годы и до украинских событий эти связи последовательно сужались. Что Киркорова запретили — беда невелика. Но стало тенденцией отказывать во въезде на литовскую территорию звездам эстрады и деятелям культуры, замеченным в том, что они где-то что-то не то сказали. Это не обязательно должны быть «ярые враги»: болтанул что-то или выступил не там — и на тебя накладывается табу.
Мало того, закрыли многие русскоязычные СМИ. Или вот такой полукомичный пример: я люблю разгадывать сканворды, но сейчас даже сборников сканвордов на русском языке нет. Сказать, что полный запрет на русское, было бы неверным. Есть радиопередачи на русском языке, но ежедневных новостных передач больше нет. На государственном телевидении раз в неделю выходит передача на темы, как-то связанные с русскими людьми.
— А печатные издания на русском доступны, пусть даже полностью литовские?
— В Вильнюсе выходит несколько еженедельников на русском. Я бы не сказал, что их издатели стараются во всем угодить власти, — они достаточно независимы. Но это не совсем авторские газеты, а в большей степени дайджесты. Пара страниц рецептов, пара еще чего-то и немного собственно оригинальных статей на литовскую тематику.
— Когда вы последний раз бывали в Калининграде? Как литовцев воспринимают в самом западном российском регионе и как их встречают там?
— Сегодня Калининградская область, вообще Восточная Пруссия воспринимается литовцами как «Малая Литва», а пруссы — как племя, близкое к современным литовцам. Эта земля для них особая: там была издана первая книга на литовском, там работали многие крупные деятели литовской словесности, самый известный из них — основоположник национальной поэзии Кристионас Донелайтис. Калининградские власти достойно сохраняют память о них, хотя я прочел недавно, что в Советске Калининградской области сняли памятную доску с барельефом литовского драматурга Видунаса. Но в принципе нас, гостей из Литвы, всегда принимали хорошо. Со времен СССР существует ежегодный праздник «Весна поэзии», когда группы литераторов из Литвы посещают разные государства и обязательно Калининград. Эти связи были постоянными, сейчас их нет. Отчасти они прервались из-за ковида. А потом их просто не возобновили.
— Калининград — это окно или скорее ворота в Европу? Он отличается разительно от «материковой» России?
— В том, что касается повседневного существования, я не заметил большой разницы между Калининградом и, скажем, Санкт-Петербургом. Разумеется, я не имею в виду интенсивность культурной жизни и красоту Северной столицы России.
— Современная русская литература в Литве в каком состоянии находится? Она вообще существует?
— А что вообще означает это понятие? Если некое явление, течение, которое можно выделить как группу, имеющую особое качество, то русская литература Литвы не сложилась. Но есть некое количество людей, пишущих на русском языке, и их осталось очень мало. Их, собственно, никогда и не было много — что обусловлено процентным соотношением русских в Литве (их несравненно меньше, чем в Латвии и Эстонии). Я в основном пишу стихи, перевожу, и кое-что есть в других жанрах. Русские поэты, мои ровесники и друзья, или уехали, или их можно пересчитать по пальцам, не учитывая бесчисленных графоманов.
— Вернемся к «блокадному кризису» — с чем вы связываете надежды на его преодоление? Чего ждать в ближайшие месяцы?
— Полной блокады, я думаю, не будет — это никому не выгодно. Пророк из меня не самый лучший, плохое я угадываю, но поскольку сейчас речь об улучшении, предпочту воздержаться от прогнозов. Настали тяжелые времена — самые тяжелые, какие я видел за всю свою долгую жизнь. Тем не менее, если можно хотя бы пылинку положительного в эту ситуацию внести — это нужно пытаться сделать. Нет другого выхода, как начать делать шаги (ЕС, Литве и России. — Прим. авт.) навстречу друг другу.
