В самом деле, граф Лев Николаевич Толстой писал свой роман шесть лет (1863–1869 гг.) и вывел в нем более пятисот (!!!) персонажей — вымышленных и исторических. Объем повествования по современным понятиям огромный. Роман вместил в себя много чего: судьбу русского народа в войне 1812 года, саму войну и время, ей предшествующее, состояние русского общества вообще и конкретного в частности. Поиски пути духовного развития героев и соответствующие ему философские мысли. И как это перенести в черную коробку сцены, не имеющей фантастических технических возможностей современного кинематографа? Ничего себе задачка!!! Одна эта мысль пугает своей невозможностью. Тут, как говорится, умом Толстого не понять, подходом общим не измерить...
Но режиссер Римас Туминас — это всегда не общий подход. Тем более к русской классике, которую он не раз воплощал на вахтанговской сцене — «Маскарад», «Дядя Ваня», «Евгений Онегин»... В «Войне и мире» у него есть только одна черная коробка, внутри которой — огромная светлая стена (16 на 8 метров), бесшумно меняющая свое положение в пространстве людей. Безучастная, бездушная, без нарочитой фактурности плоскость то наступает всей своей громадиной на толстовских героев — того и гляди задавит, то вдруг повернется, разделив сцену по диагонали, или замрет на среднем или заднем планах, предоставив копошиться этим людям, испытывающим иллюзию, что они управляют другими людьми, да и вообще целым миром.
Сей сценографический элемент постоянного соавтора Туминаса — Адомаса Яцовскиса — задает стиль постановке. Ее аскетизм, скупость дадут удивительную метафоричность «Войне и миру», позволят без многословного текста проявить философский смысл романа и вскрыть реальные, а не надуманные смыслы, на которые так назойливо претендует современный театр, на деле их (за редким исключением) не имеющий.
Впрочем, что считать тут точкой отсчета — сценографию или инсценировку толстовской эпопеи, — сказать трудно. Авторы литературной адаптации (Римас Туминас, Мария Петерс) радикально поработали с сочинением, взяв за принцип формулу: за кадром событие, в кадре — его результат. За кадром остается все, что предшествовало дуэли Пьера Безухова с Долоховым, поднявшим на званом обеде тост за мужей своих любовниц. В кадре останется лишь отчаяние, смятение с безумием в глазах у Пьера («Что я наделал? Что наделал? Я убил человека!) и скандальное объяснение с Элен. Как от Шенграбенского сражения, в котором участвовал юный Николенька Ростов, останется его эмоциональный этюд на тему его первого боя и так далее...
И, конечно, смелость здесь в условности, взятой как ключ к постановке, — запредельной, которая носит радикальнейший характер. У Туминаса она выражена в простейших числах. Точнее, одним числом — единицей, которой Римас Туминас ведет счет важнейшим событиям романа. Бородинское сражение у него — всего ОДИН солдат в бою со штыковой винтовкой, пожар в Москве — всего ОДНА зажженная спичка в руках Перонской, наконец, первый бал Наташи Ростовой — ОДИН вальс. Ах, какой это вальс! Первой любви и смертельного отчаяния!
Никакой массовки, батальных сцен, бутафории, реквизита — лишь минимум, который незаметен.
«Война и мир» Вахтанговского вызывает ассоциации не только с точными науками, но и с балетным и оперным искусством, которые в некоторых сценах элегантно смешиваются. Партитура движений персонажей, за которую отвечает Анжелика Холина, и партитура музыки, звуков сочинения Гиедрюса Пускунигиса, яркой и разнообразной эмоцией окрашивают выверенность аскетичной постановки. И тут «Война и мир» в высшей степени достигает высокой театральности, столь свойственной характеру Вахтанговского театра.
Впрочем, величию аскетизма и строгости нисколько не противоречит острая форма отдельных сцен и образов, ирония, даже карикатурность, проявляемые уже с первой сцены — салона Анны Павловны Шерер. Реплика героини Людмилы Максаковой: «Граф, вы русский?», произнесенная дважды, неизменно сопровождается смехом или улыбкой. Улыбка сопровождает сцены в доме Ростовых, отсылающих к памяти детства, много чего определяющей в жизни каждого. Она — как фантом подзабытой нежности, милой неловкости, безоглядности и радости, которые не у каждого сохранятся в жизни взрослой.
Люди с их личными и политическими страстями, мелкими и масштабными, амбициями и претензиями, поиском смысла жизни или отказом от него на фоне словно живой, дышащей стены смотрятся мелкими элементами. Муравьями на фоне космоса, вечности — и это, пожалуй, главная тема, в которую вольются другие. Все до невозможности просто, но элегантно и величественно.
В спектакле заняты артисты практически всех поколений театра — народные, заслуженные, молодые, но с опытом работы, и совсем юные. Людмила Максакова (Перонская), Сергей Маковецкий, Андрей Ильин (князь Илья Ростов), Ирина Купченко (графиня Ростова), Евгений Князев, Виктор Сухоруков (Болконский-старший), Юлия Рутберг, Анна Дубровская (Шерер), Владимир Симонов, Юрий Шлыков (князь Василий), Виктор Добронравов (Андрей Болконский), Ольга Лерман (Наташа) и Мария Волкова (Соня), Яна Соболевская, Анна Антонова (Элен), Мария Бердинских (Лиза), а также на небольших ролях Марина Есипенко, Ольга Чиповская, Ольга Тумайкина. Ирина Дымченко, Мария Шастина, Олег Макаров — мощный ансамбль мастеров.
Но, безусловно, открытием станут те молодые артисты, для которых «Война и мир» в их биографиях далеко не первый спектакль. Но именно эта постановка заставит публику говорить о них. В первую очередь это Павел Попов и Денис Самойлов (Пьер Безухов), Владимир Логвинов (Анатоль Курагин), Юрий Поляк (Андрей Болконский), Юрий Цокуров (Николка Ростов), Николай Романовский (Борис), Мария Риваль (Лиза), Екатерина Крамзина и Полина Чернышева (Марья), Лада Чуровская и Ася Домская (Вера), Ирина Смирнова (Соня). И студентка третьего курса «Щуки» Ксения Трейстер — яркий дебют в роли Наташи Ростовой.
Пятичасовая постановка (чистое время 4 часа 20 минут) пролетает незаметно. «Неужели пять часов прошло?» — спрашивают зрители, покидая зал. «Война и мир» — это подарок не только им — это и величественное приношение артистов своему театральному Дому, отмечающему первое 100-летие. Дай бог, не последнее.
