— Вячеслав Ефимович, до дня рождения осталось совсем чуть-чуть. Настроение уже предпраздничное?
— Пока еще нет, просто я зацепил какую-то болячку, сейчас выкарабкиваюсь. Уже лучше. Впервые после перерыва взял гитару в руки. Да сейчас процентов шестьдесят, как я вижу, чем-нибудь болеют. Ну, если б не было этой всенародной паники, я бы, наверное, даже не обратил внимания на свою простуду.
— Но мы надеемся, вы будете отмечать юбилей вопреки болезни?
— Когда я организовывал предыдущие свои два юбилея — 60-летие, 70-летие, — я все время проплачивал главный зал страны. А там порядка 45 тысяч долларов стоит только аренда. При этом все время была угроза, что случится какой-нибудь форс-мажор и мой концерт отменят. Поэтому сейчас, дабы избежать этих проблем, я решил, что сыграю свой концерт в бард-клубе. Хотя отмена концерта из-за локдауна сегодня более вероятна, чем из-за чего-то другого. Ну, я уже записал песни, которых на несколько концертов хватит. Мои друзья-музыканты обещали приехать, зрители мои подойдут, значит, мы попоем хором. Представлю свою новую пластинку «По-приятельски». Песни появятся в Интернете как раз в день моего рождения. Но для друзей и преданных поклонников мы выпустим и традиционные диски, я в этом плане человек старомодный, люблю слушать музыку не в телефоне или на компьютере, а на проигрывателе. Ну и, конечно, отметим. Я приглашу родственников и освобожу свою жену от готовки салатов и прочих блюд. Если гулянка продлится на следующий день, то и хорошо: запасы спиртного у нас хранятся в промышленных масштабах (смеется).
— Свечи на торте будете задувать? Или у вас есть свои особые традиции?
— На дне рождения я по-прежнему выполняю функции массовика-затейника, тамадю, насколько возможно, рассказываю анекдоты и, насколько это возможно, поднимаю настроение публике. И меня будут за уши тянуть, чтобы я еще подрос чуть-чуть (улыбается). Моего 181 сантиметра не хватает для каких-то международных стандартов. Хотя у Маккартни — 181 сантиметр, у Леннона — 180, а Харрисон — 179. Так что я перерос Леннона с Харрисоном.
— Многие во время пандемии уехали жить за город. А вы сейчас где проводите время?
— Я трудоголик, и мне нравится жизнь, когда в мозгу есть какая-то творческая идея. Мне для этого помогает дача. Но если надо записать песню или встретиться с музыкантами, с которыми я делюсь планами, то это, конечно, в Москве. Но, честно говоря, жизнь на даче меня немножко достала. Потому что я считаю, что один из важных компонентов жизни — это дружба и общение с людьми, которые тебе приятны, симпатичны по интеллекту и энергии. Поиграть с музыкантами значительно благостнее, нежели поиграть на самом что ни на есть навороченным компьютером на даче.
— А какой вы дачник? Вы разбираетесь в сельскохозяйственных вопросах?
— Я разбираюсь, поскольку с первого по десятый класс я ездил в деревню к бабушке, которая жила и работала в колхозе. И, в общем-то, всю деревенскую работу я знал. Единственное, не научился косить. Почему-то очень боялись, что я себе отпилю ногу, и еще мне матушка не разрешала ездить верхом на лошадях. А так я все делал. Но сейчас бытовыми делами не занимаюсь. Я когда-то под это подвел философскую базу. Я сказал, что удар молотком по пальцу обойдется семье дороже, чем пресловутое умение мужа вбить гвоздь в стену. Если вызвать слесаря из ЖЭКа, будет меньше потерь, в том числе финансовых.
— Когда два года назад с вами случился инсульт, тысячи поклонников были весьма напуганы. К счастью, сейчас мы с вами разговариваем, но насколько вы восстановились после случившегося?
— Я не полностью восстановился, но пришел к выводу, что надо жить с тем состоянием здоровья, которое ко мне вернулось. В плане рук оно восстановилось процентов на 80. У меня про инсульт есть такое выражение: нога косит, а рука просит. В общем-то, если не замечать, как я хожу, выгляжу я довольно прилично. А глаз до сих пор еще сияет, и не только слушая музыку, но и глядя на красивых девушек. В нем можно поймать шаловливые огоньки (улыбается).
— А со спортом Вячеслав Малежик дружит?
— Я когда-то решил: «Буду считать, что окончательно вылечился от инсульта, если скачусь хотя бы по зеленой трассе на горных лыжах». Но сейчас были как раз снегопады, я прикинул на себя эти безумные лыжные ботинки и понял, что мне было бы не страшно даже упасть, но как бы я поднимался на этих лыжах? Нужна бы была целая компания сопровождающих товарищей, которые бы разгоняли толпу лыжников на горе. Так что на горные лыжи я, наверное, не встану. Но зато я поплыл кролем, и довольно прилично. Я по возможности хожу в бассейн, катаюсь на ножном и ручном велосипедах, разрабатываю дыхание. Я как-то прочитал фразу, что заяц все время бегает и прыгает, но живет 15 лет, а черепаха, которая всю жизнь лежит, — 450 лет. Эта фраза заставила задуматься. Еще до проблем с инсультом я придумал для себя, что для меня лучшая зарядка — это взять гитару и попеть песни. Развивается мелкая моторика для моих рук. Ну и начинается мощное дыхание и обмен кислородом всего организма. Я в хорошем настроении прихожу, попев песни. А от хандры спасаюсь тем, что начинаю писать стихи. И бумага выполняет функцию такой канализации, куда я все свои дурные мысли сливаю. Улучшаю себе настроение. Для меня написание стихотворения — это своего рода исповедь.
— Многие артисты уже не скрывают, что пандемия ударила и по творчеству. Как вы переживали этот сложный коронавирусный период?
— Я за время пандемии написал пять пластинок. Нас закрыли на карантин в 20-м году, но я трудоголик и занимался тем, что писал песни, стихи, рассказы. И когда мне говорили: «Зачем ты это делаешь? Ты уже всем все доказал!» — я говорил, что доказываю самому себе, что я еще действующая единица. Ну и помимо всего прочего я на себя взвалил функцию подбадривать своего соавтора Юрия Петровича Ремесленникова, который живет в Азове. У него паника была, что ковид напал на Ростовскую область, где он живет, и мне надо было его все время поддерживать. Я его заставлял каждый день присылать по новому стихотворению. Он отправлял мне стихи, а я к вечеру по Ватсапу ему — песню под гитару. Вот так мы и сотрудничали. И некоторые песни получились довольно приличными.
— Вы вместе с супругой уже 45 лет и рассказывали, что все это время она оставалась вашей опорой и поддержкой. Сегодня ничего не поменялось?
— Ну естественно. Она в семье и министр финансов, и министр здравоохранения. А я выполняю в семье функцию домашнего животного, которого кормят семечками и орешками, а оно еще поет песни.
— Признайтесь, как вам удается быть счастливыми вместе столько лет?
— Нужно иметь такую жену, как у меня. Я считаю, что основа семьи — это все-таки женщина. Как бы мужики ни кричали, матриархат в нашей стране главенствующий. Во всех успешных семьях мужчина сладостно проживает под пяткой своей жены, которая принимает за него решения. В нашей ситуации положительной стороной является то, что когда в семье возникают проблемы, жена думает: «Ладно, сейчас он уедет, я отдохну от него». То же самое думаю и я. Я уезжаю, потом возвращаюсь — у нас продолжается медовый месяц. Это не система налаженная, просто так сложились обстоятельства. Самое интересное, что мы женаты два раза друг на друге.
— Это как?
— Когда мы не имели права купить квартиру во времена Советского Союза, потому что уже проходили по метражу, можно было ее приобрести, если иметь индивидуальный лицевой счет. Нам пришлось развестись, причем я очень протестовал. Но через некоторое время мы купили квартиру, пожили в гражданском браке. И самое любопытное, у нас так получилось, что два ребенка были заделаны вне брака. Первый сын — до свадьбы, а второй — как раз в период, когда мы были с женой холостяками. А потом мы женились по второму разу и продолжили свое успешное совместное проживание с кристальной мечтой счастливо дожить до старости и умереть в один день.
— Тяжело в гастрольный период было не поддаваться соблазну многочисленных фанаток, которые вас окружали?
— Хуже, когда этих соблазнов нет, потому что возникают вопросы, а чего ты стоишь? И ты тогда решаешь доказать, что чего-то стоишь и начинаешь совершать соответствующие подвиги. В моей ситуации с популярностью мне не нужно было что-то доказывать себе. А сейчас система поклонения звездам еще больше развита, по-моему.
— Свой 75-летний юбилей вы также встречаете в статусе отца и дедушки. Расскажите читателям, кто-то стал продолжателем творческого наследия Малежика?
— Старший Никита, ему 45 лет, крепко стоит на ногах. Он обзавелся машинами, квартирами, дачами. Работает и прилично получает. Младший Иван решил овладеть творческой специальностью и в итоге остался без работы. Группа его имела приличный успех в Москве, но коллектив распался. Сейчас он находится в поисках жанра. И он, и я определили для себя, что Ван Гог при жизни не продал ни одной картины, поэтому злиться, что Ванины песни не являются всенародными хитами, не приходится. Эта история с Ван Гогом успокаивает психику.
— А внуки чем радуют?
— У меня две внучки, видимся мы не очень часто, примерно раз в две недели. Причем старшая иногда приезжает и живет по 2–3 дня с нами. Когда она устает от советов, которые ей непременно дают родители, она сбегает от них и получает этакую вольность на некоторое время среди любящих бабки и деда. А младшая Катя играет на фортепиано, делает успехи. Насколько она хочет быть артисткой, я еще не понял.
— Семейное богатство — это бесценно, а что можете сказать о друзьях? Насколько в шоу-бизнесе возможна настоящая дружба?
— На самом деле многие из тех, кого я бы мог назвать друзьями, ушли. Опять же моя болячка была такой мощной лакмусовой бумажкой, которая отделила настоящих друзей от ненастоящих. И слава богу, что я достаточно крепко стою на ногах и мне не приходится проверять свою дружбу на верность. Хотя я участвовал в футбольной команде, когда мог бегать, и наши отношения были похожи на мужскую дружбу. А вообще Москва — это такой город, где дружат по профессионально-территориальному признаку. Я живу на улице Удальцова, но у меня есть друг, который живет в Мытищах. Мы от силы раз в год встречаемся. А потом мы весь год смакуем и вспоминаем, как это классно было. С музыкантами — то же самое. Мы раньше ездили по стране, и зачастую графики не совпадали. Встречались где-нибудь на пляжах Черноморья, а затем где-нибудь за границей или в круизах.
— Сейчас многие маститые артисты начали работать в режиме коллабораций с подрастающим поколением музыкантов. Даже Лев Лещенко сделал дуэт с Log-Dog. Вы не думали о подобных экспериментах?
— Мне тут один из телевизионных каналов предложил что-то такое сделать. Я сказал, что не против, попросил только найти какого-нибудь умненького мальчика, которому не нужно было бы объяснять, что в рэпе, который он будет наговаривать, должна присутствовать рифма, и не только глагольная. Есть такая фраза у поэта Левитанского: «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу...» Так вот каждый выбирает для себя, петь ли с рэпером, как Лев Валерьянович, или не петь, как я. Если появилась потребность, тогда да. Меня смешили мои коллеги-музыканты, когда говорили, что, мол, собираются играть в стиле хеви-метал, ищут себе тексты, чтобы музычку подобную создавать. Берут для этого Брюсова или раннего Лермонтова. Вот в прокрустово ложе хеви-метал пытаются засунуть эти стихи. Я считаю, что если рэп необходим для раскрытия образа того, что ты хочешь сказать, то ради бога — используй, кто же будет против? А если делать рэп ради рэпа, только чтобы модно было, это бред какой-то. Мне бывают смешны девушки с короткими ногами, которые надевают еще и короткие брюки.
— А вы следите, как я погляжу, и за девушками, и за модой?..
— Ну, у меня же есть жена, мы иногда обсуждаем какие-то вещи, когда едем на телевидение, например. Меня, кстати, сильно расстраивает резкое уменьшение количества стройных женских ног за последнее время. В наше время девчонки были с более правильными ногами, нежели сейчас. Может, питаются неправильно нынешние девчонки, может, не на тех мотоциклах ездят?..
