Сегодняшний разговор ограничим той частью сериала «Вертинский», где показан первый российский период биографии Александра Николаевича. Угадывая сюжеты последующих серий (биография АНВ известна), можно быть уверенным: именно в эпизодах первых серий сконцентрирован самый-самый жесткач всего этого кинопроекта.
Приключения молодого, ищущего выхода своей творческой энергии Александра Вертинского разворачиваются на фоне катастрофического перелома в истории России — масштабной войны, революции.
С военной темой авторы сериала не подкачали. Они показали ужасную изнанку Первой мировой, по максимуму используя достижения современной техники съемок. Имею в виду эпизоды в вагонах санитарного поезда, где оказался главный герой фильма. Чтобы зрителя пробрало, на экране воспроизведены (кажется, что даже в несколько избыточном хронометраже) во всех анатомических подробностях процедуры обработки огромных ран, абсолютно неэстетичная по понятным причинам обстановка в переполненном ранеными солдатами вагоне…
Впечатлило. А дальше пошли события, связанные с революционным безвременьем в стране. И вот тут от увиденного на экране возникло ощущение, которое захотелось охарактеризовать крылатой фразой «котлеты отдельно — мухи отдельно».
Формулируя кратко, в новом сериале жизнь главных героев и разгул погромных событий, накрывших страну, показаны, как показалось, «в непересекающихся плоскостях».
Мы видим Александра и его друзей — поэтов, художников в богемной обстановке. Будто и не было нескольких тяжелых военных лет, будто по-прежнему в изобилии продукты, дрова для отопления, электричество (интерьеры комнат буквально залиты светом электрических ламп)…
А где же революция — жестокая и всеразрушающая? Ее показ получился «пунктиром», отдельными эпизодиками-страшилками. Зрителя пугают маленькими вставками в киноповествование. Каждая из них вполне соответствует исторической достоверности. Вот эпизод с отъездом владельца дома, в котором арендует квартиру молодой Вертинский. Вслед за уезжающими экипажами бежит швейцар с чемоданчиком в руках: «Барин, игрушки-то забыли!» Но на углу улицы мужчина в униформе, расшитой позументом, падает, сраженный шальной пулей. «Соседняя» с этой сцена во дворе: на переднем плане — главные герои, спокойно разговаривающие друг с другом, а на заднем — внезапно из арки ворот выскакивают какие-то люди с винтовками, гонятся друг за другом, стреляют… Но только кажется, что это происходит в разных измерениях.
Запомнился еще одесский эпизод. Вертинского везут в пролетке по улице города, где творится разгул народной стихии. Главным «пострадавшим» в этом хаосе эмоций стал, по воле авторов сериала, рояль. На экране со смаком показано, как несчастный инструмент крошат топорами (ой, жалко реквизит!).
Вот такое получилось при просмотре сериала представление о народном бунте — бессмысленном и беспощадном.
Страшно стало? Честно признаюсь — не стало. Потому что все эти страшилки произвели впечатление «происходящих за стеклом» и никак не угрожающих героям фильма.
Наверняка непросто было снять завершающий эпизод второй серии, где Александр Вертинский, получив заветный документ-разрешение, садится в одесском порту на пароход, чтобы уплыть из разбушевавшейся России за границу.
В исторических описаниях событие фигурирует под названием «одесская эвакуация». Тогда за несколько февральских дней 1920 года из Одессы, к которой приближалась Красная Армия, отплыли морем на судах несколько тысяч человек. Вот что вспоминали очевидцы: «С утра 5 февраля (нового стиля) весь порт пришел в движение, но командование не приняло достаточно энергичных мер для упорядочения эвакуации… Тысячи людей толпились у молов, где стояли большие пароходы. Взамен нашедших на них место людей все время подходили новые толпы военных и гражданских лиц, женщин и детей. Порядка при посадке не было…»
«Утром 25 января (ст. стиля) 1920 года из города стала доноситься стрельба. Толпы беженцев со своим скарбом устремились на молы. Обезумевшие беженцы метались по порту, но все уже было полно, и никого больше не принимали...»
Вопреки этим задокументированным свидетельствам, экранному Александру Вертинскому было куда проще. Оказавшись у причала, он даже успел подискутировать о целесообразности эвакуации с другом Агеевым, а потом спокойно, в отсутствие всяких очередей и давки, подошел к дежурящему на подходе к трапу военному, предъявил пропуск и поднялся на борт.
Признаюсь честно, аналогичный сюжет из старого фильма «Служили два товарища» (только там была показана эвакуация белых из Крыма) выглядит куда более правдоподобным и драматичным.
