Пришли Рената Литвинова, редко появляющаяся в последнее время Паулина Андреева, корифеи Ирина Мирошниченко, Станислав Любшин, Евгений Киндинов, Марина Зудина, почти не работавшая в МХТ с приходом Сергея Женовача, и Павел Табаков. Пришла вся молодая поросль. А балкон до отказа заполнили студенты Школы-студии МХАТ, которых новый худрук специально пригласил и на которых делает особую ставку. Павел Табаков перед началом мероприятия сказал, что приветствует приход Константина Хабенского, как человека много лет проработавшего в театре, хорошо знающего все его цеха и структуры. Евгений Киндинов, а он в театре с 1968 года, вспоминал, каким болезненным был когда-то приход Олега Ефремова, хотя его пригласили по просьбе «стариков» еще во времена министра культуры Екатерины Фурцевой. Теперь Ольга Любимова поприветствовала с экрана собравшихся и пообещала всяческую поддержку театру и новому руководству.
Константин Хабенский начал свою речь с признания: «Не думал, что буду так волноваться». Он сразу поприветствовал тех, кто вернулся в труппу из покинувших ее в период руководства Сергея Женовача, — Дарью Мороз, Андрея Бурковского, Игоря Золотовицкого, а потом и Николая Симонова в качестве главного художника театра. Поставленные на паузу взаимоотношения со Школой-студией МХАТ, по его словам, «перерастут во вливание в МХТ». Прозвучало в качестве ориентира имя многолетнего идеолога театра Анатолия Смелянского, говорившего о единстве театра, Школы-студии и музея.
Актеры успели принести свои «листочки» с пожеланием ролей, но и без этого новый худрук озабочен поисками материала для актрис. Заявка Станислава Любшина уже удовлетворена, и на него будет поставлен спектакль по рассказу Куприна «На покое». Уже приступает к репетициям «Сирано де Бержерака» Егор Перегудов, заработают замороженные на время лабораторные работы: «Чрево» по рассказу Замятина в постановке Андрея Гончарова, моноспектакль Натальи Теняковой «Говорит Москва» в постановке Даниила Чащина. На Малой сцене Марина Брусникина поставит «Адама и Еву» Булгакова. Предполагается «наглый эксперимент», история которого уходит к временам руководства Олега Табакова, — «Контрабас», в котором будут участвовать «актеры на пике формы», и первым выйдет на сцену уже в апреле Артем Волобуев. Кто следующий — покажет время. Хабенский постоянно апеллировал к Олегу Табакову, образу того театра, который построил он. На этой волне произойдет и возвращение Константина Богомолова, который поставит «Оптимистическую трагедию». Планы касались не только текущего сезона, но и дальней перспективы. «Когда я снимался в кино, то всегда планировал на два года вперед», — сказал Константин Хабенский. Теперь эту методику апробирует и на театре.
В следующем сезоне Алла Сигалова поставит «Романс о влюбленных» по знаменитому киносценарию Евгения Григорьева. Он хорошо знаком Евгению Киндинову, снимавшемуся в начале 1970-х в одноименном советском кинохите Андрея Кончаловского. Будет ли он каким-то образом востребован теперь, неизвестно. Дмитрий Крымов поставит спектакль под рабочим названием «Диккенс». Евгений Писарев возьмется за «авантюрную историю о жизни театра» «Все о Еве». Идут переговоры с Анатолием Васильевым, но название еще обсуждается. «Мастер искупает нас в своем понимании театра», — пообещал Константин Хабенский. В отдаленной перспективе — постановка Тимофея Кулябина и Андрея Першина, известного больше как Жора Крыжовников (он учился у Марка Захарова в ГИТИСе), и кинорежиссера Юрия Быкова.
Совместно с фестивалем «Любимовка» запланированы читки 50 новых пьес, которые завершатся питчингом, и спустя два месяца после него будут поставлены, в том числе и силами студентов Школы-студии МХТ. «Мы будем выращивать режиссеров в нашем саду», — пообещал Хабенский. Основную сцену он постоянно называл Большой, но поскольку ему указали, что это не совсем точно, называл ее «Основной большой». Он также пообещал в ближайшее время гастроли в Санкт-Петербурге, а в перспективе к 125-летию театра планируются в Париже, Берлине, Лондоне и Нью-Йорке. Тут зал затих, а потом взорвался аплодисментами, которые сопровождали речь нового худрука. Только старшее поколение актеров сохраняло спокойствие, чувствовалась некоторая настороженность. В общем, время крупных режиссеров, ведущих театр в плавание со своими неповторимыми художественными мирами, все дальше уходит в прошлое. Наступает час интендантского театра, когда собираются под одной крышей режиссеры разных направлений, руководит процессом не демиург, а опытный распорядитель, и этот вариант тоже перспективен, но он совсем иного свойства и ближе современным творческим коллективам, настроенным на сиюминутный успех, а не на глубинные поиски своего неповторимого пути.
Игорь Золотовицкий призвал вернуть филиал театра, на который Олег Табаков в свое время делал ставку, и завершил свое выступление призывом: «Ура, товарищи!» «Давайте не будем бояться успеха», — призвал коллег Константин Хабенский, и все разошлись под звуки марша. На служебном входе нас провожали бюсты основоположников театра Станиславского и Немировича-Данченко, а также Олега Ефремова и Олега Табакова. Пополнит ли мини-галерею скульптура Константина Хабенского, зависит от того, сколько лет он проработает на посту руководителя и что ценного внесет в историю легендарного театра.
После сбора труппы мы поговорили с Мариной Зудиной, которая после ухода мужа и худрука МХТ Олега Табакова крайне редко бывала в театре.
— Вы пришли на сбор труппы в прекрасном настроении. Какие надежды у вас связаны с МХТ?
— Грандиозные планы озвучил сегодня Константин Юрьевич. Я испытываю радость, приходя опять в это пространство. Если честно, то связь с театром я потеряла. В моей жизни уже возникли сторонние проекты. После снятия «Идеального мужа» и «Карамазовых» у меня остался только один спектакль, и я понимала, что меня театр уже особо и не привлекает. Уход этих спектаклей из моей жизни стал как разрыв с театром. Было немного грустно. Я помню времена Олега Павловича, и с ними связана моя ностальгия. Когда узнала, что руководить театром будет Константин Юрьевич, кроме радости, ничего не испытала. Поверьте, я меньше всего думала о спектаклях, которые сняли. Я заполнила это пространство, не сидела три с половиной года и не думала, как хочу выйти на сцену. В моей жизни было очень много театра, и в какой-то момент я поняла, что устала от него, что мне он перестал давать энергию. И вдруг после нового назначения я прихожу в МХТ играть спектакль на Малой сцене и понимаю: что-то изменилось. И начинаю получать энергетическую подпитку. Это дает силы вне зависимости от того, буду я здесь что-то играть или нет. Приходя в это пространство, я уже месяц получаю заряд, который дает силы делать что-то еще, брать новые проекты в кино и на телевидении и реализовываться.
— Но если говорить глобально, то трудно понять ситуацию, когда театр отторгает серьезного режиссера и ликует, когда его сменяет актер.
— Нет, все не так. Я думаю, с Сергеем Васильевичем Женовачем произошло другое. Было определенное пространство, которое мы все любили. Какие-то спектакли были успешными, какие-то менее успешными, но мы ощущали себя одной группы крови. Как в «Маугли». Люди приходили, их приглашал Олег Павлович. Кто-то из них не приживался и уходил. И вот пришел талантливый человек, создавший свой театр, успешный режиссер, но он был иных взглядов, иной группы крови — и просто не влился. У нас не было ни склок, ни интриг, никто не боролся ни за что. Я думаю, что человек зашел в пространство, пытался все поменять, а пространство его вытеснило. Это не имеет отношения к человеческим и режиссерским качествам. Надо любить пространство, в которое приходишь, любить Школу-студию МХАТ и ее студентов, эти стены, то, что было до тебя. Делать новое, но любить и уважать. А начать с того, что отдать филиал, на строительство которого люди положили огромное количество усилий и времени, а государство выделило деньги. Либо это было какое-то соглашение изначально, что Сергей Васильевич приходит и отдает филиал. Он же отказался от него. Это непростительно по отношению к театру. Нельзя было этого делать, начинать с этого, если ты художник. Любой хозяйственник, любой директор должен понимать, что если у тебя лишняя квартира, то не надо ее просто так отдавать. Ее можно сдать или продать. Просто так отдавать, потому что она тебе не нужна, совсем неразумно. Может быть, она нужна членам твоей семьи. Спроси у них сначала. Я думаю, что начало было не очень верное, поэтому так все и сложилось.
