Вообще-то, Вера Алентова внешне совсем не похожа на мадам Rubinstein, но теперь, после выхода одноименного спектакля все будут уверены, что законодательница моды в косметической индустрии, родившаяся в еврейском гетто в Польше и закончившая свои дни в Нью-Йорке, была именно такой - стройной, подтянутой, отчаянной в поступках, скандальной, которой лучше не перечить и не попадаться под горячую руку. И с уморительно смешными оборотами в своей английской речи. Женщиной, рядом с которой жить, все равно что сутками на качелях летать под 180 градусов, а временами и уходить в пике. Кто не выжил — она не виновата.
Закадровый голос, в котором не сложно узнать голос худрука Пушкинского и постановщика спектакля Евгения Писарева сообщает: «1957 год. Нью-Йорк. Квартира Хелены Рубинштейн»
- Отчего он умер? Да не умер - это убийство. Да, укокошила она его, укатала эта молодуха, - на эмоциональном градусе сообщает дама кому-то в телефонную трубку аппарата, который теперь - раритет. Судя по раздраженному тону дамы - назойливым журналистам, с которыми привыкла не церемониться.
Квартира стильная — почти полностью открытая сцена в светлых тонах, с тремя невысокими подъемами, оформленная без излишеств — немного белых сфер, стоящих и подвешенных, объемных и плоских, Сейф бесшумно всплывает и уплывает из-под сцены (художник Максим Обрезков). Идеальные интерьеры из гламурного журнала.
Да и сама дама весьма стильно одета — пока в деловой костюм: черная юбка, белая блузка, увешанная нитками черно-бело-красными бус с преобладанием ярко-красных. Туалеты или детали туалетов она будет менять постоянно. И все они точно с обложки модного журнала, хотя костюмы Виктории Севрюковой театральные, но очень тонко стилизованы под образцы высоких марок.
Впрочем, мир гламура и есть среда обитания сей экзотической особи, коей являлась Хелена Рубинштейн. А он хоть стилен и безучастно красив, но жесток.
- Вы не знаете что такое сострадание, - обвинит ее молодой ирландец, как шальная пуля влетевший в ее жизнь.
- Зато я знаю что такое банкротство, - жестко отрежет она.
Разговор сытого с голодным, где один другого не разумеет.
В новой работе Евгения Писарева гламурный стиль (ничего лишнего в оформлении, во всем соблюдена мера) выдержан основательно и диктует стиль игры: трагедия с драмой так четко сбалансированы, что бульварная пьеса (а Писарев, как никто умеет обращаться с таким материалом) не сваливается в дешевую комедию, и не в драму с претензией на открытие неведомых доселе миру смыслов. Более того, сделано все, чтобы ничто не отвлекало внимание от актрисы, у которой через десять дней серьезная дата. И чтобы ее роль была не просто главной, а по настоящему бенефисной.
Такой она и получилась у Веры Алентовой. Блеск, виртуозная игра, форма, которую она держит два с лишним часа, видимое спокойствие (при премьерном нервяке) восхищают. У актрисы мгновенные переходы из одного эмоционального состояния в другое, забавное очарование своей героини она в секунду превращает в полную противоположность, становясь монстром бизнеса. А через мгновение снова станет престарелой очаровашкой («старой клячей»), в образ которой она заигрывается, теряя берега. И это тот случай, когда не надо делать поправку на юбилей и положение бенефициантки — все по честному и круглая дата здесь совсем ни при чем.
Ее фразы смешат: «Макитяж как секс. Слишком мало — скучно, слишком много — испортишь репутацию»». Ее английский для бизнеса с забавными ошибками: «Раздевай и властвуй», «мы похожи как две капли водки», «довела до белого коня». Для сына у нее другой язык - еврейской мамы, которая бранит с таким же отчаянием (идиет, шлимазл), как и любит. Но когда сын погибнет в автокатастрофе — вся фигура ее, застывшая в кресле, станет красноречивее всяких слов. Хотя будут и слова — монолог матери, а не законодательницы, не бизнес леди и богатейшей женщины мира, которая на Манхеттене выкупала дома для бедных евреев. Всю противоречивость уникальной и яркой натуры представила в свой бенефис Вера Алентова.
Но королева тогда королева, когда у нее есть свита. И хотя у «Мадам Рубинштейн» свита слишком малочисленная, да и не свита эта вовсе, но работа двух артистов делает королеву. Это в первую очередь приглашенная из Гоголь-Центра Ольга Науменко на роль Элизабет Арден, достойно партнерствующая с Алентовой и молодой артист Дмитрий Власкин в роли Патрика, неприкаянного в жизни пьющего «голубого ангелочка», которого по сути спасла королева гламура и стиля.
Интервью с режиссером после спектакля.
- Женя, биография Елены Рубинштейн хорошо известна. Насколько события в ее жизни соответствуют, тому, что написал автор?
- В пьесе, конечно, много выдуманного, нафантазированного, Но многое соответствует действительности. На самом деле при Хлене Рубинштейн охранником и доверенным лицом состоял ирландец Патрик, и он написал о ней книгу. У нее действительно погиб сын, но не в тот момент, что в пьесе. Она никогда не встречалась со своей заклятой конкуренткой Элизабет Арден, но их отношения, какими они описаны, могли быть в жизни. Но героиня, по-моему, похожа на реальную Хелену в главном — она невероятно, заразительно харизматичная, сильная, упрямая, энергичная женщина.
- А в Россию, то есть в СССР она не приезжала?
- Хелена Рубинштейн прожила 94 года. В конце 50-х она приезжала в Москву. Сохранились ее фото — она на Красной площади, на ВДНХа. И там она делала маски советским женщинам, раздавала косметику — желающих попасть к ней было море .
- Вера Алентова два с лишним часа не уходит со сцены. У нее каблук высокий. Роль эмоционально затратная. Смотришь и думаешь, как она выдерживает? Как проходили репетиции?
- Два месяца они продолжались. Вера Валентиновна работала в полную силу. Я только удивлялся на нее: если предлагал сделать небольшой перерыв, она говорила: «Нет, работаем». Изначально мы планировали этот спектакль выпустить к ее юбилею, но оказалось, что и у самой Хелены Рубинштейн в этом году круглая дата — она родилась в Рождество 1872 года. И в фойе развернута выставка, как раз рассказывающая об этой удивительной личности.
