«Опять двойка» — украдено на «отлично»
Хорошо знакомая по учебнику русского языка картина Федора Решетникова «Опять двойка» была написана им в 1952 году. Но у сюжета, знакомого каждому со школьной скамьи, оказывается, имеется прототип, созданный до революции. Даже два.
Работа «Провалился» 1885 года художника Дмитрия Егоровича Жукова (1841–1903) изображает такую же сцену, только в роли двоечника — гимназист. Мать так же сидит расстроенная за столом, сестра выглядывает из-за двери, а собака утешает неудачника. Впрочем, характер у картины иной: у Жукова более томные цвета и застывшая композиция, а у Решетникова есть свет, движение, ощущение, что эта двойка — неприятность, но не конец света. Здесь тот случай, когда переделка оказалась лучше оригинала.
Другим прототипом картины Решетникова может быть работа Алексея Корина «Опять провалился», написанная в 1891 году. Корин талантливый педагог. Он почти четверть века руководил «головным классом» Московского училища живописи, ваяния и зодчества, воспитав не одно поколение художников, включая Аркадия Пластова, известного советского художника, который, говорят, написал на картине «Опять двойка» собаку. Для Корина его жанровая зарисовка «Опять провалился» не была проходной работой, он дебютировал с ней весной 1891 года на XIX выставке Товарищества передвижников. Потом сделал еще одну версию сюжета про гимназиста-двоечника. В первом варианте герой низко опустил голову, мать выглядит отрешенной, а младшая сестра не смотрит на брата. Атмосфера давящая. Во втором варианте мать более спокойна, сестра сочувствует брату, гимназист скорее задумчив, чем подавлен. Все не так плохо. Вполне возможно, что Решетников видел все перечисленные картины.
Может, Решетников и подсмотрел сюжет, но исполнил он эту бытовую сцену без гнетущего пафоса своих предшественников. Интересно, но художник сделал серию из трех работ: «Опять двойка» вторая в ней, написана после «Прибыл на каникулы» и до «Переэкзаменовки». Но именно «Двойка» стала узнаваемой, как теперь говорят, мемной.
Венера — ничейная?
Вообще, есть в искусстве сюжеты, которые принято повторять. Это некий гештальт для мастера. Вот, например, Венера. Каждый классик оставил нам свою вариацию на тему. Одна из самых знаменитых версий принадлежит кисти великого Тициана. Однако за 30 лет до создания «Венеры Урбинской» его друг Джорджоне начал писать свою обнаженную богиню — «Спящую Венеру». Но не успел закончить, умер от чумы в 1510-х годах. Тициан оказал услугу другу — закончил несколько картин Джорджоне, в том числе «Венеру». Ни одна из картин итальянского Возрождения не имела столько повторений и вариантов, как «Венера» Джорджоне. Она поразила воображение Дюрера и Кранаха Старшего, Пуссена и Веласкеса, Рембрандта и Рубенса, Энгра и Делакруа, Мане и Гогена. Эта Венера — едва ли не первая, где нагота является главной темой.
У девушек на двух полотнах есть очевидное внешнее сходство, хотя фон и поза у Тициана отличаются. А главное — характер, настроение, манифест. Венера Тициана лежит в богатом доме, за спиной ее суетятся служанки, она хороша, прекрасна и уверена в себе. Венера Джорджоне другая — она обнаженной спит на природе и не думает ни о чем, включая свое положение. Это иной идеал красоты и чистоты. Тем не менее Тициана часто обвиняют в плагиате работы Джорджоне.
В оправдание великого мастера достаточно сказать, что Тициан — один из тех, кто сделал Венеру трендом. После того, как он закончил картину Джорджоне и, быть может, под впечатлением написал свою «Венеру Урбинскую», художник создал еще дюжину разных Венер. Есть вечные сюжеты, и этот — самый классический — стал таковым благодаря истории Джорджоне и Тициана.
Рембрандт в роли Рафаэля
Картина французского художника Жана Огюста Доминика Энгра «Рафаэль и Форнарина» была написана в 1813 году. Теперь она хранится в Музее университета Гарварда. Автор стремился следовать моде своего времени, а в ХVIII веке было в тренде изображать жизнь известных художников, особенно эпохи Ренессанса. Рафаэль, пойманный в интимный момент, когда его любовница и муза, булочница Форнарина, сидит у него на коленях. Эта таинственная женщина, по мнению ряда исследователей, жена художника. Однако столь же вероятно, что это все выдумка, а булочница на портрете мастера — просто знакомая. В конце ХVIII — начале ХIХ вв. было придумано немало небылиц про Рафаэля и его тайный брак и написано немало картин по этому поводу. Правда, в середине ХIХ века было доказано, что они недостоверны. Тем не менее Энгр был удостоен Римской премии за свою работу, это дало ему возможность учиться в Италии, где он и написал серию о Рафаэле. Да, это была серия — художник как бы открывал новую, неизведанную страницу личной жизни классика Возрождения. Все бы хорошо, только сюжет француз списал с известного автопортрета Рембрандта с Саскией. Известная работа — датируется 1635–1636 гг. — находится в Картинной галерее Дрездена. Эта неловкость была замечена еще современниками Энгра и никого не смутила. Интригующая поза музы и художника вкупе с перекличкой судьбы Рембрандта и его Саскии добавили сюжету «перца».
Неравный брак — везде кстати
Полотно «Неравный брак» Василия Пукирева произвело фурор в 1863 году, а критик Стасов назвал его «одной из самых трагических картин»; сегодня эта картина — один из самых узнаваемых шедевров коллекции Третьяковской галереи. Судьба автора сложилась трагически. Говорят, его невесту, как и избранницу его близкого друга, изображенную на картине, выдали замуж за старика. Художник так никогда и не женился, написал несколько работ на ту же тему, но успех не удалось повторить, он умер в нищете. Однако его единственный шедевр до сих пор будоражит публику.
Британец Эдмунд Блэйер Лейтон не скрывал, что написал картину «Пока смерть не разлучит нас» под впечатлением от полотна Пукирева, спустя 6 лет после него. Эта работа нашла свой отклик в Англии, где про русского художника и не слышали. Впрочем, и Пукирев не был первопроходцем. До Василия Владимировича картину с таким же названием, «Неравный брак», писал Франциско Гойя — на полвека раньше. Только у Гойя дряхлого жениха и юную невесту мы видим сбоку, поэтому, наверное, картина не стала хрестоматийной. Маковский писал сюжет уже в конце ХIХ века, и тут видно, что нравы изменились: невеста смелей, показывает характер жениху, но тот только добродушно разводит руками…
Словом, тема отыгрывалась в искусстве не раз. Но именно «Неравный брак» Пукирева мы почему-то запомнили. Современные художники и дизайнеры часто переделывают картину под «повестку дня», «вклеивая» в нее лица с обложки или ироничные фразы. Тем самым не давая шедевру надолго пропасть из поля зрения. И тут ничего странного, ведь цитирование стало методом современного искусства. Так что же: само понятие «плагиат» потеряло смысл?
Плагиат как метод
После того как Марсель Дюшан назвал писсуар «Фонтаном» и поставил его в музее, изменился сам смысл слова «искусство». Теперь это необязательно то, что сделано руками мастера. Художник может взять готовую вещь, заложить в нее новый смысл и, не изменив в предмете ничего, разве что подпись подмахнув, объявить произведением искусства. Художники совсем обнаглели, скажете вы, и будете правы. Они теперь даже копирование превратили в искусство. Отличился здесь больше других Энди Уорхол, который делал шелкографии — тиражные изображения звезд. Энди мог взять понравившуюся ему фотку с обложки модного журнала, напечатать ее в своем кислотном стиле, и — вуаля, произведение готово. То есть использование готовых изображений стало методом, это не плагиат, а цитирование, посвящение, оммаж.
Главное теперь, как, впрочем, и всегда, — идея. А воруют ли их в современном искусстве? Да на каждом шагу! Но тут нужно понимать, что плагиат как метод, и плагиат как инструмент — не одно и то же. Не раз на «дословном» плагиате попадался один из богатейших художников современности Джефф Кунс. Всем известна его «надувная» балерина в Нью-Йорке. 13-метровая балерина изящно поправляет пуанту на площади перед Рокфеллеровским центром. По словам автора, она символизирует мифологическую богиню Венеру, которая была богиней любви, секса, красоты и плодородия (и снова знакомая ссылка). Однако выяснилось, что американец скопировал свою балерину с фарфоровой статуэтки советской художницы Оксаны Жникруп «Балерина Леночка». Жникруп умерла еще в 1993 году, а до того работала на Киевском экспериментальном керамико-художественном заводе, где и изготовила эту фигуру. Кунс где-то наткнулся на статуэтку и «слизал» образ балерины от «а» до «я».
В другой раз Кунс сделал скульптуру девушки и свиньи, но вдруг оказалось, что это точная копия рекламы модного бренда Naf Naf за 1985 год. В фарфоровой скульптуре Кунса и фотографии с обложки совпадают даже прическа модели и выражение ее лица. Правда, Кунс добавил свинье венок и поставил рядом с ней пингвина. Автор рекламы Давидовичи подал в суд на Кунса после того, как скульптура была выставлена в Музее Помпиду в Париже в 2014 году. Суд постановил, что художник и музей должны выплатить истцу в общей сложности 135 тыс. евро в качестве компенсации. Кроме того, корпорация художника понесла наказание в размере 11 тыс. евро за воспроизведение свиньи на сайте, а издательство Flammarion было оштрафовано на 2000 евро за продажу книги, где содержалась работа. Тем не менее американец сделал четыре копии своего произведения, одна из них была продана за 4,7 млн долларов на аукционе Christie’s в Нью-Йорке.
То есть плагиат в искусстве никуда не делся, и за него все еще судят. Хотя в наше время куда популярнее заимствование идей более интеллигентным способом...
