В лонг вошли десятки имен (и столько же наименований будущих бестселлеров), причем на этом этапе пытаться угадать фаворита — занятие совершенно бессмысленное. Александр Архангельский, Павел Басинский, Тимур Валитов, Вера Богданова (недавно выстрелившая в «Нацбесте»), Дмитрий Глуховский, Линор Горалик, Алексей Варламов, Даниэль Орлов, Роман Сенчин — кого ни назови, не ошибешься с выбором. Можно просто распечатать лист A4 с этими фамилиями и с закрытыми глазами ткнуть в любое место — и попадешь на автора, чьи книги стоят на входе в любой российский книжный магазин. И теперь представим ужас сложности работы Литературной академии, которой нужно будет выбрать из этого перечня «лучших из лучших», или в каком-то смысле «первых среди равных», — но все же победителей.
Но бочку читательского восторга, который положено переживать в такие минуты, как и полагается, портит солидная ложка дегтя. В преддверии лонга XVII сезона Георгий Урушадзе — гендиректор проекта — написал в социальных сетях (если быть точным — 13 апреля) следующее: «Вице-президент Российского книжного союза Леонид Палько подверг резкой критике нашу с вами премию. Сказал он так:
«Говоря о прозападной позиции… Я с ужасом представляю длинный список «Большой книги». Мы опять будем тех же избирать, которые были у нас ежегодно? Быковых и так далее и тому подобное? То, что говорил Егор [Серов, гл. редактор «Радио Книга», сообщивший о необходимости введения цензуры]. Мы опять будем в этой ситуации? Я с ужасом представляю, кого мы там выберем. Вот, например, наши позиции — издательства «Вече» — никогда не входят в списки даже под предлогом… Нет, просто этих людей нельзя. Мы патриоты! Мы патриоты, мы были ура-патриоты, зачем нам это нужно?»
Урушадзе, конечно, возразил высокопоставленному чиновнику, что премия полностью независима, эксперты и члены жюри действуют без оглядки на учредителей или власть, а он как директор эту независимость обеспечивает. И что за 17 лет существования в премии «нет и не было никаких стоп-листов». А если они появятся, «премия в тот же миг закончится».
Понимая, что далеко не все из 41 названного прозаика выступают с «прозападных позиций», мы с грустью констатируем очередную попытку вогнать литературный процесс в некое русло, сделать его управляемым.
«Если хотите подцензурную премию — создайте свою», — предлагает Урушадзе, и не нужно быть пророком, чтобы понять: так и произойдет. Возникнут премии новые, и в результате «видовой борьбы» выживут сильнейшие. Но этот отбор, вероятно, не будет естественным.
