В программном стихотворении «Памятник» Пушкин, продолжая традицию оды Горация «Exegi monumentum», свое будущее разложил по полочкам. Но сначала нужно обратиться к аналогичному стихотворению классика XVIII века — Державина. Он писал, что памятник ему «ни вихрь ... ни гром не сломит быстротечный», ни «времени полет». Быстротечный здесь — это некие сиюминутные события, политическая «повесточка» в том числе. А «гром» — это что-то раскатистое, эффектное, но неспособное причинить вреда. Иначе бы Гавриил Романович употребил слово «молния». То есть да, скульптуру снести можно, но великая поэзия неуничтожима. Так что гром гремит, собака лает, а караван истории идет вперед, перенося на спинах своих метафорических верблюдов подлинную литературу, музыку, великих людей, подвиги. И здесь не только Украину можно ставить в пример — в раннем СССР активно уничтожали памятники императорам и даже Триумфальную арку и храм Христа Спасителя дерзнули снести. И к чему это привело? Советского Союза нет, а там, где был срам (бассейн) — снова храм. Так будет и с селом Пушкино в Закарпатье. Даже если решат, даже если переименуют — все однажды вернется на круги своя. А в случае даже полного физического истребления монументов — останется нерукотворный, то есть бессмертные произведения, те самые рукописи, которые не горят. И когда мы цитируем «к нему не зарастет народная тропа», надо понимать, что речь идет о потоке читателей. Вот и известный театральный критик Григорий Заславский уверен — если украинские власти миллионы книг на русском языке попробуют изгнать из библиотек, найдутся те, кто хотя бы малую часть русской литературы спрячет и сохранит — как в СССР хранили запрещенные книги Войновича и Аксенова.
Писатель и критик из ДНР Максим Газизов уверен: то, что происходит в украинском государстве, — вполне закономерная ситуация:
— Как говорил Гоголь, «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет». То есть — это мы, которые явились через двести лет. Пушкин — это мы, которые приняли участие или поддержали спецоперацию. Донбасс — в эпицентре борьбы за русский язык, законодателем которого был Александр Сергеевич. Таким образом, Пушкин — это один из значительных атрибутов Донецка. Недаром у нас центральный бульвар назван его именем.
«Спасти Пушкина»
Еще один важнейший поэтический текст Пушкина — «Клеветникам России».
Написан он в 1831 году, в момент, когда решалась судьба Польши. Именно эта страна на тот момент была западной окраиной России. Окраиной, стремящейся к независимости любой ценой — и поддерживаемой европейцами. Как видим, аналогия с Украиной здесь полная.
Причем вопреки популярному слогану солидарности польской и русской интеллигенции «за вашу и нашу свободу», Пушкин восстание поляков не поддержал, а французам, раскритиковавшим «специальную операцию» по усмирению мятежников, ответил такими строками:
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
То есть свобода свободой, а если отдельное существование Польского государства противоречит интересам империи — Пушкин был готов проявить себя как личность с имперским мышлением. Кстати, специалисты уверены, что таким же мышлением объясняется появление стихотворения Бродского «На Независимость Украины», где есть даже не насмешки, а прямое издевательство над украинцами-самостийниками:
… жовто-блакитный реет над Конотопом,
скроенный из холста: знать, припасла Канада —
даром, что без креста: но хохлам не надо.
Или:
Пусть теперь в мазанке хором Гансы
с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Да, такой выходки от политэмигранта Бродского на Западе никто не ожидал, но и от Пушкина никто не ожидал аналога лозунга «можем повторить» применительно к разгрому войск Наполеона и его союзников:
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Александр Мухарев, поэт, эссеист, редактор, живший до 2014 года в Днепропетровске, но вынужденный уехать в Россию из-за угрозы репрессий, не сомневается, что Пушкин представляет русскую цивилизацию в прошлом, настоящем и будущем:
— Стихотворение «Клеветникам России» ненавидят те, кому чужд русский дух. На Украине вначале сносили памятники Ленину, затем героям ВОВ, теперь под угрозой «солнце русской поэзии». Радует одно: СВО начали вовремя, и будем надеяться, что силы ДНР и ЛНР вместе с братской Россией спасут Александра Сергеевича.
«Сражение под Полтавой, слава Богу, проиграно»
По-настоящему украинское произведение Пушкина — поэма «Полтава», написанная, как понятно из ее названия, о Полтавской битве 1709 года. Той самой, в которой гетман Войска Запорожского Иван Мазепа (считающийся в патриотической украинской среде предвестником борьбы за государственную самостоятельность и посему изображенный на банкноте и монете номиналом в 10 гривен) изменил присяге Петру I и переметнулся на сторону шведского короля Карла XII. Как и положено Александру Сергеевичу, исторические события он дает через призму любви гетмана к своей крестнице Марии (как, скажем, пугачевский мятеж Александр Сергеевич в «Капитанской дочке» делает эпическим фоном истории любви главных героев). Нас интересует не фривольный отрезок биографии Мазепы, а та ее часть, где уже немолодой «вождь Украины», прикованный к смертному одру, переживает внезапное преображение, становится мощным врагом Петра — «сверкает гордыми очами и саблей машет».
Какую же оценку Мазепе дает Пушкин? Конечно, он его прямо именует нарушителем клятв в вечной дружбе, данных Богданом Хмельницким русскому царю в 1654 году:
Забыв отчизны давний плен,
Богдана счастливые споры,
Святые брани, договоры
И славу дедовских времен...
Во тьме ночной они, как воры,
Ведут свои переговоры.
Но не только антимазепенские мотивы, видимо, побудили украинских патриотов устроить «пушкинопад».
Все дело может быть в Карле! В устах Мазепы Пушкин вкладывает нелицеприятное описание шведского монарха. Он оказывается упрямым, кичливым, заворожившим всех «отважным мальчиком».
Два-три сраженья разыграть,
Конечно, может он с успехом,
К врагу на ужин прискакать,
Ответствовать на бомбу смехом...
Но — не «вести борьбу с самодержавным великаном», то есть с Петром. Неизвестно, читал ли «Полтаву» Зеленский, но если читал — это многое объясняет.
«Первое покушение на памятник поэту в Харькове было в 1904 году. Украинские националисты возненавидели Пушкина сразу», — говорит Любовь Глотова, участница Форумов молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья, стипендиат Министерства культуры РФ. Поэт обращает внимание на то, насколько «Полтава» современна:
— Берешь любой абсолютно отрывок, читаешь и непременно узнаешь день сегодняшний. Ну вот, например: «И Карла ждал нетерпеливо/Их легкомысленный восторг». Здесь каждое слово — приговор. И «восторг» (читай — фанатичность, экзальтация). И «легкомысленный» (легкомысленно отдали все что могли не пойми кому, а остальное, что не могли, прокляли). И «нетерпеливо» (как нетерпеливо Зеленский требует у современного ему Карла обещанного оружия и денег). Да и сам Карл — обобщенный образ вечной вожделенной европейскости, до которой скакать — не доскачешь, лететь — не долетишь. Хотя вот, руку протяни — рядом! Нам этого желания быть частью Европы не понять. Нам мало быть частью чего-то. Нам хочется самим вмещать в себя множество разных частей. Быть вместе одной большой страной, большим разноликим народом. Поэтому желание прилепиться к кому-то большому и сильному — ну, мягко говоря, оно нам всегда смешно. И за это те, кто считает Мазепу героем, никогда его не простят. Хотя Пушкин — автор сострадательный. Он жалеет Мазепу в финале: «И молча он коня седлает,/И скачет с беглым королем,/И страшно взор его сверкает,/С родным прощаясь рубежом». Никому не пожелаешь такого.
Но такую «милость к падшим» никто не оценит. И — можно не сомневаться — кампания по «депушкинизации» продолжится.
