В декабре она промелькнула мимолетной кометой на «Песне года» и умчалась, как и примчалась — на частном чартере. Куда, чего? Осталось лишь пронзительным лирико-драматическим эхом в эфире «Имя твое» с эпическими, как положено классикам, музыкой Игоря Крутого и стихами Марины Цветаевой: «Имя твое — птица в руке,/Имя твое — льдинка на языке./Одно-единственное движенье губ./Имя твое — пять букв». Ну да, пять — И-р-и-н-а…
Подозревая подвох, мы еще летом на «Новой волне» вломились в гримерку к Императрице — посекретничать, косточки всем поперемыть… Как в воду глядели: артистка тогда и намекнула, что кина не будет, никаких юбилейно-расфуфыренных празднеств. «Не хочу», — говорит. «Почему?» — объяснила, мы поняли; поймут сейчас и читатели, поскольку мы предусмотрительно зафиксировали бесценные рулады певицы в записи (с высочайшего позволения, разумеется), схоронили на полочке, и вуаля — то самое юбилейное интервью! И больше нигде!
Ирина Александровна, как всегда, конечно, поворчала на эту «Императрицу»: «Сколько лет я прошу не называть меня этим словом! У нас так много самопровозглашенных королей, принцесс и прочих царствующих особ появилось на сцене. Неужели у меня только это главное? Нет! Конечно, приятно, что прилипло, но…» Тут мы, конечно, замахали руками, уверяя, что в отличие от «самопровозглашенных» ее титул — «народноприобретенный»: не она, а благодарный люд, обомлев от хита про «будуар Императрицы», присвоил ей «вашевеличество». Куда теперь уж отрекаться?
В юбилейную цифирь 70, конечно, невозможно всерьез вникнуть, потому как выглядит форменной несуразицей. Отнять 30 или 20 — еще куда ни шло. Она и сама знает, что хороша. Погрустили, конечно, слегка, что отвязные танцы в стиле «Эй, бабоньки, покажем этим, в штанах!» — в прошлом, но, с другой стороны, действительно, если она сейчас затянет «Войди в меня» даже при всей породистой стати — это куда вообще?!
О прошлом почти не говорили. Не хочет. Вспомнила только из далекого 1990 г. «Никогда не забуду, — говорит, — этот подвал газеты «МК» со «Звуковой Дорожкой», где было написано, что Аллегрова поколебала 15-летнюю монополию Пугачевой на звание «Певица года». Это забыть трудно». Да уж…
Говорила больше о сегодняшнем: чувствах, эмоциях, состоянии. Объясняла, почему не хочет праздновать: «Не люблю эти показушные дни рождения, я научилась, наконец, говорить «нет», озвучивать свое состояние как просто «не хочу». Полугодичная выдержка записи нашего разговора свела к ненадобности наводящие вопросы. Поэтому сегодня, к юбилею всенародной любимицы, «ЗД» публикует эксклюзивный «Монолог певицы».
* * *
— День рождения, юбилей… Все это замечательно. И спасибо, что не забываете, но у меня такое умиротворенное настроение, что имею полное право всем сказать: «Я не хочу». Не хочу внимания к своему юбилею. Я их никогда не гуляю, а если гуляю, то всегда программами на сцене. В этом году не получается. Раз не получается, то и бог с ним. Ни гостей, ничего. Не люблю это все, тем более в нынешнее время, когда ничего не скроешь, даже если ты пукнул…
Зачем нужно вот это ля-ля-фа-фа, например, когда каждый канал имеет в своих архивах все мои лучшие программы и концерты? Чего языком болтать на всякую хиромантию, возьмите и покажите бенефис 2009 года, покажите людям, что делали раньше. Или программу «Моно» 2017 г. Вот таким творческим образом поддержать юбилей — я понимаю. А идти, чтобы меня все разглядывали, опять отвечать на какие-то вопросы идиотские, потому что на нормальные я уже давно все ответила…
Мое творческое мироощущение на сегодня такое, что говорить о том, что было, бессмысленно, а о том, что происходит сейчас в моем цеху, могу сказать только цитатой великого Градского — царствие ему небесное, не верится, что его нет, — который когда-то пошутил в прямом смысле, а я отношу это к своей профессии: «Я ушла из большого секса». Потому что то, что происходит в шоу-бизнесе, это уже даже не секс и не порно, а Содом и Гоморра, на мой взгляд. И об этом я говорить не хочу…
А про свое творчество? Я два года (из-за пандемии) сижу дома, в 2017 г. поставила свой восклицательный знак программой «Моно», и более мне пока говорить не о чем. Пережевывать то, что было в моей жизни, неинтересно, потому что, во-первых, надеюсь, что в ней еще что-то будет, а прошлое и так всегда со мной.
Во-вторых, по состоянию души я прекрасно себя чувствую, что тоже не располагает к копаниям в былом. Хотя пандемия — ужасная вещь, но она дала мне возможность очень многое переосмыслить, остановиться и понять, например, главную ценность жизни, которая в том, что мои дети рядом, что я могу их чем-то радовать. Сейчас главное для меня — семья, все остальное — пыль. Живу тем, например, что освоила за это время искусство печь хлеба. Понимаю, что это странно звучит из уст народной артистки, но как есть… Пеку семье и друзьям — пышные, сумасшедшие, полезные хлеба. И об этом, кстати, могу говорить часами…
То, что происходит сейчас вокруг, воспринимаю особенно пронзительно. Отменила концерты, всю Сибирь, даже не перенесла, а отменила, чтобы люди могли вернуть свои деньги. Сделала это не только потому, что боюсь за себя, но и за людей, которые, в принципе, ведут себя очень неразумно на сегодняшний день, посещая большие мероприятия, а потом врачи не знают, что делать, когда койки все заполнены. Многие мои коллеги работают, и флаг им в руки, но я это не приветствую. Надо думать о людях. Вот я прежде всего думаю о людях, а не о своем кармане…
Поэтому из-за всего этого и не чувствую особенного праздника. Творчество не то что переосмыслила, но смотрю теперь на многое под новым углом. То, что было, даже жанром не назовешь, это — мир, вселенная, но это все ушло куда-то. Сейчас — все другое. А это «все другое» не то что не смотрю — интересуюсь безусловно, профессиональный интерес не отменишь… Но! Скучно! Не трогает! Как может трогать то, что молодые артисты сейчас глотают слова в песнях… Я поговорила случайно с одним совсем молодым человеком, женихом очень дальней родственницы, 22 года пацану, который мне пытался доказать, что сейчас музыка для молодежи просто фон. А я говорю: «Тогда не называйте это музыкой». Дайте другое определение всему этому…
Упаси боже, это не старческое ворчание, я очень современна. Просто они не знают, например, кто такая Барбра Стрейзанд, не понимают, что такое музыка в этом жанре. Уже не говорю про классиков, про такие имена, как Бетховен, Моцарт, Прокофьев… Но даже не об этом речь. Мы говорим как бы о легкой в кавычках музыке. Но все-таки — музыке. Для меня, скажу честно, это была больная тема некоторое время. А сейчас я и на это забила. А что ты можешь сделать? С ветряными мельницами бороться? Нет. Интернет все равно нас всех переборет…
Извини за амбиции, которые я сейчас включу. Я их собрала за всю свою жизнь, теперь имею право включить. То, что я сделала в 2017 г. (в программе «Моно»), мало кто сделает. Без тени смущения говорю. Чтобы уйти от корсетов, от пресловутой эротики и т.д. в более взрослый и выдержанный образ, это было риском. Но с того момента у меня в зале стали сидеть подростки! У меня сейчас есть поклонники, которым по 15–16 лет, уже не говорю про 20–25. Не разбежались от взрослой тетеньки, а наоборот, прибежали. Мужики потянулись нормальные, понимающие, что к чему, как только я сломала свой привычный «разбитной» образ, осознанно сломала в силу возраста. Такой вот парадокс. И не понимаю, почему коллеги моего приблизительно возраста надувают себя до того, что мерзко смотреть на это, отчаянно продолжают пытаться быть сексуальными…
Нет, я совершенно не против достижений медицины, косметологии. Но можно же делать, а женщинам — безусловно, что-то, как-то, чуть-чуть, в меру, но не так же, как они это творят! Если я спряталась в камзол, например, это не значит, что в этом меньше «иди сюда», как мой папа говорил, светлая ему память. Я не надеваю полуголые платья… Ну, да, надела на «Новой волне», бес попутал. И смотрелось как влитое. Смотрю теперь, а за мной все понаодевали…
У меня были блистательные заключительные концерты перед пандемией. Они у меня до сих пор в памяти остались, потому что это было что-то феерическое. Круче, чем «Олимпийский» был. С тех пор отдыхаю. Сплю сколько хочу, встаю когда хочу. Лалочка (дочь) мне говорит: «Мама, ты это все заслужила»…
Не знаю, может, будет что-то, может, не будет. Всему свое время. Я не загадываю ничего…
