Музыкальный театр имени Наталии Сац затаился, все внимание сосредоточив на реконструкции своего здания, которая началась лишь в июне. Тем не менее Большой театр, который, несмотря на пандемию, не отказался от приглашений постановочных команд из-за кордона, в итоге оказался в выигрыше: его «импортные» постановки стали яркими событиями. А последняя премьера — «Ариодант» Генделя — прозвучала роскошным финальным аккордом в несколько тормозной партитуре минувшего оперного сезона, в целом прошедшего под лозунгом «Потихонечку…».
Большой театр стартовал выступлением Пласидо Доминго, дебютировавшего на сцене ГАБТа в качестве дирижера в опере «Манон Леско» Пуччини. Исполнение было вдохновенным — само присутствие маэстро Доминго в оркестровой яме настраивало на восторженный лад и зрителей, и музыкантов.
Это было самое начало второго «пандемического» сезона — и участие в спектакле приезжей звезды давало надежду, что все обойдется, не будет новых волн эпидемии, и мы забудем все это как дурацкий сон. Надо сказать, что Большой театр сумел выдержать эту эмоциональную планку на протяжении всего сезона. В марте грянула великолепная «Саломея» в постановке главного дирижера Тугана Сохиева и немецкого режиссера Клауса Гута. В заглавной партии выступила Асмик Григорян — и это было незабываемо как по музыкальному уровню, так и по режиссерской концепции. Не снижая темпа, театр представил «Тоску», изобилующую постановочными роскошествами вплоть до золотого дождя в финале, над которыми можно было бы поиронизировать вволю, если бы не отличное качество музыкального исполнения с участием прекрасных опять-таки заезжих певцов. Ну и финал сезона — «Ариодант» Генделя в постановке интернациональной команды, в которой прекрасно проявили себя как российские исполнители, так и гастролеры из Италии, Ирландии, Франции, Швейцарии под чутким руководством итальянского маэстро Джанлуки Капуано и английского режиссера Дэвида Олдена.
А теперь — о менее успешных названиях. И начнем с того же Большого театра, который не удержался от соблазна продолжить проблематичный тренд — приглашение драматических режиссеров на постановку оперы. На этот раз материалом стал «Мазепа» Чайковского, отданный замечательному мастеру Евгению Писареву. И хотя Писарев в опере не новичок — его спектакли в том же Большом театре имели успех, — здесь, как пишут на мониторах компьютеров, «что-то пошло не так». Режиссер предложил предсказуемую, не вполне адекватную музыке концепцию. Провала не случилось, как не случилось и большой победы. Скорее всего, спектакль останется проходным и в творческой биографии режиссера, и в репертуарной истории театра.
В этом же ряду — не побед и не провалов — стоит «Тоска» Дмитрия Бертмана в «Геликон-опере». Впрочем, нельзя сказать, что она совсем не удивила. Режиссер, давно переросший режиссерский радикализм, неожиданно прибегнул к решению, выворачивающему сюжет этой великой оперы буквально наизнанку. И хотя в музыкальном отношении геликоновская «Тоска» была сыграна и спета на самом высоком уровне благодаря дирижеру Валерию Кирьянову, тенору Игорю Морозову и баритону Михаилу Никанорову, это не спасло спектакль от ощущения необязательности. Аналогичное чувство вызвал «Вольный стрелок» в музыкальном «Стасике». Поставивший его Александр Титель тоже не страдает «режоперским» вирусом — но тут что-то явно переклинило, и шедевр Вебера, считающийся первой романтической оперой, предстал банальной компьютерной игрой. Жаль отличных певцов, которые прекрасно пели, но, увы, потерялись в нелепой постановочной затее. Столь же «проходным» опусом в репертуаре театра «Новая Опера» стала «Кармен», поставленная Юрием Александровым с прекрасной Агундой Кулаевой в заглавной роли. Ряд не очень интересных решений, неувязки в мотивации, а в целом — весьма банальная постановка, в которой хорошим певцам сложно себя проявить.
Такое натужное прочтение классики мастерами драматической и оперной режиссуры наводит на мысль о кризисе режиссерских стандартов, нацеленных на утверждение своего доминирования над партитурой сомнительным путем «приращения смыслов». И это, пожалуй, следует назвать заметным знаком прошедшего сезона.
Впрочем, благодаря Константину Богомолову, метнувшему в Перми кровавый тампон в Бизе, пришло осознание новых, гораздо более радикальных векторов развития оперной режиссуры. В своей «Кармен» Богомолов смыслы не приращивает. Он их создает заново, шумно «положив с прибором» на текст, не только литературный, но и музыкальный. Перспективы для режоперы открываются огромные, если не относиться к оперной партитуре как к священной корове. Корова — она и есть корова. Резать ее надо, к чертовой матери. И пускать на стейки.
Затишье случилось и на территории современной музыки. Если позапрошлый сезон предъявил целую серию актуальных сочинений в жанре, который композиторы-авангардисты почему-то называют оперой, что отразилось на результатах фестиваля «Золотая маска», то в минувшем сезоне было как-то тихо. И это тем более обидно, когда видишь, что Европа держит лидерство именно на русском материале. Буквально только что — в июле — состоялись две мировые премьеры, которые наглядно демонстрируют наше отставание от мировых трендов. В Англии сыграли оперу композитора-любителя Энтони Болтона «Жизнь и смерть Александра Литвиненко», а в Штутгарте прошла премьера оперы «Простые» композитора-авангардиста Сергея Невского. Оба сочинения документальны и посвящены самым насущным проблемам современности. Опера про Литвиненко обличает режим, ну а «Простые» основаны на подлинных письмах российских гомосексуалистов 20-х годов. До слез обидно, что мы упустили такие благодатные темы. Впрочем, можно надеяться, что хедлайнеры отечественной актуальной оперы просто взяли паузу с тем, чтобы в следующем пальнуть по полной. Благо сюжетов жизнь подкинула немало.
