О Донбассе как географической локации сегодня россияне знают не так уж мало – из-за войны почти все, даже самые неприметные населенные пункты ДНР и ЛНР оказались на слуху. (Вот кто раньше подозревал о существовании поселка Пески?) Но и без трагических поводов в годы СССР бескрайняя страна гордилась крупными промышленными центрами региона: Донецк, Славянск, Горловка, Лисичанск. В большей степени остается «terra incognita» донецкое пространство культуры.
Как в республиках, на днях получивших признание Москвы, обстоят дела с музеями, филармониями, концертными залами, театрами? Ответ на этот вопрос мы решили дать серией публикаций.
В Донецкой народной республике художественных музеев три: Донецкий художественный музей, Горловский художественный музей и «Арт-Донбасс» (посвященный современной живописи). Есть еще Макеевский художественно-краеведческий музей, но он небольшой и не выходит за рамки рассказа об истории города. В ЛНР, судя по сайту республиканского Минкульта, вообще только одно такое учреждение – в Луганске, но «два в одном» – сам Луганский художественный музей и автономный филиал – Галерея искусств.
После взрыва у центрального правительственного здания Донецка мы решили выяснить, нет ли в связи с продолжающимся обострением угрозы шедеврам музея, расположенного совсем рядом. Тем более, что аналогичный горький опыт вписан в историю молодого государства – в 2014 году обстрел ВСУ превратил в руины областной краеведческий музей.
О том, что делается для защиты культурных ценностей, «Московскому комсомольцу» поведали куратор ДХМ Марина Третьякова и главный хранитель Ольга Загоруйко.
- Насколько ваш музей близок к Дому правительства?
О.З.: Да, это рядом.
- Были ли случаи с 2014 года, чтобы украинские снаряды «ложились» неподалеку от музея?
О.З.: Был взрыв автомобиля летом 2014-го. Тогда у нас вынесло взрывной волной все стекла. После этого попаданий никаких не было.
- В критические моменты полотна уносят в безопасное помещение? Есть ли на картинах защитные рамки?
О.З.: В прошлом году у нас поменяли оконные блоки, поставили пластиковые окна. А на период обострения мы вынуждены были снять всю коллекцию и разместить в специализированных фондовых хранилищах.
- Но выставочная деятельность в республике сейчас приостановлена.
О.З.: У нас есть распоряжение Министерства культуры о прекращении каких-либо очных мероприятий с присутствием посетителей, тем более, что экспозиция на данный момент демонтирована.
- А насколько прочным является хранилище? Оно переживет любой «прилет»?
О.З.: Фондохранилище надежно укреплено, снабжено пожарной и охранной сигнализацией, несколькими уровнями защиты. Я думаю, с коллекцией ничего не произойдет.
- В случае острого кризиса не рассматривался вариант перевоза экспонатов в РФ?
О.З.: Не в нашей компетенции принимать такие решения.
- Все помнят эпизод, когда в Третьяковке вандал атаковал полотно «Иван Грозный убивает своего сына». Не случалось ли в вашей практике чего-то подобного?
О.З.: Мы с таким не сталкивались. У нас хорошая охрана, видеонаблюдение.
- Какие картины – ваша главная гордость?
О.З.: Мы рассматриваем 17 тысяч экспонатов как единое целое. Ценность музея в цельности его коллекции, где есть произведения разных эпох и авторов. Все они неповторимы.
М.Т.: Тем более, мы больше не можем приобретать такие произведения русской и зарубежной классики, как поступившие к нам в 1970-80-е.
Нам не достались ни бывшие дворянские усадьбы, ни картины из них. (В Донецке сложно найти здание возрастом старше 150-ти лет, шахтерский край – очень «молодой», - И.В.). А во время Великой Отечественной тогдашнее небольшое собрание было утрачено. (В 1941 году музею было всего два года). Но после войны все крупные музеи СССР поделились с нами своими сокровищами. И мы пережили второе рождение.
- Вы располагаете исходными вариантами или авторскими повторениями?
М.Т.: У нас авторских повторений всего два-три. Тот же «Отдых после боя» Юрия Непринцева, «Письмо с фронта» Александра Лактионова. У нас представлены только подлинники. (Многие посетители музея думают, что видят репродукции, а не оригиналы, исходя из логики «Такого в Донецке быть не может», - И.В.).
- После 1991 года пополнение вашей коллекции происходило за счет украинского государства?
О.З.: Да, за счет Украины. Частных собраний.
М.Т.: Хорошо пополнилось собрание икон. Все поступило в основном от частных лиц. Коллекционеры дарили предметы декоративно-прикладного искусства. Когда прекратилось финансирование, мы не могли покупать произведения высокого уровня. Но в это время продолжалось пополнение коллекции за счет работ донецких художников: Григория Тышкевича, Юрия Зорко, Николая Ясиненко, семьи скульптора Василия Полоника.
- После 2014 года донецкие театры и филармония переживали наплыв посетителей. А как у вас с посещаемостью?
М.Т.: Посещаемость выросла. Мы предложили нашему зрителю разнообразные программы, формы работы, рассчитанные на широкую аудиторию. У нас открываются новые экспозиции, проходят новые выставки.
- А с началом пандемии?
О.З.: Намного уменьшилась, потому что ввели ограничения.
(В ДНР по состоянию на декабрь 2021 года было вакцинировано 275 тысяч человек, то есть чуть больше 10% населения. Так что справку о прививке могут предъявить немногие. Но попасть в музеи возможно и по справке о перенесенном заболевании, - И.В.).
- До признания республик Донбасса ведущие игроки – Эрмитаж, Третьяковка, Музей изобразительных искусств им. Пушкина не могли с вами взаимодействовать?
М.Т.: Ценные произведения искусства в самопровозглашенную республику никто везти бы не стал. У нас были выставки из музея Суворова, Театрального музея имени Бахрушина, Рязанского музея-заповедника Сергея Есенина, но, разумеется, копийные, планшетные. Однако, у дончан они вызвали интерес.
- Но с Горловкой вы хотя бы обмениваетесь?
О.З.: У нас пока нет закона о перемещении экспонатов, о выдаче за пределы музея. Единичные случаи бывают, но крайне редко.
М.Т.: В Горловке очень сложная ситуация. Они существуют в нелегких условиях. Мы бережем свои экспонаты, поэтому интенсивного обмена не происходит.
Справка «МК»:
Донецкий художественный музея основан в городе Сталино (прежнее название Донецка) 23 сентября 1939 года. Был разграблен оккупантами. Восстановился уже в мирное время сначала как отдел изобразительного искусства Сталинского краеведческого музея, с 1960 года – как самостоятельная галерея. Статус музея получил в 1965 году. Основу собрания составляют картины «Лазоревый грот», «Морской пейзаж. Коктебель» Айвазовского, «Вечер», «Березовый лес», «Сторожка в лесу» Шишкина, «Крым. Судак, Бухта и гора Сокол» Поленова, «Весна. Зимний пейзаж» Нестерова, авторское повторение легендарного «Стража» Васнецова и другие признанные шедевры.
