Серебряные и золотые шлемы, боди-трико, сконструированные Мюглером, который, кстати, с детства увлекался классическим танцем и даже танцевал в кордебалете какой-то труппы, по рекламной задумке должны были напоминать «рептилоидную кожу и зеркально-сияющие латы киборгов». К такому прикиду, слепящему глаза и отвлекающему от танца, прилагались лица-маски, как в «Игре престолов», а также вплетенные в волосы и прикрепленные перья, которые уподобляли артистов (Ольгу Смирнову и Дениса Савина) доисторическим рептилиям и делали их кукольно-неузнаваемыми. На деле весь этот «маскарад» оказался сплошным дежавю: шлемы и купальники напоминали те, в которых певцы диско-группы Boney M в своей композиции «улетали на Венеру» еще в 1979 году, и кардинальным образом забивали хореографию знаменитого балетного революционера Уэйна Макгрегора. Это он около десяти лет назад вызвал в Большом бурю восторгов, когда поставил здесь свой выдающийся балет Chroma. В новой же работе (премьера балета «Макгрегор+Мюглер» прошла в Лондоне в 2019 году, но тогда Ольга Смирнова танцевала ее с премьером Королевского балета Эдвардом Уотсоном) некогда смелый экспериментатор смотрелся бледно и был едва узнаваем, в некоторых местах лишь повторяя упрощенные азы своего собственного стиля.
Если балет «Макгрегор+Мюглер» не сумел создать желаемый «фантастический» эффект, на который был рассчитан, и стал единственным слабым звеном в хорошо сбалансированной и весьма разнообразной программе вечера, то показанный в том же первом отделении программы «Фавн» марокканца Сиди Ларби Шеркауи (руководитель Королевского балета Фландрии) оказался совершенной фантастикой. И фантастикой можно назвать даже не сам балет, неоднократно показывавшийся в России (в Большом и на других площадках), а его исполнение, которое иначе как гениальным не назовешь. Премьер Большого театра Вячеслав Лопатин в совершенно другой, отличной от классической системе движений и мышления буквально «пропел» собственным телом музыку Дебюсси.
«Фавн» был поставлен к 100-летию дягилевской антрепризы и переосмысливает одноименный легендарный балет Нижинского, и то, что выделывал Лопатин со своим телом на сцене (впечатление существенно дополняла партнерша Лопатина в дуэте и его жена в жизни Анастасия Сташкевич), преобразило сам балет, сделало его гораздо более глубоким и интересным.
Вообще, созданный компанией MuzArts и показанный на Новой сцене Большого вечер современной хореографии так и просится в афишу театра. Это касается в первую очередь такого же небольшого, как «Фавн», 15-минутного балета Алексея Ратманского на музыку Чайковского «Воспоминание о другом месте», показанного во втором отделении. Поставленный в Амстердаме девять лет назад по заказу Национального балета Нидерландов, он оказался эмоциональным и эстетическим центром новой программы Большого. Занятые в одной из лучших работ Ратманского две пары танцовщиков продемонстрировали всю гамму любовных чувств и напряженных переживаний, которые испытывают увлеченные друг другом люди.
Построенный в неоклассическом стиле с использованием классической лексики (здесь имеется антре, красивые вариации), балет Ратманского лег на исполнителей так бесшовно и совершенно, как будто специально на них и был когда-то поставлен. Но все же из двух составов первый смотрелся более органично: солнечный и естественный, как дыхание, дуэт Ольги Смирновой и Артемия Белякова, показывающий радость и трепетную чувственность первых встреч; и, наоборот, изображающий период грустных расставаний горько-чувственный дуэт, очень музыкально исполненный Якопо Тисси и Екатериной Крысановой.
Замечу, что название всему вечеру, Postscript, дал одноактный балет Пола Лайфута и Соль Леон, показанный в финале (постановка 2005 года для Nederlands Dans Theater (NDT), которую они долгое время возглавляли). В своем балете Пол Лайфут и Соль Леон, как всегда, продемонстрировали новаторский подход к современному танцу. Их бессюжетные в общепринятом смысле слова балеты наполнены поэтической интонацией и светом. Это своего рода балеты-загадки, отгадки на которые прямо по ходу спектакля дают чувства и ощущения зрителей — у каждого свои. Как всегда, у этих хореографов балет решен в черно-белой гамме не только в костюмах, но и в декорациях. Черный кабинет, где с левой стороны изображена партитура, считывая которую для па-де-труа прямо со стены, играет первую часть балета скрипачка Анна Яновская. А с правой — за фортепьяно Алексей Мелентьев аккомпанирует танцу в двух па-де-де второй части.
Па-де-труа очень эффектно исполняют на фоне будто застывшей в беге черной фигуры артисты Вячеслав Лопатин, Анастасия Денисова и Артур Мкртчан. Застывшая в проеме фигура сопровождает и исполнение медленно-тягучих и прекрасных в этой своей нереальной (как во сне) растянутости па-де-де. Ольга Смирнова с Артемием Беляковым (черное па-де-де) и Денис Савин с Екатериной Крысановой (белое па-де-де) предстают в дуэтах отстраненно-мечтательными, почти прозрачными в своей мечтательности и грусти персонажами. Что придает завершающей картине балета и вечера в целом изысканную поэтичность и многозначность.
