Ситуацию комментирует известный филолог, театральный критик, ректор Российского института театрального искусства Григорий Заславский.
- Григорий Анатольевич, мы понимаем недовольство украинской стороны теми или иными нашими шагами, но в чем книги провинились?
- В такие неразумные решения не хочется верить! Но если прочертить некую линию, то такое решение не выглядит удивительным на фоне происходящего в Украине, причем не за эти два месяца, а за последние годы. И, пожалуй, это для меня является главным открытием. Мы никак не свыкнемся и не готовы принять, что у них образ русского как врага воспитывался на протяжении не 8 лет, а десятилетий. Книги неугодных авторов из библиотек списывались в СССР, когда тот или иной писатель становился эмигрантом. Книги рвали, выбрасывали, а кто-то тайком уносил и прятал у себя тома тома Войновича, Аксенова и Виктора Некрасова. Только на это остается какая-то слабая надежда, что есть те, кто понимает: книги это мудрость и ценность человечества, и в итоге они уцелеют.
- То есть остается надеяться на закон смыслосохранения «рукописи не горят»?
- Да.
- Весной 2017 года Киевский национальный музей русского искусства переименовали в Киевскую картинную галерею. Затем периодически вводились запреты на ввод книжной продукции из России. То, что доберутся до библиотек – было понятно?
- Мне это не было понятно, потому что мы живем в стране, которая даже во время Великой Отечественной войны не изымала из библиотек Гете и Гейне, а музыка Моцарта и Бетховена продолжала звучать. Синонимичность между «немцем» и «фашистом» стремительно исключили. Да, сначала в песне Клавдии Шульженко были слова: «Когда не будет немцев и в помине…», но, несмотря на то, что это добавляло лишний слог, «немцев» поменяли на «фашистов». Или был такой плакат – «Папа, убей немца», но ему на смену сразу пришли другие.
В мировой истории книги сжигались в кострах инквизиции и в нацистской Германии. В СССР это была тайная операция – исключение из фондов книг неугодных власти авторов проходило негласно, этого как бы стыдились – и правильно делали. Бороться с книгами – это какая-то средневековая слабость, какой-то мистический страх перед книгой как неким противником. То есть не дотягиваются руки до Москвы – так хотя бы книге отомстим.
- В Европе и Штатах продолжают отменять спектакли русских драматургов, запрещать исполнение нашей музыкальной классики. Возможно ли, что Запад последует примеру Украины в книжном вопросе? Скажем, в Библиотеке Конгресса есть тысячи рукописей и изданий на русском языке.
- Есть такая знаменитая пьеса Артура Миллера «Салемские колдуньи» - об эпохе европейской «охоты на ведьм». Ее выдающийся американский драматург написал в разгар маккартизма, когда в США антикоммунизм достиг апогея. Природа человеческая, к сожалению, не очень сильно изменилась со времен Средневековья. А можно посмотреть еще глубже – на человека, который бегал с каменным топором за мамонтом. И это еще одно – самое печальное открытие: каждый, кто способен к анализу, приходит к неутешительному выводу, что отмена русской культуры требовала эмоционального накопления в людях, странах, которые сейчас принимают такие решения. Надо думать, что есть такое страшное в человеческой природе, что вынуждает постоянно искать врага.
Почему мы видим ненависть и абсолютно нецивилизованные формы агрессии – даже не против людей, а против Чайковского, Пушкина и Достоевского? Да, они были патриотами, и в критические моменты поддерживали свою страну. И происходящее сегодня они вполне могли бы принять – или же не сделать этого. В любом случае, за нашу с вами современность они никакой ответственности не несут.
