Когда Кушанашвили вдруг поменял музыкальное телевидение на потребительскую программу «Естественный отбор», а потом появилось еще и кулинарное шоу «Спасите, я не умею готовить», редкий его знакомый не пошутил по этому поводу. Впрочем, в большей части таких шуток проскальзывала завистливая интонация: в отличие от многих телезвезд конца прошлого века Отар был явно при деле и очень напоминал человека, который получает немало удовольствия.
Когда оба проекта закрыли, Кушанашвили поступил в духе времени и начал делать для Интернета программу «Каково», где весьма эмоционально подводит итоги недели. Впрочем, для его пылкой натуры этого явно недостаточно, и, пока все в отпусках, Отар продолжает жить в режиме «всегда готов». В беседе с «МК» телеведущий обсудил безработицу, интернет-знаменитостей и киевские перспективы.
— Тем, кого в девяностые называли телезвездами, оказалось не так просто перекинуть карьерный мостик в новый век. У тебя это в общем получилось, хотя могу предположить, что были определенные проблемы…
— Врать не буду, я тоже сидел почти на мели. Особенно после того, как закрыли проект «Большой Куш» (шоу канала СТС, закрытое в 2002 году. — «МК»). Эту программу считали революционной и делали ее как пародийное шоу. А меня наняли как человека, который должен был пародировать Нагиева, только-только прогремевшего с «Окнами». Но всю эту сатиричность и сарказм мало кто оценил. А потом случился теракт в театральном центре на Дубровке, и программу решили приостановить, потому что в контексте трагедии она выглядела просто кощунственно. Александр Цекало, который тогда был продюсером на этом канале, по-человечески мне все объяснил. Но я даже не подозревал, что проект закрывают навсегда. Ради «Большого Куша» я ушел с «Муз-ТВ», где эксплуатировал образ ерника и хулигана. И вот я оказался вообще не у дел. Помню, Иван Демидов в каком-то нашем разговоре заметил: «Буду очень удивлен, если ты после такого проекта найдешь работу». Конечно, в «Большом Куше» я вел себя как и подобает ведущему пародийного шоу, то есть оскорблял все, что можно оскорбить. И Демидов как в воду глядел, меня никуда не брали.
— Если я ничего не путаю, то рука помощи тебе была тогда протянута из-за границы…
— Да, меня пригласили в Киев. Причем пригласил Зеленский, который тогда был еще телепродюсером. Я там вел программу «Разбор полетов», и если бы не этот проект, то моя семья, а к тому моменту я уже несколько раз спасал демографию на Руси, околела бы с голоду. Я ведь ничего не умею, кроме как быть придурком, сотрясающим воздух, и в Киеве это оценили. Но проект тоже со временем закрыли.
— Как они тебе это объяснили?
— Наверное, так же, как и тебе, когда закрывали «Акулы пера». Мол, список интересных гостей исчерпан, батарейки истощены. Правда, некоторое время спустя мне предложили другой проект под названием «Машина времени», еще я вместе с Сергеем Лазаревым судил танцевальный конкурс «Майдан’s». Но потом в политической стратосфере стало так неспокойно, что дорогу в Украину мне перекрыли. Я вернулся в Москву, снова сидел без работы, пока не предложили программу «Естественный отбор».
— И это предложение можно назвать весьма специфическим. Все-таки ты на телевидении обитал в сфере, которая даже не граничит с так называемыми потребительскими программами. Каким соображениям ты следовал, когда сказал «да»?
— Ну, прежде всего у меня была эйфория по поводу того, что обо мне вообще кто-то вспомнил. Я тогда жил в Красногорске и весил девяносто семь килограмм. И вот ко мне приезжают продюсеры и находят меня на футбольном поле около дома. Ты бы видел глаза, которыми они на меня смотрели. Как в кино, когда на какое-то дело рекрутируют стариков из прошлого. Наверное, ничего общего с живчиком Отариком, к которому все привыкли, у меня тогда не было. Огромная рожа, еле дышу, ну и так далее. И когда они мне сделали предложение, то я не думал ни о смене имиджа, ни о другом формате, это просто была работа для человека, который проедал последние киевские накопления. И я в эту работу вцепился. Знаешь, когда я смотрю, как складываются судьбы у ведущих моего поколения — Авроры или Саши Пряникова, то могу сказать, что я еще удачливый сукин сын.
— Перед съемками ты, видимо, хотел вернуться к себе прежнему и прилично похудел…
— Минус двадцать семь килограмм за два месяца. Но это не геройство, а простое отношение к профессии. Как в красивых голливудских историях, когда говорят: «мне так была нужна эта работа». Вот и мне она так была нужна, что я пришел домой, выбросил все из холодильника и заявил семье, что теперь хачапури и хинкали они будут есть в других местах. Потом потел, отжимался, качал пресс, и когда приехал на встречу с продюсерами перед съемками, их первый вопрос был: «Ты что с собой сделал?» Я этим страшно гордился.
— Интересно, какие у тебя были первые эмоции, когда ты вошел в студию, а там пельмени или что-нибудь в этом роде?
— Удивишься, но я сразу себя почувствовал как рыба в воде и получал от всего этого невероятное наслаждение. В общем, это был триумфальный камбэк.
— А потом ты решил, что после программы о товарах можно броситься и в кулинарное шоу?
— Это уже было решение, что называется, от противного. Меня тогда уже знали и как многодетного папу. И когда предложили проект, мне показалось, что вот такой неуклюжий папаша, который не может отличить сковородку от кастрюли, может быть очень смешным. Потом это был очень хороший контракт. Боюсь обидеть всех, кроме Малахова, Борисова и Нагиева, которые для меня недосягаемы, но получать и удовольствие на съемках, и такие деньги было очень приятно.
— В этих программах, кстати, почти не было того шумного Отарика, к которому многие привыкли в твоих программах о шоу-бизнесе…
— Мне всегда было легко играть ублюдка, наверное, во мне многое от этого есть. Но потом появились дети. И ты уж совсем обреченное существо, если дети тебя не меняют в лучшую сторону. Я, конечно, изменился, и сейчас мне даже странно, что раньше был таким помешанным на себе нелепым человеком.
— Ну, не сгущай краски. Я посмотрел несколько выпусков твоего you-tube-шоу, и там ты по-прежнему весьма органичен в роли генератора сомнительных комплиментов…
— Молодые люди, которые занимаются этим проектом, все время говорят мне о цифрах. А сейчас цифры напрямую связаны с твоими доходами. Так что приходится. Конечно, там очень много лишнего и не по делу экспансивного, от чего хотелось бы избавиться. Но, с другой стороны, эта программа снимается без сценария одним дублем и поэтому отражает момент, в который записывается. Я сам четко знаю, что хорошо, а что плохо, но при этом я живой персонаж, и люди это видят. Когда я сказал, что казанскому негодяю нужно отрубить голову за то, что он сделал, то этот выпуск заблокировали за призыв к насилию. Но в тот момент у меня другого лексикона не было. В любом случае я всегда оправдываю себя тем, что стараюсь проговаривать главную мысль: нельзя обижать детей, нельзя поднимать руку на женщину, нельзя портить жизнь старикам. Хотя как бы я ни старался, но у меня никогда не будет столько подписчиков, как у любимой певицы Ларисы Долиной Вали Карнавал.
— Как ты себя чувствуешь в этом дивном новом мире с его суперзвездными блогерами?
— На этих новых звезд я смотрю как на идиотов. Мне до сих непонятно, как люди, бросающие друг другу обвинения, не совместимые по крайней мере с репутацией, встречаются потом друг с другом на какой-нибудь церемонии как ни в чем не бывало. Во времена покойного Айзеншписа если кто-нибудь оскорблял, били морду сразу.
— Просто сейчас оскорбления — это вроде как часть шоу, не более того…
— Главное — сморозить, пальнуть, сказануть. Когда Ксения Собчак в телеграм-канале оскорбляет Тину Канделаки, предъявляя ей, что она спала с кем-то из окружения одного олигарха, то любая девушка, а грузинская тем паче, сделает все, чтобы к вечеру Собчак на свой вопрос получила четкий ответ. Теперь можно швырять такие обвинения, и ничего никому не будет. Главное, нахамить звонко. Хотя Собчак как девушке, которая постарше многих новых звезд, нужно отдать должное. Она приспосабливается к любой ситуации. Таких людей единицы. И лучший из них Максим Галкин. Он сталкивает людей лбами в своем шоу «Музыкалити» и при этом хорошо выглядит. Макс знает, что старики брюзжат, молодежи на это наплевать, а сам он при этом в центре, в белой одежде призывает раскурить трубку мира. Мы с ним иногда переписываемся, и я, наверное, единственный, кому он дал ответ на вопрос о его альковной жизни с Аллой Пугачевой. Макс написал: «Лучше, чем я ожидал». Гений. Но вот за людей вроде Дани Милохина я переживаю. Что у них будет дальше? Я скажу: ничего, пустота. Потому что «дальше» появится, когда будут прочитаны книги, а это сейчас не в фаворе.
— Не хочу показаться навязчивым, но ты сейчас ворчишь на молодежь…
— Я себя иногда на этом ловлю. Когда они приезжают на разные церемонии на «Майбахах», я не завидую их доходам, а примеряю эту ситуацию на своих детей. Если бы на них вдруг обрушились из тик-токов эти миллионы, что бы они делали, как бы себя вели. Да, я иногда брюзжу, но только потому что стараюсь думать о будущем. Но вообще слава всех этих новых звезд заслуженная. Сейчас их время, и Лариса Долина не должна так серчать на Валю Карнавал. Не думаю, что в возрасте Вали она была умнее или более воспитанной, чем эта девочка. Просто у Вали сейчас больше возможностей, чем тогда было у нее.
— Если я правильно понимаю, твои дети пока не проявляют интерес к современным медиа?
— Арина Отаровна работает на разных театральных и кинопроектах. Вообще старшие дочери, Арина и Дарья — она требует называть ее Дарико, на грузинский манер, — очень взрослые и самостоятельные барышни. И они никогда не хотели для себя публичности, поэтому и не лезут в эту сферу. Сыновья такие же. Вот только младший, Даня, ему двенадцать, видит себя кем-то вроде властителя умов. Но думаю, это со временем пройдет.
— Сейчас принято смеяться над эфирным телевидением как над пережитком прошлого. Какие у тебя мысли по этому поводу?
— Я тоже могу смеяться, но при этом думать о новом телепроекте. Меня снова пригласили в Киев.
— Я, возможно, сейчас присоединюсь ко многим твоим знакомым, которые, вероятно, уже сказали тебе, сколько грязи здесь польется на твою голову, если ты будешь работать в Украине…
— Без этого точно не обойдется. Но у всех, кто будет лить грязь, я хочу спросить: «У вас есть здесь работа для меня? И если ее нет, то почему я должен отказываться от других предложений?» А предложение это очень выгодное. Лично у меня требований к продюсерам два. Первое: никакой политики. Второе: деньги наличными. И пока мы понимаем друг друга, посмотрим, что будет дальше.
