Павел Пархоменко — выпускник режиссерского факультета ГИТИСа, ученик Олега Кудряшова. Он поставил в Театре им. Моссовета гоголевских «Игроков» и «Маму» французского драматурга Флориана Зеллера. Пьесу «Человек в закрытой комнате» Татьяны Загдай нашел на сайте фестиваля «Любимовка». Когда пришел с ней к худруку Евгению Марчелли, то сильно его удивил неожиданным выбором. Марчелли аккуратно поинтересовался, знает ли молодой режиссер, как это поставить, и главное — поверил.
Под ногами актеров — черный песок, подобный вулканической магме, словно доставленный с берегов Исландии. Он как пепелище, выжженная земля, и жизнь тут такая же выгоревшая. Одинокое сухое дерево, шеренга пустых бутылок вдоль рампы — ничего лишнего. Художником-постановщиком спектакля стал тоже Павел Пархоменко.
Драматург Татьяна Загдай написала историю про поколение тридцатилетних, снабдив свое сочинение таким посланием: «Мы — дети отцов, потерявших свою страну и не нашедших себя в изменившемся мире. Кажется, сейчас особенно остро ощущается пропасть непонимания между нами. Но надо продолжать диалог, чтобы однажды не стало поздно». То есть она написала о тех, чье детство пришлось на 90-е, но для зрителя это по большому счету не имеет никакого значения. Дело не в возрасте героев. Для Павла Пархоменко это тоже несущественно. Его послание заключается в том, что важно принимать своих родителей такими, какие они есть. И его героиня, пройдя все болевые круги, как он сам скажет, в конце концов наденет плащ отца, с которым не разговаривала пятнадцать лет. А когда его не стало, простила за все.
Жанна приезжает в родной город — маленький, провинциальный, чтобы похоронить отца и уже никогда сюда не возвращаться. Собственно, прощаться с ним ей не обязательно. Главное — уладить дела с той скромной недвижимостью, которая осталась после него. Похоронить человека в такой глуши непросто. В праздники ничего не работает. Некоторые старушки тянут время, чтобы праздники закончились и можно будет спокойно уйти в мир иной.
Вообще-то Жанна — Аня. Новое имя она взяла, чтобы вычеркнуть прежнюю жизнь, в которой ничего радостного не было. Лилия Волкова, сыгравшая главную роль, — актриса большого драматического таланта.
Отец Анны фигурирует в списке действующих лиц как Труп. Играет его Леонид Евтифьев. Он стоит в дверном проеме как живой, подмигивает дочке, разговаривает с ней, как при жизни не разговаривал.
Мертвого отца Леонид Евтифьев сыграл тонко и смешно. Как он это сделал, рассказывать не стал, потому как уверен, что стоит актеру раскрыть свои секреты, все исчезнет. Почти каждый из участников спектакля рассказывал после спектакля во время встречи со зрителями о том, что у него были или есть хорошие родители. Леонид Евтифьев — не исключение. Чудо этой истории в том, что вне зависимости от личных обстоятельств она задевает за живое — как человек умудрился так прожить жизнь. Ходил на завод, возвращался домой, смотрел телевизор, пил водку. Дочь словно не замечал. Ничего вроде плохого не сделал, а жизнь ее деформировал. В роли отца ему захотелось покаяться.
Рассчитывать Жанне-Анне особенно не на кого. Разве что на Костика, с которым в детстве дружила. У него и машина какая-никакая имеется, можно перевезти труп. С Костиком у Татьяны Загдай было много хлопот. Он долго не обретал зримые черты, пока в один прекрасный летний день Татьяна не села в такси к мужчине из Ростова, с золотым зубом. Это был он. Разговорились, встретились вновь. Некоторые монологи подарил он. «Мне нужен был таксист с условным сроком, — сказала Татьяна. — И поскольку у меня есть оригинал, было сложно Костика воспринимать на сцене». Она справедливо считает, что наша жизнь часто не складывается, потому что мы хотим откреститься от прошлого. А это невозможно. Оно в нас.
Костика сыграл Андрей Смирнов. Роль оказалась на сопротивление: старался не чистого гопника играть, а человека, попавшего в непростые обстоятельства, по-своему тонкого. Через понимание этого открывал эту роль. Аня и Костика простила, хотя он повел себя как подлец. Странная троица отправится в путь, по-русски абсурдный и инфернальный.
Остальные актеры совмещают по нескольку ролей. Вера Каншина — соседка и мать Костика, сотрудница милиции, охочая до молодых коллег, работница крематория, с огромным накладным задом. Она мгновенно перевоплощается и делает это виртуозно. Введенный за три часа до начала спектакля Алексей Трофимов сыграл Александра Сергеевича Пушкина, полуобнаженного менеджера магазина, прикрывающего причинное место то кипящим самоваром, то лисьей шкурой.
Спектакль шел 1 час 20 минут. После него состоялся разговор со зрителями, длившийся столько же. На сцену вынесли стол, за который посадили режиссера, драматурга, актеров, чтобы обсудить спектакль с молодыми критиками, которые оказались очень толковыми. Все участники дискуссии говорили о необходимости проговаривания психотравм.
Павел Пархоменко мечтал, чтобы в его жизни была такая встреча, как у Станиславского с Чеховым. «Мне хочется быть современным и работать с молодым драматургом. У меня свои отношения с отцом, о которых важно было рассказать. Мы с Лилей поехали в Балашов Саратовской области. Шли по городу, а там «копейка» проехала, и все срослось. Какие-то знаки Вселенной были. Пьеса подействовала на меня своей болью и правдой, и я благодарен зрителям, которые ненавидят наш спектакль и пишут гневные отзывы».
