— В октябре прошлого года я ставил в Польше спектакль «Вишневый сад» в Театре имени Виткевича города Закопане, — говорит мне Николай. — Комната, в которой я жил, была прямо в театре, далеко бегать на репетиции не надо было. К тому же у меня времени было свободного достаточно, потому что репетиции шли днем, а вечером актеры играли спектакли. Это у себя дома, в Екатеринбурге, в театре я и директор, и худрук, и с утра до ночи мне приходится крутиться там, заниматься всем: от уборщиц до постановки спектаклей. А там был отдых, можно сказать. Писал я новую книгу рассказов в свободное время.
И вдруг ночью приснился сон: будто я иду по театру «Современник», захожу в какой-то кабинет, там сидит Галина Борисовна Волчек, на меня не смотрит, репетирует спектакль. Вижу — у нее на столе лежит пьеса, на первой страничке написано: «Николай Гоголь. «Тарас Бульба». Пьеса Николая Коляды по мотивам произведений Н.В. Гоголя». Я проснулся и думаю: «Что за ерунда?» «Бульбу» я читал много лет назад и помню все отрывочно. Нашел в Интернете текст. Начал читать.
Хохотал в начале («А поворотись-ка, сынку!») и урыдался в финале, когда Бульба убивает за предательство родного сына и сам гибнет на костре со словами: «Прощайте, товарищи! Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся казак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымется из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..». «А уже огонь подымался над костром, захватывал его ноги и разостлался пламенем по дереву… Да разве найдутся на свете такие огни, и муки, и сила такая, которая бы пересилила русскую силу?! И погиб Тарас…»
— И ты, значит, решил, что сон в руку? Надо браться?
— Сначала я нашел в Интернете фильм Бортко «Тарас Бульба» с великим артистом Богданом Селиверстовичем Ступкой. Посмотрел фильм — и снова сердце в финале разрывалось от любви и горя. Вспомнил, как Фокин репетировал в 90-е годы спектакль по моей инсценировке «Старосветских помещиков» (репетировали на Арбате, в Украинском культурном центре) с Лией Ахеджаковой и Богданом Ступкой. И как я приходил на репетиции, а великий украинский артист Ступка говорил мне смеясь: «Что надо для счастья? Гоголь и Коляда!» Неловко рассказывать об этом, но так было, мне было жутко приятно и так радостно потом смотреть этот замечательный спектакль, в котором играли два великих, и знать, что я имею к этому отношение.
И тогда, осенью прошлого года в Польше, я сел и начал писать инсценировку по «Тарасу Бульбе». Мой любимый Гоголь. Какой текст, какая поэзия! У меня в театре идут много лет «Ревизор», «Женитьба», «Старосветская любовь», «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», «Мертвые души». Обожаю Гоголя! И потому писал инсценировку «Тараса Бульбы» с такой радостью, и так мне легко было.
Написал в нашу рабочую группу театра, что приеду из Польши и начнем репетировать новый спектакль. Выслал всем распределение ролей. Ну, ты можешь мне верить или не верить, но не могла великая Волчек мне просто так присниться. Понимаете? Был какой-то знак, и отмахнуться от него, не обратить на это внимания я просто не мог. Потому что вся моя жизнь связана с Галиной Борисовной, с этой великой женщиной. А спектакль «Вишневый сад» в Закопане получился прекрасным.
— Неужели он и сейчас идет в польском театре?
— Играли они спектакль полгода, и с огромным успехом. А теперь он снят, как и все другие спектакли, что я поставил в Польше. Там за долгие годы я много ставил, и в разных городах. Не хочу на эту тему рассуждать… Бог им судья, не я.
— Когда ты приступил к репетициям «Тараса Бульбы»?
— Приехал я домой в ноябре, там началась суматоха, новогодние праздники, и вот только 17 января начал репетиции. Репетировали мы месяц. Пришла Лена Коротаева, балетмейстер, поставила танцы: гопаки, присядки и прочее. Я купил сапоги всем актерам-парням, мы сшили красивые рубашки, сшили штаны-аладдины (шаровары). Всё на мои гонорары, зарплату в театральном институте и на мою пенсию. Просили у разных фондов денег на постановку — никто не дал. И президентский фонд культуры не дал. Да и бог с ними. Выкрутились. Мы репетировали с такой радостью, и такое счастье было на репетициях — не передать.
— Ничто не предвещало таких перемен в жизни нашей, да и всех.
— Да, так я еще в середине февраля поехал отдохнуть в Египет. И тут такие события… Возвращаюсь в Екатеринбург, мне все говорят: «Ты что?! Какой «Тарас Бульба»?! Не вздумай продолжать репетиции! Тебя тут же запишут или «за белых», или «за красных»! Нельзя, забудь!» Алексей в «Оптимистической трагедии» говорил: «Я партии собственного критического рассудка». Вот и я пытаюсь этой партии принадлежать. Мы продолжили репетиции. Спектакль я посвящу памяти великой Галины Борисовны Волчек.
— Гоголь всегда актуален для России, но сегодня как никогда. Главная тема твоего спектакля?
— Я за великий русский реалистический театр, который всегда говорил и говорит о человеке, о бесах, которые крутят его и толкают в пропасть, а человек не сдается. Русский театр всегда соединял людей, говорил о любви и о том, что строит любовь, а ненависть разрушает. А уж куда вы меня запишете и по какому разряду — мне абсолютно все равно. Мне надо делать дело, мое поле битвы не социальные сети, а театральная площадка, на которой я с актерами буду пытаться говорить о вечном. Уж как получится, не знаю. Главное, моя совесть чиста и я никому ничего не должен. Кстати, а сейчас у меня снова Гоголь: пишу инсценировку «Сорочинской ярмарки» для режиссера Сергея Газарова. Недавно я написал по его же просьбе инсценировку романа знаменитого уральского писателя Николая Никонова «Весталка» — о судьбах женщин на фронтах Великой Отечественной. Такие вот дела.
Спросил у Сергея: «А ты не боишься сейчас, в это время браться за Гоголя и за «Сорочинскую ярмарку»? Поймут?» А он ответил: «А чего мне бояться?» И это, я думаю, правильно.
