Кофе, кошка, Мандельштам
«Хотите, я разбужу для вас кота?» – говорил Иосиф Бродский гостям, если чувствовал к ним особое расположение. А Анна Ахматова вообще разделяла людей на тех, кто любит кофе, кошек и Мандельштама и на тех, кому по душе чай, собаки и поэзия Бориса Пастернака. Мировая классика вращается вокруг животных. Не будем тут цитировать заезженную фразу из «Маленького принца» Экзюпери, а просто отметим, что герои литературных произведений почти никогда не были одиноки. Даже у Робинзона Крузо на оторванном от цивилизации острове был пес, говорящий попугай и ставшие ручными козлята. Нередко повести и романы писатели создавали по методу «что вижу/кого люблю, о тех и пишу». Дотошные биографы выяснили: у Чехова, воспевшего мудрую и добрую Каштанку, на самом деле были две собаки «безобразной наружности» - Бром и Хина, а также жил на правах домочадца мангуст, привезенный из далекой Индии. А Михаил Булгаков не просто так населил мир своих текстов четвероногими разной степени разумности: от ставшего человеком дворового Шарика из «Собачьего сердца» и антропоморфного Кота Бегомота до безмолвного, но преданного и после смерти своему хозяину Понтию Пилату псу по имени Банга («Мастер и Маргарита»). У всех этих персонажей есть «прототипы»: любимец семьи Булгаковых пёс Бутон, озорной котенок Флюшка и другие.
Эпоха лошадей и охотничьих собак
Сложно представить себе ХIX век без поездок верхом и охотничьих собак. В этом смысле наследником классической эпохи следует признать Захара Прилепина.
– У меня пять собак: русская псовая борзая Кай, настоящий аристократ; тибетский мастиф Кержак, веселый алабай Тигр (самый юный, но уже способный постоять за себя, окрасом реально тигр); бассет Толик – добрейшая душа, но легко бросается в драку и единственная девочка Зоя, второй бассет – которая всех их способна построить и принудить делать, как ей надо, кроме Кержака, – поведал Прилепин.
Также у Захара есть белый конь Фрол, кот Мур и кошка Ляля, принадлежащие к редкой американской породе довольно крупных кошачих мейн-кун. И красный жако, выучивший тридцать слов:
– Он почти в ста процентах случаев говорит «Кержак, заткнись!», если на улице слышен лай, а если Кержак не лает – не говорит. Ещё он говорит «Папа – тиран», когда я выхожу пить утренний чай. Наверное, он что-то знает, – шутит писатель и политический деятель. Конечно, такую большую компанию в городской квартире разместить невозможно. Хорошо, что Прилепин живёт в расположенной среди лесов деревне в Нижегородской области, на берегу реки Керженец, где можно погулять на просторе.
Кстати, Джонатан Свифт был мизантропом, предпочитая своим соплеменникам лошадей, а у Маяковского есть стихотворение о хорошем отношении к этим благородным животным из отряда непарнокопытных. Наследуя традицию классиков, поэт Элина Сухова, выпускница Литинститута, автор публикаций в ведущих журналах, почти два десятка лет дружит с конем по имени Гелар:
– Он принадлежит мне с трех лет. Русский рысак, много выступал, но сейчас заслуженный пенсионер. Я кроме прочих специальностей (историк, архивист, журналист, кандидат наук) ещё и профессиональный наездник. Второй категории. Это не высокий ранг, но я и не выпендриваюсь. Участвую в бегах на Раменском ипподроме, раньше и в Москве ездила. Тренирую чужих рысаков, ухаживаю, было собственных немало, но приходили и уходили, а этот в душу запал, стал членом семьи. Редкостный умница.
Гелар настолько привязан к своей хозяйке, настолько доверяет ей, что берет кусочек сахара у неё изо рта. В прошлом году, в конце зимы, конь Элины подвернул ногу: из-за гололёда случился раздробленный перелом. Его пришлось полгода выхаживать, результатом чего стала бесконечная благодарность к спасительнице
– Он танцует, веселится, целуется. Я счастлива, – поделилась радостью Элина.
Заядлым охотником, рыболовом и любителем природы был Станислав Кошут, дед по материнской линии Михаила Гиголашвили.
Как вспоминает автор многочисленных бестселлеров, лауреат «Русской премии» и «Большой книги», у его дедушки и бабушки, проживавших в Грузии, были пойнтер Джерри, сеттер Леди и шустрый спаниель Дик. Вместе со своевольной кошкой они наполнили детство Михаила счастьем. Именно в то время будущий писатель получил первые уроки взаимоотношений с братьями меньшими:
– Дед учил: за хвост и усы не тяни – тяпнет! Когда собака ест или пьёт, не трогай – укусит! Когда у собаки щенки или у кошки котята, близко не подходи – бросятся на защиту! И вообще не забывай никогда, что они – такие же существа, как и мы, у них такие же чувства, эмоции, реакции! И я с детства усвоил, что всё живое имеет душу, в каждой букашке – искра Творца, что обходиться с живым, хоть с мухой, хоть с тараканом, надо бережно, ибо каждая божья тварь – уникальна и рождена для каких-то неведомых нам целей.
А вот щенка Тоби, подаренного их семье, Гиголашвили вспоминает с грустью:
– Я всё время возился с ним, окрылённый, ходил в школу и с удовольствием спешил домой, где меня в дверях встречал радостным визгом и прыжками мой Тоби. Где-то через месяц я вернулся из школы, а в доме стояла мёртвая тишина. На мои вопросы, где Тоби, отец и мать отводили глаза. А потом объяснили: что он щенок кавказской овчарки, а они бывают размером с овцу, как держать такую махину в квартире?...
Родители Миши отнесли Тоби пограничникам, из-за чего мальчик целый месяц не разговаривал с ними.
Не держит сейчас, но с теплом хранит память о пушистых спутниках детства и Денис Драгунский, писатель, сын Виктора Драгунского, тот самый Дениска:
- Последний домашний питомец был у меня, когда мне было 12 примерно лет. Сиамский котенок. Звали его Сингапур. Он у нас прожил недолго, поскольку был очень свирепый и царапучий. Мама его отдала знакомой портнихе Таисии Филипповне. Она сказала: "Ох, всегда мечтала о сайгонской кошечке!".
Правда, в книге «Денискины рассказы» о Сингапуре нет ни слова. Но случается и так. К примеру, следующий наш собеседник, придумавший Петровых из фильма Кирилла Серебрянникова, нигде в романе не упомянул об обитателях своего дома.
Петровы в гриппе, но без кота и собаки
– У нас есть совсем молодая кошка, ей еще года нет, по имени Мишель, но зовём мы её Мишка. Друг вообще предложил назвать её Тыщей, потому что примерно за столько мы её купили, – говорит Алексей Сальников, написавший роман «Петровы в гриппе и вокруг него».
Мишка-Мишель соседствует в квартире лауреата «Нацбеста» с 8-летним котом Бархатом. Значительная «разница в возрасте» вызвала опасение, что старожил будет отнимать корм у Мишель, но она оказалась девочкой боевой:
– Кошка коту не дает расслабиться, а он от этого получает отчасти удовольствие, потому что дерутся они не жестоко, а шутя.
Алексей не прибегает ни к каким особым ухищрениям, чтобы в кошачьем царстве сохранялся мир: общая миска, сухой корм днем, а вечером – «мокрый», но его уже делят пополам между двумя животными.
С котом Сальникову особенно повезло: это уникальное создание, вопреки стереотипам, никогда не протестует против купания:
– Он любит ходить в душ, упрашивает чтобы ему слабый напор включили. Играет с текущей водой и пьёт её. Такая вот у него слабость.
А раньше у Алексея был очень мудрый ротвейлер, который умел даже различать именительный и дательный падежи своей клички:
– Можно было сказать: Коржику, и он знал, что ему что-то дадут, а если просто подзывали: «Коржик», он ни всегда прибегал.
После смерти собаки Алексей Сальников понял, что не в силах завести новую, настолько это было большое горе.
По этой ли причине у Петровых не было никого из живности, мы не знаем. Но факт остается фактом: никого из питомцев Алексей не переселил в художественную реальность своих текстов.
Не меньшей трагедией стала смерть собачки Чуни для, пожалуй, самого известного отечественного поэта Дмитрия Воденникова. Благодаря искренним рассказам из цикла «Снам о Чуне» такса Воденникова стала самой популярной в литературе собачкой после чеховских:
– Чуня была доброй, упрямой, хитрой. Еще очень красивой. Но ничего принципиально гениального она, конечно, не делала. Это мы создаем своих животных: вдыхаем в них литературу, придуманную жизнь. Удивительно, что она вот жила, ела, спала (она хорошо это умела делать, мне бы такое качество), лаяла с балкона, ругалась на всех – и не знала, что люди ждут, гадают: «что она там натворит за новый день?» И это лучшая жизнь. Мы живем, а за нас придумывают. А мы даже не знаем, что там за прутьями балкона (пока ты его еще видишь, пока еще не ослеп) есть не только мимо проходящие люди, которых надо обкричать или, не дай Бог, собаки, а еще и огромный мир. Где кто-то ждет твоих фото и откровений, тебе приписанных (Чуня же даже писала для одного издания колонки, но, с другой стороны, кто теперь не пишет колонки).
Дмитрий знает наверняка, что Чуня прожила счастливую жизнь:
– Для меня же Чуня была существом, которое отняло у меня пятнадцать лет. Я ее лечил все эти пятнадцать лет, думал, с кем ее оставить, когда уезжаю, ну и любил, конечно. Она же дура была, но хорошая дура, милая. Я пережил ее смерть (в прямом смысле – она умерла при мне), разумеется, трудно. Будь она человеческим существом, она бы успела школу закончить, и, наверное, завалила экзамены и пошла торговать в магазин. Возвращаясь домой, я аккуратно открываю входную дверь и смотрю под ноги – хотя Чуня уже полгода меня на пороге не встречает. Может ли её кто-то заменить? Нет и не надо. Да и Чуня не потерпела бы никакой замены. Вот просто бы сошла с ума от ревности – в своем несуществующем собачьем раю – если бы об этом узнала.
А перед тем, как перейти к экзотике мира животных, упомянем о Милке, собаке-путешественнице поэта Ильи Плохих из Подмосковья.
Вместе со своим непоседливым владельцем Милка только за последние годы побывала в Костроме, Калуге, Волгограде, Ржеве, Нелидове, Элисте, Ростове-на-Дону и Ростове Великом, Переславле-Залесском, Махачкале, Симферополе, Севастополе, Ялте и Феодосии... Купалась в Волге, Каспийском, Черном, Азовском морях, Плещеевом озере, озере Брязлы и других водоемах, взирая на все географические объекты глазами Восточного мудреца:
Моя собака любит ехать в машине.
Она сидит в ней, как мудрец на вершине
горы сентенций, прозвучавших двояко.
Луга и рощи любит видеть собака.
Невестка с тараканами и улитка в шапке
Опытом содержания насекомых-великанов поделилась Мария Матю – журналист, художник, скульптор, керамист и замечательный поэт.
Два усатых гиганта достались Марии случайно: однажды девушку отправили на съемки сюжета о Дне Мухи в одном из столичных парков. Там защитники и популяризаторы насекомых подарили телевизионщице два контейнера, в которых сидели крылатый и мадагаскарский шипящий тараканы.
С необычным подарком Мария, которая тогда только-только вышла замуж, отправилась в гости к свекрам. Представьте же удивление родителей мужа, когда к ним в гости приехала невестка со своими тараканами. Но шок быстро прошел, оставалось убедить мужа в том, что новые обитатели – как раз то, что нужно молодой семье.
На самом деле, уход за ними не был суперсложным, – призналась Мария.
Единственное, держать их пришлось в разных террариумах, иначе бы они друг друга сожрали. У нас к тараканам чисто природная брезгливость. Но стоит её преодолеть, и жука можно посадить на руку, он не убегает, сидит, он становится прикольным.
Если прикоснуться к шипящему таракану, он и правда шипит, примерно, как наши коты. Я выяснила, что у него чешуйки есть специальные для этого, чтобы прибегать к такой защитной реакции, отпугивать врагов.
Питались тараканы самой простой едой: овсяными хлопьями, фруктами, овощами и кошачьим кормом: всё очень легко и бюджетно.
Единственной заморочкой оказалась вода. Проблема в том, что просто так, в мисочке им воду ставить нельзя — тараканчики просто захлебнутся или утонут.
Так что поить их приходилось с помощью смоченных ватных дисков. А раз высыхает вата быстро, то на несколько дней оставлять подопечного одного было нельзя. А попробуй кого-то уговорить присмотреть за 8-сантиметровой «букашкой», скажем, на время отпуска!
А еще Мария переживала, что её тараканы сбегут и начнут плодиться, но эта тревога была напрасной: им нужна нормальная температура и они физически не могут выжить где-то в перекрытиях многоэтажки.
А вот Мария Ануфриева, прозаик из Санкт-Петербурга, обладательница множества литературных премий, завела целую компанию улиток.
Инициатором в этом деле выступил ребенок, но Мария упорно отказывалась, заявляя, что скорее уйдет из дома, чем согласится находиться под одной крышей со скользкими тварями. Но сердце матери – не камень:
– Я и представить не могла, что можно полюбить моллюсков. А потом к гигантам-ахатинам добавились две виноградные улитки : Аврора и Магнолия, которых мы привезли из местечка Макопсе под Сочи. Они жили вместе с африканцами и даже катались на их панцирях. В это сложно поверить, но у улиток разный «характер». Одни медлительные, едят да спят, а если уползут, то недалеко, другие – сбегают в мгновение ока, стоит только ослабить внимание.
Беглянок Марии и её сыну иногда приходится разыскивать неделями. Но путешествуют они не только по квартире – они ездили на питерской «Ласточке» в Карелию. В поезде ахатины неизменно вызывали ажиотаж, как у детей, так и у взрослых. А во время предновогоднего вояжа мощный ахатин Уля подняла крышку коробки, поставленную на верхнюю полку для багажа, и заползла в меховую шапку соседа, где спокойно заснула.
В марте прошлого года, в разгар самоизоляции, ахатины неожиданно произвели потомство. Поезда тогда отменялись, и вот - пустой Ладожский вокзал, единственная электричка в 6.30 утра и Мария одна тащит сумки с контейнерами, в них - Уля, Альфа, Бета, две виноградные приживалки и куча улитят. Просит охрану: «Не просвечивайте, пожалуйста, сумки, там только что родившиеся улитки». Заглянули в сумки, спрашивают: «Вы их едите что ли?».
Картина почти апокалиптическая.
Птица и черепаха умершего поэта
После смерти в начале лета Василия Бородина «осиротела» его черепаха. Из квартиры погибшего поэта животное попало к Богдану Агрису, коллеге Бородина по цеху, и заодно - птицеспасателю с многолетним стажем
Богдан знает, что в подобных ситуациях пресмыкающиеся испытывают стресс, в первую очередь из-за сбоев в ежедневных ритуалах (кто, во сколько, как, чем кормит):
– Они запоминают часто общающегося с ними человека в лицо, причем не химическим путем (по запаху), а зрительно, поэтому Чепчик понимал, что в его жизни случились сильные изменения, и ощущал их как некомфортные. Вася погиб 9 июня, Чеп приехал к нам 10-го.
С этого дня, кроме самых разных по образу жизни и повадкам пернатых: ворон, голубей и птиц поменьше, у Агриса поселился новый постоялец.
Мягкие ультрафиолетовые лампы, большой террариум и человеческая забота – вот всё, что нужно, чтобы Чепчик из отведенных ему 40 лет неспешно провел на земле оставшиеся 25. Получается, что Васю Бородина он может пережить на четверть века.
Дольше существуют только слова и тексты. И еще любовь, отличающая человека и наделенных интеллектом животных от мха, растущего на камне.
