Александр Максович поделился с корреспондентом «МК» планами на будущее:
— Темы картин я загадывать не могу. Знаю только, что здесь есть «Зал боевой славы», где выставлены портреты всех тех, кто воевал, представителей самых разных профессий. Это артисты, режиссеры, священнослужители, простые безногие солдаты, разведчики, контрразведчики. Все те, кто отдавал свою жизнь ради победы над фашизмом. Я эту серию буду продолжать. Ее я начал писать, когда еще учился в Художественном институте имени Сурикова, когда написал портрет знаменитого полярного летчика Михаила Водопьянова. Сейчас этих работ уже больше пятидесяти. Мы их возим по городам-героям и городам боевой славы с подачи президента и уже посетили 18 городов, в том числе Севастополь, Волгоград, Курск, Воронеж и Мурманск.
— Почему так важно создавать портреты выдающихся деятелей спецслужб?
— На них — разведке, контрразведке, службах безопасности — держится государство. Если представить, что они вдруг исчезнут, Россия просто взлетит на воздух.
— А какие еще у вас планы?
— Я буду стараться совершенствовать свое мастерство. Это мое кредо. Я попытаюсь сделать свои работы более совершенными по содержанию, глубине формы и психологизму героев. И конечно, буду работать над мастерством, потому что это единственный способ выразить то, что у человека на сердце. Без мастерства двигаться вперед невозможно, можно просидеть всю жизнь у холста и так ничего серьезного и не сделать.
— Какие еще темы в вашем творчестве можно считать постоянными?
— Я пишу вдов войны, врачей, монахов, монахинь, митрополитов, артистов, даже бомжей. Пишу пейзажи, жанровые работы и работаю в разных техниках, в масляной технике, но люблю пастельную старинную технику, хотя она очень сложная. Но я буду в ней продолжать работать, глядя на великих мастеров. Репин говорил: «Чтобы художнику создать хорошее, надо глядеть только на великое».
По своим природным возможностям я стараюсь идти этим путем, иначе можно превратиться в нарцисса. Если не видеть своих недостатков, то творческого роста от работы к работе не будет. А это означает неизбежное падение.
— Кого из русских и зарубежных живописцев вы считаете образцом?
— В Италии в Музее Ватикана или во Франции в Лувре, куда я раньше ездил, мне было безразлично имя. Я издали вижу, великий ли это мастер. И если великий, бегу скорее к картине и учусь у него работать. В последнюю очередь смотрю на фамилию. Если говорить о наших художниках, то вся жизнь Александра Иванова — пример того, как нужно служить искусству. Затем Карл Брюллов, Кипренский, Левицкий. Из пейзажистов люблю Левитана, Поленова, Васильева. Перова и передвижников. А еще есть польский художник, о котором мало пишут, и непонятно почему, — Генрих Семирадский. В Третьяковке есть картина «В приемной у мецената» Бакаловича. Я на колени бы упал, чтобы выпросить позволение быть его учеником. Если брать зарубежных художников, то я очень ценю Жана Энгра, ученика Давида, ранние работы Тициана, портреты Ван Дейка. Жан-Батист Грез — прекрасный художник. Они не думали о деньгах и успехе, которые потом сами приходят, а были величайшими мастерами.
— За 25 лет сколько посетителей побывало в галерее?
— Больше 12 миллионов человек. За это время я передал государству, Москве и вообще всей России (в галерею едут со всей страны) 1750 экземпляров живописи и графики. Меня часто спрашивают: «Не жалко ли вам дарить свои работы?» С одной стороны, жалко, но не в материальном плане. Предположим, работаю я над портретом или натюрмортом, и если работа на заказ, то я обязан ее отдать. И вот я прихожу в мастерскую, а на мольберте пусто. Создается ощущение, что за эти месяцы я ничего не сделал. Но, встречаясь в галерее со зрителями, когда люди подходят, зачастую со слезами на глазах, благодарят, я забываю о том, что жалко. Я же не фараон, который хочет забрать свои сокровища с собой под землю. Я хочу все отдать — ради этого и была создана галерея. Художник должен знать, нужно ли его искусство, понятно ли оно, нужно ли народу, помогает ли оно очищать и облагораживать души, окружать красотой. Иначе зачем оно?
