История о преподавателе литературы провинциального вуза, специалисте по Серебряному веку, оказавшемся под домашним арестом, наверное, так бы и осталась в планах, если бы не пандемия. Производство большого полнометражного проекта «Воздух» о Второй мировой войне Алексею Герману пришлось приостановить. Полетел график, ковид уносил жизни людей. Многое теперь предстоит начинать с нуля.
Продюсер Артем Васильев сподвиг к промежуточной работе, и Алексей Герман извлек на свет давний сценарий, написанный им с Марией Огневой. Никакого дела Кирилла Серебренникова тогда еще не было, сколько бы ни искали сегодня аналогий. Фильм снимали в октябре прошлого года, быстро и в одной декорации. Нашли под Петербургом, в Репине заброшенный дом, оборудовали в нем профессорскую квартиру, где в основном все и происходит, да еще часть подъезда. Кое-что снимали во дворе этого живописного двухэтажного строения, стоящего среди сосен.
Как и его герой, Алексей Герман пишет в соцсетях посты, очень неприятные для кого-то, в частности, о Доме творчества кинематографистов, расположенном в тех местах, где снималось «Дело». И теперь ему тоже пришлось за них отвечать, ходить в суд. А место дивное. Какой красивой там могла бы быть жизнь!
В титрах перед фамилией режиссера стоит имя его жены – художника-постановщика и художника по костюмам Елены Окопной. Она единственная россиянка, ставшая в своей категории обладательницей «Серебряного медведя» Берлинале за фильм «Довлатов». Как тогда, так и теперь Елена скрупулезно воспроизвела среду. Предметный мир насыщен. Квартира полна важных деталей. Каждый кадр живописен и наполнен светом, это почти готовая картина. Камера Ивана Бурлакова гуляет по квартире, выхватывая книги, гравюры с иероглифами, какие-то бессмысленные с практической точки зрения предметы...
Предваряет фильм цитата Сартра о том, что делать с отчаянием. «Настоящая человеческая жизнь начинается по ту сторону отчаяния». Звучит грузинская песня.
Давиду Гурамовичу – 50. По отцу он грузин, говорит с легким акцентом. Он чужой в этом маленьком городе, и аккумулирует по замыслу режиссера черты героев русской литературы – от Чацкого до персонажей Достоевского.
Сценарий писался в расчете на Мераба Нинидзе, работавшего на картинах Германа «Под электрическими облаками» и «Бумажный солдат». Надо было предпринять усилия, чтобы привезти его в Россию из Австрии, где он живет почти тридцать лет. И это в то время, когда границы из-за пандемии закрыты.
Помог решить проблему Михаил Швыдкой. И Мераб Нинидзе на месяц приехал в Репино. Когда-то он снимался в «Покаянии» Тенгиза Абуладзе, работал в Театре им. Шота Руставели. Его герой в «Деле» вспоминает, что жил в Тбилиси, провел там часть жизни. Все это Мераб мог бы сказать и о себе. В «Бумажном солдате» он сыграл русского интеллигента. Теперь – грузинского, но живущего в России.
Когда-то Мераб рассказывал, как покинул Грузию в поисках работы, как пришел к выводу: «Проходя через препятствия, человек становится сильнее. Моя жизнь в эмиграции это не раз доказывала. От утраты можно стать сильнее. Я верю в это. А вопрос, поставленный в «Покаянии» – почему мы ушли от Бога и церкви, – никуда не делся».
Он актер редкой органики и теплоты, ради него стоит писать сценарии. С Алексеем Германом они на одной волне. В этой камерной картине все актерские работы филигранны. В роли медсестры очень хороша Светлана Ходченкова, еще раз подтвердившая, какой яркой и глубокой актрисой стала в последнее время. Анастасия Мельникова в роли бывшей жены Давида выразительна и безыскусна. Анна Михалкова сыграла адвоката, для которой дело чести выиграть безнадежное дело. Ее присутствие в этой картине да еще в такой роли вносит особенный контекст. Но уловить этот тонкий флер способны все-таки именно мы, не иностранцы.
Давид обвиняет мэра городка в краже 5 миллионов, а мэр его – в краже 15 стульев, что переводит происходящее в плоскость Ильфа и Петрова. Странно, конечно, что герой Нинидзе размещает в соцсетях неприличные картинки, шарж, где градоначальник сношается со страусом. Тут же против Давида сфабриковали дело о хищении государственного гранта, выделенного на проведение научной конференции. Теперь Давид вынужден сидеть под домашним арестом, не может пользоваться мобильным телефоном и Интернетом, отойти от дома далее чем на сто метров. На его ноге – фиксирующий местоположение браслет. На балконе он вывесит «простыню» с надписью: «Мы все знаем, кто настоящий Вор».
«Простые» граждане в ответ будут стоят под его окнами с плакатами: «Профессор Вор», «Верните деньги Пушкину», «Руки прочь от литературы». Они-то знают, что Пушкин не простит, не зря же «написал «Преступление и наказание». Классический морок российской жизни.
Мать, медсестра, все уговаривают Давида покаяться, извиниться перед мэром. Просвещенный следователь, оказавшийся знатоком Оруэлла, которого сыграл неузнаваемый Александр Паль, дружески посоветует: «Признавайтесь. Условно дадут. А так зона, неприятные люди». Это он произнесет тост: «Лучше не будет, чем сейчас». «Почти как японская поэзия», – ответит Давид.
Он не хочет признаваться в том, чего не совершал, хотя наступит момент, когда он окажется морально готов взять на себя вину. Ему будет казаться, что «они» его боятся, но ужас в том, что никто и ничего в России не боится.
Мать Давида, которую ярко сыграла Роза Хайруллина, совершенно с другим акцентом, нежели в «Психе», где она, тоже мать взрослого сына с кучей проблем, говорит, что живем мы в великой стране, но всегда в ней воровали, даже при коммунистах. «Труба протекает» – наше вечное состояние. И к Давиду приходит сантехник, вместе они выпивают. Первый тост: «Чтоб не протекало», а потом, спустя время, будет другой: «Чтоб протекало». Тогда будет работа у сантехника.
Кажется, что все беспросветно и лишено смысла. Дочь, которую сыграла Александра Бортич, не хочет с отцом разговаривать, и это давняя рана. Мать окажется в больнице с инсультом, и посещать ее запрещено. В дом не раз врываются какие-то люди, избивают Давида, устраивают погром в квартире, пытаются перерезать ему горло. Студента, вышедшего на пикет в поддержку своего преподавателя, хотят отчислить из института. А его самого ректор уволит при единодушной поддержке коллег.
Остается только рассуждать о том, где проходит грань между необходимостью быть порядочным человеком и карьерными соображениями. При этом Давид никогда себя не чувствовал таким сильным и свободным. Есть люди, которые не отвернутся. Прежде всего, молодые, студенты. А китайская дипломница Давила откажется от другого научного руководителя, поскольку он не чувствует Мандельштама. Человек загнан в угол и вполне может умереть. Есть вероятность, что никто не заметит потери бойца. Значит ли это, что его усилия были напрасны? Ответ в финале – неожиданном и одновременно старом как мир.
