5 декабря, не приходя в сознание, умер Марк Рудинштейн — продюсер, актер, организатор фестивалей «Кинотавр», «Лики любви», «Кинотаврик», «Золотой Дюк», премии киноведов и кинокритиков «Золотой овен». Инсульт, инфаркт, поражение мозга... Чего он только не перенес в последние дни.
7 апреля ему исполнилось 75 лет. Юбилей он встретил в больнице, чтобы избежать ненужной суеты, а заодно обследоваться. За день до этого у себя дома он с шутками рассказывал про диабет, проблемы с ногами, но на сердце не жаловался. «Жить осталось один понедельник. Поднимать паники не хочется, как говорил Жванецкий, надо просто накрыться простыней и тихо ползти на кладбище. Никто не знает, сколько ему осталось», — вот его слова. А осенью случился сердечный приступ, пришлось ставить стент.
Жизнь он прожил бурную, трижды сидел, поднимал отечественный кинематограф в 90-е. Рудинштейн — наш Жерар Депардье. Ничего не боялся. В ранней юности прошел такие университеты в Одессе, неожиданно став участником банды. Почти как Депардье в Марселе хлебнул фунт лиха. После такого старта ничего не страшно. Чувствовал ли эту общность с французской звездой сам Рудинштейн — бог весть, но Жерара он как-то привез на «Кинотавр», а чем все закончилось, вспоминают до сих пор.
Рудинштейн работал судосборщиком, играл в студенческом театре в клубе железнодорожников. Армейскую службу проходил в Подольске, где служил в ансамбле песни и пляски. И там все завершилось неважно из-за глупой в сущности истории. 135 суток сидел на губе, которую приравнивал к тюрьме. Считал, что это была месть, такая же, как месть за книгу, написанную про звезд «Кинотавра». Именно она обрекла Марка Рудинштейна на одиночество и забвение.
Во время нашей последней встречи он пытался в очередной раз объяснить, что же произошло, рассказывал о человеке, который пришел к нему в больницу и записал на спрятанный диктофон то, что не предназначалось для печати. Книга о судьбах отечественного кинематографа обернулась совсем другими воспоминаниями, за что Рудинштейн, наверное, будет расплачиваться и после смерти. «Ничего не могу доказать. Я рассказывал с юмором, а вышла туфта, — так он говорил. — Я задел только Янковского и Абдулова. Виню себя за откровенность. По сей день несу этот крест».
«Кинотавр» он проводил в 90-е с риском для жизни. Это было время, когда убивали директоров кинотеатров. Бизнес был опасным. Из Сочи Рудинштейн нет-нет да исчезал в разгар фестиваля, и кинематографисты знали, что поехал в Москву выбивать деньги в высоких инстанциях или общаться с бандитами. Рудинштейн придумал свой киносмотр, когда приказал долго жить Всесоюзный кинофестиваль, проходивший в столицах союзных республик. Апробировал начинание в Подольске, назвав свое детище фестивалем некупленного кино. А уже через год перебрался в Сочи. Каким был тогда город, страшно вспоминать. Но кинематографисты туда рвались, даже если не было фильмов, созданных при их участии. Знаменитые ныне артисты за свой счет покупали путевки и приезжали ради того, чтобы наладить знакомства, получить новые предложения. Званым обеспечивалась двухнедельная поездка к морю и праздник кино. Они приезжали с женами, детьми и любовницами, пытались выколачивать призы, заводили романы. Рудинштейн гордился, что на «Кинотавре» сложилось несколько семейных союзов. Самой знаменитой стала встреча Андрея Кончаловского и Юлии Высоцкой в гостиничном лифте. А сколько детей было зачато на «Кинотавре»! Марк Григорьевич даже приводил цифру — 11. «Это был корабль любви, — говорил он. — Все радовались жизни и смотрели кино». Теперь многие вспоминают давнюю историю, где Рудинштейн проявил себя как герой. Самолет, возвращавший участников фестиваля из Сочи в Москву, совершил вынужденную посадку в Горьком из-за непогоды. На борту находился актер, который был оттуда родом и у которого были серьезные проблемы с сердцем. Но покинуть борт никому не позволили. И тут Марк Рудинштейн рванул вниз без трапа и закатил такой скандал, что актера выпустили и госпитализировали.
Перед каждым «Кинотавром» участникам говорили — денег нет, будете жить в палатках, но фестиваль проходил, и жили отнюдь не в палатках. На вручении «Золотого овна», который проходил в ныне снесенном концертном зале в Зарядье, гостей угощали водкой и солеными огурцами. Денег не было на что-то другое, а Рудинштейна костерили за то, что он насмехается над кинокритиками и кинематографистами. Теперь все это выглядит дико, но так было. А как он пытался вместе с Кончаловским организовать международный фестиваль в Петербурге на Дворцовой площади! Он всегда боролся за приезд звезд. История с Депардье на унитазе обросла легендами. Помимо него приезжал Жан-Клод Ван Дамм, и толпы сочинцев и отдыхающих, забыв про дела, как рой пчел преследовали американского актера. А на кинорынок завозили живого слона из цирка, который развлекал сидящих за накрытыми столами кинопрокатчиков.
Рудинштейн не только продюсировал — снимался в «Курортном романе», «Московской саге» и других картинах, 15 лет участвовал в мюзикле «Губы» по мотивам «Камеры обскуры», где сыграл Зегелькранца, практически Набокова. Словом, жизнь была бурной, неожиданной, с обидами и разочарованиями. Второго такого человека нет.
О Марке Рудинштейне мы поговорили с режиссером Сергеем Урсуляком.
— В период, когда «Кинотавром» руководил Марк Рудинштейн, у меня там состоялись премьеры «Русского рэгтайма» и «Сочинения ко Дню Победы». А когда было «Долгое прощание», он был председателем жюри. Это его финальный аккорд на «Кинотавре». Ничего личного нас не связывало, но свой первый приз я получил на его фестивале. Марк был вдохновителем всего.
— Какое впечатление он на вас произвел?
— В тот момент, когда я появился на фестивале, я был никто и звать меня никак, так что особого внимания Рудинштейн на меня не обращал. Только один раз у нас с ним произошла стычка. Не приехала какая-то картина, и он потребовал, чтобы я свою показал не тогда, когда было запланировано, а когда было удобно ему. Я отказался, и мы долго препирались. Потом я получил приз на «Кинотавре», да еще денежный, и мы всей командой победителей доставали Марка, не понимая, когда же нам дадут деньги.
— Рудинштейн создал целую империю и был забыт теми, кто когда-то добивался его расположения.
— Не знаю, империю ли, но фестиваль он создал. Может быть, со всякими «но», со всеми пирогами, присущими его индивидуальности, но фестиваль долго держал на плаву отрасль. Марк Рудинштейн просто спасал кино. Можно относиться к нему по-разному, но в конце 80-х — начале 90-х недооценить его роль трудно. И переоценить тоже.
Те, с кем он начинал, ушли, вся его команда — Абдулов, Янковский, Горин. Никого же нет. Конечно, Марк Григорьевич остался один. Плюс история, связанная с тем, что он написал. Сам я не читал, но слух о том, что Марк что-то натворил, до меня дошел. Все на него обиделись. Я так понимаю, что он никогда не был своим. Это очевидно. Очень жаль, что его не стало. 75 лет — не так уж и много по нынешним временам.
