С 1977 года Сличенко возглавлял единственный в мире профессиональный театр цыган, куда он пришел, а вернее, приехал в 16-летнем возрасте из цыганского колхоза. Его земляки, распознав в парне большой талант, продали мешок пшеницы и отправили в Москву. И он их не подвел.
В театре начинал с азов и низов, стал знаменитым артистом, собирал целые стадионы. После выступлений толпа поклонников поднимала Николая Сличенко вместе с автомобилем и несла на руках. Имея феноменальный темперамент, мощную мужскую харизму, он все силы отдавал театру и вокальной карьере. Снимался мало, но уже одной «Свадьбы в Малиновке» было достаточно, чтобы его полюбила большая страна. На юбилеи Николаю Алексеевичу приносили охапки цветов, а потом их вывозили на десятках грузовиков. Поздравления заканчивались глубокой ночью. В пандемические времена о таком же многолюдном прощании не может быть и речи. Пришли коллеги, поклонники и самые близкие люди. Ровесники чаще всего уже не ходят на траурные мероприятия — слишком опасно. В фойе и на сцене выставили портреты Николая Сличенко. Звучала цыганская музыка. Что ждет «Ромэн» дальше — трудно сказать.
У Николая Сличенко остались два сына — родной и приемный, дочь и жена, носящие одно имя — Тамилла.
Художественный руководитель Театра сатиры Александр Ширвиндт был дружен с Николаем Сличенко многие годы. Вот что он рассказал «МК»:
— Уходят аксакалы, уходят.... Вспоминаю 1957 год, служебный вход в театр «Ленком», не с фасада, а с подворотни. При входе направо — комнатушка, где жили брат и сестра Марковы — Римма и Леня. Комнатенка крошечная была, каких-то 3,5 метра, но это не мешало собираться нашей молодежной компании. Там сидел Кеша Смоктуновский (одно время он был на разовых ролях в «Ленкоме»), Сева Ларионов, легендарный «пятнадцатилетний капитан». Каждый вечер в эту комнатку приходил Коля Сличенко с гитарой — белозубый красавец, яркий, мощный. Он был очень компанейский и совсем не цыганского гульбища. Коля был творческим цыганом, потом уже руководил театром. Добрый, широкий, обаятельный — а эти качества не купить, не получить по блату. И вот мы, молодые, свободные, раскрепощенные, но в меру, в складчину покупали дешевые сосиски, кабачковую икру, дешевые напитки. И в этой комнатке Марковых пели, гуляли и были абсолютно счастливы. С того времени мы с Николаем Сличенко по жизни не расставались, хотя с каждым годом встречались все реже, но, когда виделись, вспоминали молодость и мечтали.
Многолетний завлит театра, журналист Алла Смехова проработала в «Ромэне» 18 лет.
— Впервые я увидела Николая Алексеевича еще студенткой и пребывала в ступоре после его выступления в Доме актера. У него была такая мощная энергия, с которой он врывался на сцену. Он вырос в простой семье, но его мама садилась за пианино и могла сыграть любую мелодию. Николай Алексеевич редко давал интервью, но мне удалось поговорить с ним и его женой Тамиллой Суджаевной, после чего у нас завязались теплые отношения. Когда я осталась без работы после ликвидации Гостелерадио, Николай Алексеевич позвонил и предложил мне работу завлита. В нем всегда была готовность помочь тем, кто в чем-то нуждался. Если кто-то бедствовал, он приносил костюмы, туфли. Он был очень тактичный, мягкий и толерантный человек, никогда никого не обижал. Но при этом крепко держал такой сложный коллектив. Николай Сличенко — настоящий самородок. Они с женой были очень домашними людьми, редко выходили в свет, но любили бывать в Доме актера. Вместе прожили 60 лет, поддерживали друг друга. Жену Николай Алексеевич очень опекал и постоянно с ней советовался. Он был необыкновенно красив, само очарование. Ему очень шло коричневое кашемировое пальто и такая же шляпа. Это был мой любимый наряд. Когда в театр приезжали с телевидения, я говорила, чтобы он непременно выходил только в этом пальто перед камерами. Цыган мало, но какая у них самобытная культура, и Николай Сличенко всю жизнь ее сохранял, но при этом не выносил разговоров про кибитки.
