Фильмы Сергея Лозницы и Кирилла Серебренникова, где Марина снималась, показывают в Каннах. А у нее нет жилья в Москве. Иногда нет денег на самое необходимое. Марина снималась у Серебренникова, а ее муж в это время оказался в тюрьме. Через год погиб под Смоленском сын от руки пьяного друга. Актрисой Марина стала поздно. У нее нет профильного образования. На сцену она впервые вышла в колонии строгого режима. В 2006 году получила премию на конкурсе «Калина Красная» в местах лишения свободы. Благодаря приезду группы из Театр.doc в колонию открылся драматический талант Марины.
С 2015 года она играет в спектаклях Театр.doc. Ее можно увидеть в «Вива, Вита!» и «Мамауйди» в постановке .Варвары Фаэр, с которой в 2015-м они сделали автобиографический стендап «Лир-Клещ». Тогда Марина рассказала о жизни в женской колонии, читала свои стихи и тексты Шекспира, исполняла тюремный фольклор. Драматург, режиссер и директор Театра.doc Елена Гремина поставила с ней «Правозащитников» и «Подлинные истории женщин, мужчин и богов». Сама Марина поставила в Театре.doc «Для танго двое не нужны» – про тюремную любовь. Она задумала пьесу о женщинах, отбывающих большой срок. Актриса Юлия Ауг пригласила Марину Клещеву в свой спектакль «Эльза» в Театре на Таганке на роль директора хора Зинаиды.
В кино она сыграла бомжиху в «Звоните ДиКаприо!» Жоры Крыжовникова, ругающую немцев женщину в «Блокадном дневнике» Андрея Зайцева, Сердобольную в «Кроткой» Сергея Лозницы, Тетю Иру-соседку в «Тексте» Клима Шипенко, завхоза в «Ученике» Кирилла Серебренникова, врача в его же «Лете», которая во время медосмотра командует: «Раздвинуть ягодицы!».
Съемки фильма «Третья жизнь Марины Клещевой» продолжались на протяжении четырех лет. Снимали на свой страх и риск, без денег. Сейчас идет работа над монтажом.
Елена Демидова, как и ее героиня, многое поменяла в середине жизни: окончила МВТУ им. Баумана, а потом уже училась в мастерской Марины Разбежкиной в киношколе «Internews», начала снимать фильмы. В 2016 году дебютировала в игровом кино, став сорежиссером «Прикосновения ветра». Под ее руководством обычные люди снимают «кино из собственной жизни».
– Я все поменяла в середине жизни, – рассказывает Елена Демидова. – Было жестко и трудно, хотя, конечно, не так ярко, как у Марины. Она – уникальная личность, настоящая героиня и в человеческом смысле, и в смысле кино. Отсидев много лет в тюрьме, имея за спиной жизнь в очень неблагополучной среде, Марина на наших глазах пытается поменять свою жизнь и стать актрисой театра и кино. Она врастает в совершенно иной круг людей.
Первая, обычная жизнь Марины оборвалась в двадцать лет, когда она впервые попала в тюрьму. Попала глупо, почти случайно: пока одни дрались и выясняли отношения, другие за их спиной совершили ограбление. Посадили всех. Потом был короткий период на воле – и снова тюрьма, на этот раз надолго. Это могла быть очередная история сломанной жизни, но Марине повезло. В Шаховской колонии, где она отбывала срок, появились люди из Театр.doc и поставили с заключенными спектакли. Участие в тюремной самодеятельности помогло ей выйти из колонии досрочно. А потом был Серпухов, работа на рынке, пока вновь не появилась Елена Гремина и не пригласила в театр. Так начиналось освоение новой профессии, третья жизнь Марины Клещевой.
– Как вы познакомились?
– Произошло это, когда начались переезды Театра.doc. Его выгнали с Трехпрудного, и мы с Настей Патлай подумали, что надо все снимать. Начались субботники на Разгуляе, и я как хроникер все фиксировала, не понимая, будет ли кино. Посмотрела спектакль, который придумала Лена Гремина с участием Марины, рассказывающей свою жизнь. А через какое-то время она пригласила ее в спектакль «Подлинные истории женщин, мужчин и богов», где история Марины вплеталась в древнегреческие мифы.
Помню, как она пришла на день рождения театра в перстнях и спела песню. Ближе к лету я вдруг поняла, что на моих глазах меняется человек, переходит из одной жизни в другую. «Вот предмет для кино», – сказала я сама себе, а потом обратилась к Марине: «Давай я про тебя буду снимать».
Я обратила внимание на то, что рядом со мной происходит та жизнь, которая может стать предметом кино. Мы снимали Марину с самого начала ее новой жизни. Она впервые летела на самолете, в первый раз выехала на гастроли за пределы России. Впервые она поняла, что помощь может быть бескорыстной. Бывали моменты, когда Марина отчаивалась, искала работу в Серпухове. Ей по-прежнему нелегко жить. Тюрьма не ушла совсем из ее жизни. Муж по-прежнему сидит.
– Насколько Марина открыта? Не смущает ее упоминание о судимости?
– Она готова об этом свободно говорить. У нее была идея мастерских надежды, чтобы помогать кому-то из бывших сидельцев. Единственное, чего Марина не любит, – когда ее представляют не как актрису, а как человека, побывавшего в колонии, когда это как ярлык, свидетельство того, что она интересна только этим. А Марина – талантливый человек. В руках у хорошего режиссера она многое может. В «Кроткой» у Сергея Лозницы она прекрасна, точно играет ту роль, которая ей предназначена в этом театре абсурда. У Серебренникова она всегда играет хорошо.
– У вас будет рассказ о будничной жизни героини?
– Это будет история о том, как человек меняется – его лицо, глаза, мышление, как происходит процесс перехода из одной жизни в другую, когда старая жизнь тянет назад. Вроде бы только выкарабкалась – и вдруг начинают умирать все, кто держал... Без Елены Греминой ничего бы у Марины не было. А Лена уходит, и эта боль навсегда. Потом – трагедия с сыном, которого задушили в деревне на дискотеке.
Мы покажем перемены через эпизоды. Будет и обычная жизнь Марины, и театральная – не только спектакли, но люди, которые приходят до и после спектаклей, муж, который звонит из тюрьмы...
Во время съемок у Андрея Зайцева в «Блокадном дневнике», где у Марины небольшая роль, приходил какой-то странный человек. Будет и ее участие в акции в поддержку Кирилла Серебренникова. Он важный для нее человек. У него первого Марина снималась. Будут гастроли, визит во французское посольство.
Главное, что Марина не боится быть смешной, некрасивой, не стесняется своей тюрьмы, если это не превращают в ее единственное достоинство, как в зоопарке: посидела в тюрьме, а теперь играет. А когда рассказывают о том, что человек прошел сложный путь, то это совсем другая история. Про это важно говорить, про то, как ей помогали люди, такие, как Елена Гремина.
– У Марины же нет актерского образования?
– Нет, но она умеет учиться, все впитывает. Мы говорим на одном языке. Она поставила как режиссер читку пьесы «Моя война» Аллы Тереховой. Я наблюдала за тем, как она репетировала. Эта история о Геннадии Кравцове, которого посадили за шпионаж. Работал он программистом в ФСБ. Его сократили. Он отправил резюме шведам. Его жена Алла проходила у меня курс, сделала кино про свою с ним жизнь, когда он вышел на свободу. Она написала пьесу «Моя война» – о том, как он сел, а у нее двое детей и третий, взрослый, от другого брака, и что-то надо делать, чтобы жить. Хорошая пьеса получилась, и Марина ее поставила – пока как читку.
– В 2010 году, когда горели леса, вы поехали с камерой в Рязанскую область вместе с волонтерами в полыхающие деревни. А потом появился фильм «Леша». Вы его тоже снимали долго – три года...
– Леша, кстати, уже не герой. В том смысле, что если к нему поедешь, то кино не будет. Обычная жизнь, обычный мужик. Важно уловить подходящий момент. Можно же кучу интересного найти, но фильма не будет.
