В кино Евгений Герасимов начал сниматься в детстве и до сих пор хранит мосфильмовский пропуск 1964 года. Он учился в четвертом классе, гулял с друзьями во дворе, когда к нему подошла ассистентка режиссера и пригласила сниматься в кино. Поскольку бдительная учительница предупредила, что это может быть обман, юный Женя Герасимов отправился на «Мосфильм»… с перочинным ножом. Но никакой опасности не было, и вскоре он начал сниматься в картине «Они не пройдут» немецкого режиссера Зигфрида Кюна, а потом и в «Человеке, которого я люблю» Юлия Карасика. Так начиналась его творческая жизнь. С Евгением Герасимовым мы поговорили накануне юбилея.
— По случаю своего 70-летия вы даете бал?
— Бал в театре «Ленком» даю не я. Его устраивают в мою честь коллеги и друзья. Я на юбилее спою. В честь меня будет открыта планета.
— Настоящая или театральная?
— И настоящая, и театральная. На эту планету будут приезжать друзья, чтобы меня поздравить. Среди них — моя давняя и верная подруга Зара, поддерживающая меня в благотворительных делах. Приедут Игорь Крутой, артисты «Ленкома» Сергей Степанченко, Игорь Миркурбанов, Виктор Раков, много замечательных представителей театра, кино, шоу-бизнеса.
— Новая планета связана с ленкомовским спектаклем «Странный народ эти взрослые» по «Маленькому принцу» Экзюпери, где вы играете Летчика?
— Вы угадали. Она связана с моей театральной работой. Вспомним мы и Короля Людовика из ленкомовского спектакля «Сны господина де Мольера» по пьесе «Кабала святош» Михаила Булгакова, которого я играю.
— Многие зрители удивляются, увидев ваш портрет в фойе «Ленкома», поскольку связывают вас прежде всего с кино и общественной деятельностью.
— История с «Ленкомом» и Марком Захаровым у меня давняя. Выпускаясь из Щукинского училища, я показывался в разные театры, включая Театр сатиры, где тогда работал совсем молодой Марк Анатольевич. Он был на прослушивании вместе с Валентином Плучеком, возглавлявшем этот коллектив. Из всех, кто показывался в тот год, они выбрали меня одного. Я очень хотел работать с Марком Анатольевичем. Он был одним из самых интересных и перспективных режиссеров. Но педагоги мне сказали, что Захаров вот-вот получит назначение в другой театр. Вскоре стало известно, что он возглавил Театр им. Ленинского комсомола. А я рассчитывал в Театре сатиры работать в первую очередь с ним. В итоге принял приглашение Андрея Гончарова и поступил в Театр им. Вл. Маяковского.
Первым спектаклем, в который меня ввели, стал «Разгром» по роману Фадеева. Это была блестящая постановка Марка Захарова, где я сыграл старика корейца. Марку Анатольевичу моя работа понравилось, хотя все хихикали по поводу того, что мне, молодому пацану, досталась возрастная роль. Потом мы много общались с Марком Захаровым, перешли на «ты». Как-то он сказал: «Жень, наверное, хочется тебе сыграть в театре?»
— Удивились?
— У меня были подобные предложения. Однажды Александр Ширвиндт пригласил, но произошла какая-то загвоздка со спектаклем, его так и не поставили. Марку Захарову я ответил, что репетировать мне сложно, времени не хватает. Кино-то я смог снять, поскольку делал это исключительно в каникулы и выходные дни, которые накопились. Я снял восьмисерийный «Туман рассеивается», завоевавший несколько призов на фестивалях, четырехсерийный «Савва» о меценате Савве Мамонтове, которого сам и сыграл. Для работы в кино легче найти время. Тем не менее попросил у Марка Анатольевича пьесу. В театре шли репетиции, а я за три дня выучил огромный текст и выпустил «Маленького принца». Идет он в основном по выходным, иногда по три спектакля в день, что меня радует.
Я не устаю. Спустя 35 лет после ухода из Театра Вл. Маяковского я вдруг такое удовольствие стал получать от сцены! Меня с удивлением спрашивают: «Как ты это делаешь? Столько лет не выходил на сцену!..» Может быть, помогло то, что много общаюсь с самыми разными людьми и аудиториями, иногда не меньше стадиона. Зритель меня вдохновляет.
— Позднее вы сыграли в «Ленкоме» еще и Людовика XIV?
— Из театра ушел Виктор Вержбицкий. Мне предложили его заменить в роли Людовика. Я успел посмотреть, как он играет. Актер он замечательный, но я подумал, что смогу сыграть роль по-другому. Меня приглашают и в другие спектакли, но я пока держу паузу, поскольку новые спектакли требуют длительных репетиций, а мне сложно выкроить на них время. А вот сыграть вечером я могу.
Вы разговариваете со счастливым человеком, который по жизни делает исключительно то, что ему нравится. Я работал в театре, окончил Высшие режиссерские курсы, снял дебют, получивший призы на фестивалях, руководил Третьим творческим объединением на студии Горького, которое мне передал Станислав Ростоцкий, уходя снимать картину. Мы выпускали там по семь фильмов в год и получали переходящие красные знамена, знаки победителя социалистического соревнования, и главное — ни разу не был просрочен съемочный период.
— Когда все только начиналось, вы мечтали о другой профессии?
— Я учился в физико-математической школе, причем на «отлично», на олимпиадах входил в тройку призеров. Прикосновение к прекрасному произошло в детстве, когда снимался в фильмах «Они не пройдут» Зигфрида Кюна и «Человек, которого я люблю» Юлия Карасика. У Бергмана есть картина «Прикосновение». Вот и я его ощутил. Фильм «Человек, которого я люблю» посмотрел главный режиссер Театра им. Е.Вахтангова Рубен Симонов и пригласил сценариста Леонида Завальнюка, его соавтора и режиссера Юлия Карасика написать пьесу для театра. Он им сказал: «У вас такой замечательный парень играет. В артисты хочет?» «Да нет, он физикой и математикой увлечен, в Бауманский собирается». — «Да вы что?! Пусть в Щукинское идет. Мы его потом в театр к нам возьмем», — такой разговор состоялся.
Мнение этого уникального режиссера и человека многое решило. Какое-то желание стать артистом у меня было, но я сомневался, поскольку видел молодых и красивых актеров, игравших в массовке, отношение к ним. Уже тогда понимал, насколько это зависимая профессия. Но слова Рубена Симонова сыграли свою роль, и я пошел в Щукинское училище. Меня пропустили на третий тур. Я поступал в Щепкинское училище и ГИТИС, где тоже прошел. Подумал тогда: значит, что-то во мне есть. В итоге поступил в Щукинское, а потом был Театр им. Вл. Маяковского. Я счастлив, что могу и теперь, пусть нечасто, играть в театре.
— Как только становится известно о смене руководства в том или ином театре, тут же возникают слухи, что именно вас назначат на вакантное место. Вы знаете об этом?
— Да, моя фамилия возникает. Ко мне часто обращаются представители администрации того или иного театра со словами: «Приходите к нам». Видимо, маститых режиссеров уровня Гончарова, Захарова, Эфроса не хватает на все театры. Во мне видят того, кто может, по крайней мере, в целом выстроить деятельность театра, привлечь хорошую режиссуру. Опыт, слава богу, большой. Но это не значит, что я обязательно должен ставить спектакли.
— Зигфрид Кюн, ставший вашим первым режиссером, недавно поставил в «Содружестве актеров Таганки» «Карьеру Артуро Уи». Вы встречались с ним?
— Я очень хотел с ним встретиться, прийти на репетицию, но началась пандемия, премьеру отложили. Хотя я звонил тогда еще Николаю Губенко. Они же с Зигфридом вместе учились во ВГИКе. Если пойдете на спектакль — позвоните. Может быть, я тоже схожу.
— Какой период вы бы назвали самым счастливым?
— У меня все время счастливый творческий период. Я и депутат, творчески подходящий к решению вопросов. Стараюсь помочь людям, которые ко мне обращаются. Мне посчастливилось пообщаться с Папой Римским, получить из его рук почетный знак «За вклад в мировую культуру» за свой фильм «Поездка в Висбаден». Приехав на фестиваль в Италию со своей картиной по «Вешним водам» Тургенева, сценарий которой мы написали с Алексеем Баталовым, я оказался на приеме. Там присутствовали Берлускони, вся творческая элита, только Феллини не было. Я решил не скромничать и всех пригласил на показ нашего фильма. Мои коллеги Владимир Наумов и Геннадий Полока сомневались в том, что кто-то придет. Но все пришли, включая представителя Ватикана, присутствовавшего на том банкете. После просмотра возникла пауза, а потом встал классик итальянского кино Франческо Рози и произнес: «Я всегда считал, что русское искусство, кино и литература — лучшие в мире». Грянули аплодисменты. Джульетта Мазина поцеловала меня в щеку. Это был триумф.
Папа Римский пригласил меня на встречу. Обычно он выходит на балкон, и три-четыре тысячи человек ждут его появления внизу на площади. За завтраком я встретил моего друга и офтальмолога Святослава Федорова с супругой. Они тоже собирались на встречу с Папой. Я удивился, поскольку мне не говорили, что на нашей встрече будет кто-то еще. А они как раз шли на площадь, где с балкончика обращался к людям Иоанн Павел II. Я же поднялся к нему на третий этаж в библиотеку, из которой он и выходил на балкон. Мы проговорили 29 минут. Интереснейший человек! Он рассуждал о влиянии русской литературы и культуры, уделил много времени Маяковскому. Помню, как в начале перестройки Маяковского вычеркнули из школьной программы. А я тогда предупреждал: что вы делаете?! После встречи с Папой Римским представитель службы протокола сказал: «О! Он с вами дольше всех разговаривал из вашей страны. До вас только с президентом Горбачевым — 28 минут». Горжусь тем, что был на минуту интереснее президента Горбачева.
— Счет идет на минуты?
— Конечно. Там такая дисциплина! Позднее мне выстроили поездку с выступлениями и показом фильма фактически во всех итальянских провинциях. Самый ошеломляющий успех был в Риме на площади Венеции, где установили огромный экран и лавки. Два вечера показывали «Поездку в Висбаден». Ощущение счастья и гордости переполняло меня. Италия, центр культуры, сирены… Это сейчас мы к ним привыкли, а тогда все было удивительно. Голос скачущего на лошади Санина: «Я люблю тебя, я люблю», музыка Николая Сидельникова перекрывали шум улицы. Это был пик счастья. У меня много радостных моментов в жизни…
— Как складывается ваш среднестатистический рабочий день?
— Встаю в 6 часов утра даже в выходной день, обязательно делаю зарядку. У меня было много травм, поскольку я серьезно занимался спортом. Снимаясь в кино, падал с десантного тренажера высотой с 4–5-этажный дом. Гипс, переломы, трещины, повреждение позвоночника — чего только не было. Имею звание мастера спорта по легкой атлетике, кандидата в мастера по конному спорту, черный пояс по карате, пятый дан. Теперь так активно заниматься нельзя. В Думу приезжаю обычно к 9 часам утра. Я веду прием населения в четырех местах. Ко мне много народу идет не только из моего района — со всей Москвы. Иногда люди пишут письма и приезжают из других городов, жалуются на то, что не могут чего-то добиться. Стараюсь им помочь. Губернаторы идут навстречу, прислушиваются к моим обращениям.
— Вы же еще в Союзе кинематографистов принимаете?
— Я возглавляю Московскую организацию СК, где много занимаюсь делами молодежи, и являюсь секретарем Российского союза кинематографистов. Веду в Доме кино прием, решаю творческие и бытовые вопросы. В СТД возглавляю Совет по массовым формам театрального искусства. Как вы, наверное, заметили, я — человек дисциплинированный. При желании можно на все найти время. Главное — четко его регламентировать и иметь хороших помощников.
Я занимаюсь всем, что волнует моих избирателей. Понятно, что не могу знать медицину так, как знают ее врачи. Но в этом вопросе хорошо разбирается мой помощник. В свое время он был замминистра здравоохранения, теперь на пенсии. У меня самое большое количество поправок в сфере медицины по сравнению с другими депутатами, в частности по орфанным заболеваниям. Они просто переломили ситуацию. Точно так же были учтены мои поправки по лифтовому хозяйству. Много вопросов возникает по образованию. Понятно, что я занимаюсь театрами и музеями и в свое время сохранил библиотеки. Встречался с Юрием Лужковым, убеждал, развеял мнение, что в библиотеки никто не ходит. Если бы их ликвидировали, мы бы точно получили нечитающую страну. Были выделены средства на их усовершенствование, создание в них интернет-центров. Закон о библиотечном деле, который удалось утвердить в Московской городской думе, позднее был принят в аналогичном варианте в Госдуме.
— Свободного времени нет?
— День забит с утра и до вечера. Если выдается свободный вечер, иду в театр и кино, хотя чаще приходится ехать на встречи с ветеранами, многодетными семьями. Домой возвращаюсь поздно вечером. Выходные стараюсь провести с семьей, но не всегда это получается. Летом хожу на рыбалку, за грибами. Изредка удается поскакать на лошади, но теперь больших нагрузок на ноги лучше избегать. Люблю погонять на квадроцикле. С друзьями хожу на охоту, но мне дороже наша компания, а не возможность пострелять. Постоять на морозе, пройти 10 км в одну сторону, а потом в другую — в этом есть своя прелесть.
— Да вы — ураган! Но передышки тоже нужны.
— Я — ураган. Знаю, что надо себя беречь. Отметим юбилей, а там посмотрим. Пока рано останавливаться. Я абсолютно не ощущаю возраста. Иногда хожу в баню, чтобы попариться, посидеть с друзьями, в бильярд поиграть, сделать массаж. Там спортивный массажист спросил меня: «Слышал, что у вас юбилей. Можно поинтересоваться, сколько вам лет?» Когда узнал, что 70, очень удивился: «Что? Да вам больше 50 не дашь».
